я понимаю, что это сотни слонов. Это грандиозная картина. Насколько можно увидеть, эти огромные существа передвигаются весьма непринужденно, а между ними можно заметить маленьких слонят. В автобусе загалдели. Все смотрят на стадо слонов. Судя по всему, это очень редкое явление.
Наконец первый этап пройден, и около полудня мы уже в Ньяхуруру. Здесь мы пьем чай с лепешками. Через полчаса следующий автобус отправляется в Найроби, куда мы прибудем вечером. Я предлагаю Лкетинге переночевать там, а утром сесть на автобус до Момбасы. Он не хочет оставаться в Найроби, так как жилье там слишком дорогое. Поскольку все за мой счет, я нахожу это трогательным и уверяю его, что это не проблема. Однако он говорит, что в Найроби опасно и полно полиции. И хотя мы трясемся в автобусе без остановок с семи утра, он не хочет прерывать поездку. Понимая, что в Найроби ему будет некомфортно, я соглашаюсь.
Мы собираемся выпить и перекусить. Меня радует, что он сейчас ест со мной, хоть и натягивает кангу на лицо, чтобы никто его не узнал. До автобусной станции всего несколько сотен метров. Здесь, в Найроби, даже местные странно смотрят на Лкетингу – с удивлением и благоговением. Он не вписывается в этот суматошный современный город. Понимая это, я радуюсь, что с паспортом ничего не вышло.
Наконец мы садимся на один из заветных ночных автобусов и ждем продолжения путешествия. Лкетинга снова вытаскивает мираа и жует. Я пытаюсь расслабиться, у меня болит все тело. Зато сердце в порядке. Через четыре часа, в течение которых мне удается ненадолго вздремнуть, автобус делает техническую остановку. Большинство пассажиров, включая меня, выходят справить нужду. Но когда я вижу ужасно грязный туалет и эту страшную деревянную дырку, предпочитаю подождать еще четыре часа. Я сажусь в автобус с двумя бутылками колы. Через полчаса путешествие продолжается. На этот раз уснуть мне не удается. Мы мчимся сквозь ночь по тихой прямой трассе. Время от времени встречаются автобусы, идущие в противоположном направлении. Машин почти не видно.
Дважды мы проезжаем полицейский пост. Автобус должен остановиться: на дороге лежат деревянные балки, утыканные длинными гвоздями. Затем полицейский с автоматом проходит по салону, светя фонариком в лицо каждому пассажиру. Через пять минут ночное путешествие продолжается. Когда за окном мелькает табличка с надписью «Момбаса, 150 миль», я уже не могу усидеть на месте. Слава богу, до дома не так далеко. Лкетинга по-прежнему не спит. Очевидно, эта мираа действительно хорошее средство от сна. Правда, глаза у него странно неподвижные, и кажется, будто ему ни до чего нет дела. Я начинаю беспокоиться. Воздух пахнет солью, становится жарко. От влажного холода Найроби не осталось и следа.
Снова в Момбасе
В начале шестого утра мы наконец въезжаем в Момбасу. Некоторые пассажиры выходят на автобусной остановке. Я тоже хочу выйти, но Лкетинга удерживает меня и объясняет, что автобусы до побережья начнут ходить не раньше шести и нам придется ждать здесь, поскольку в это время ходить по городу опасно. Теперь, когда мы наконец дома, нам все еще нельзя выйти! Мой мочевой пузырь, кажется, сейчас взорвется. Я пытаюсь донести это до Лкетинги. «Пойдем!» – говорит он и встает. Мы выходим и идем между двумя пустыми автобусами. Поблизости никого, кроме нескольких бродячих кошек и собак; я справляю нужду, присев между автобусами. Лкетинга смеется, глядя на этот бурный поток.
Воздух на побережье чудесный, и я спрашиваю, можем ли мы не спеша пройтись до следующей остановки матату. Он берет мою сумку, и мы отправляемся в путь в лучах утреннего солнца. Охранник магазина греет воду на угольной печке и приглашает нас выпить чаю. Взамен Лкетинга дает ему немного мираа. Время от времени мимо нас скользят подозрительные личности – одни молча, другие с невнятным бормотанием. На картонных коробках и расстеленных на земле газетах спят бродяги. Этот ранний час – время призраков, которые бродят по городу, пока дневная суета окончательно не вытеснит ночь. Но с моим воином меня ничто не пугает.
Около шести утра раздается первый сигнал матату, и уже минут через десять просыпается весь район. И вот мы уже сидим в маршрутке до паромной переправы.
На пароме меня вновь охватывает чувство огромного счастья. Еще час – и мы на южном побережье. Лкетинга, кажется, нервничает, и я спрашиваю: «Милый, ты в порядке?» – «Да», – отвечает он и начинает что-то говорить. Я не все понимаю, но, кажется, он собирается выяснить, кто из масаев украл мои письма и кто сказал мне, что он женат. При этом у него такой мрачный вид, что мне становится не по себе. Я пытаюсь убедить его, что это больше не имеет значения, потому что я нашла его. Он не отвечает и с тревогой смотрит в окно.
Мы едем прямиком в деревню. Присцилла удивлена, что мы вернулись вдвоем. Она с радостью встречает нас и спешит заварить чай. Эстер здесь больше нет. Мои вещи аккуратно висят за дверью. Присцилла и Лкетинга сначала дружески болтают, но постепенно их дискуссия становится жаркой. Я пытаюсь понять, что происходит. Присцилла объясняет, что он упрекает ее и говорит, что она наверняка должна была знать, что я писала ему. Наконец Лкетинга успокаивается и засыпает на нашей новой большой кровати.
Мы с Присциллой остаемся снаружи и думаем, как быть с ночлегом, ибо нельзя жить втроем в одном домике с женщиной масаи. И тут один из воинов, отправляющийся на северное побережье, предлагает нам временно пожить у него. Мы наводим порядок в его хижине и перетаскиваем туда мои вещи вместе с большой кроватью. Обустроив все с максимальным комфортом, я удовлетворена. Арендная плата – десять франков.
Мы проводим вместе две чудесные недели. Каждый день я учу Лкетингу читать и писать. Он полон энтузиазма и охотно учится. Английские книжки с маленькими картинками очень нам помогают, и он гордится каждой новой выученной буквой. Ночью мы иногда посещаем выступления масаи, сопровождающиеся распродажей украшений. Мы с Лкетингой делаем красивые браслеты, а Присцилла расшивает пояса.
Однажды в клубе «Робинзон» проходит распродажа украшений, картин и копий. По этому случаю с северного побережья прибывает много народу, в том числе женщины масаи. Лкетинга отправился в Момбасу и накупил разных вещей, чтобы у нас был большой ассортимент. Бизнес просто фантастический! Белые буквально осаждают наш прилавок, пристают ко мне с вопросами. Когда мы продали почти все, я стала помогать другим. Лкетинге это не по душе, потому что наша долгая разлука – вина масаи. С другой стороны, я против разногласий, ведь они великодушно позволили нам
