Бульдог поясняет: – Саблист – культурный, хорошо рассказывает. Спортсмен.
В помещение заходит боец, выпускает струю дыма и, заметив Кречета, «бычкует» окурок. На его груди полоска шеврона с надписью «Саблист».
– Расскажи о своем ордене Мужества, – просит Кречет.
– Каком еще ордене Мужества? – удивляется Саблист. – Четыре раза представляли, но так и не дали ни разу. Одна медаль «За отвагу» – и та за ранение.
– Ладно-ладно, – Кречет загадочно улыбается, – есть у тебя «мужик».
Саблист хлопает ладонями по пустой груди, где должны быть награды.
– Вы – мобилизованный? – спрашивает Проза.
– Нет. Доброволец. С июня 22-го. В штурмовиках походил, сломал пятку. Потом мне сказали – посиди в машине, пока не заживет. Вот теперь я – командир машины.
– Интересное что-нибудь расскажете? Я книжку про вас пишу, – притворно хнычет Проза, – неправильно, когда книга состоит только из подвигов старших офицеров.
Бульдог и Саблист многозначительно переглядываются и молчат. Им места за столом, где пьют очередной чай Проза и Кречет, не хватило.
– А что рассказывать? Случай у меня был. Два подрыва за день. Едем раз вдвоем с мехводом. А рядом М75, электронная мина. Разула нам БМД, оторвала каток. Мехвод из люка вылетел – обе ноги сломал. Его эвакуировали, я жду подмогу. Приехала техничка-«эмдэмка», только подцепили машину, только тронулись, новый подрыв. Я опять цел. Вызвали БРЭМ. Мне говорят: хватит тебе сегодня. Посадили на попутный уазик, отправили в тыл. И только я из уазика вылез, «баба-яга» сожгла его.
– Страшно было?
– Обычно страшно за других. А я так ту историю и не переварил. Что мне судьба сказать хотела?
– Вы «мангалы» варите? – Кречет смотрит на часы и меняет тему разговора. – В первом батальоне почти окончили.
– Нет пока, но к ночи начнем, – отвечает Бульдог.
– Поехали! – командует Кречет Прозе.
14.00
Когда к середине дня появляются разведчики, второй батальон уже окопался. Исполняющий обязанности командира разведроты лейтенант Бекас жестом указывает примерную позицию снайперу Сайгону, а сам поднимает «Мавик», чтобы осмотреть нейтралку, уже показанную Аляской с «Орлана».
– Аляска, я – Бекас, прием!
– Бекас, я – Аляска, да!
– Аляска, я – Бекас, «птичкой» работаю от 126-й до 119-й точки, прием!
– Бекас, я – Аляска, да!
«Мавик» проходит над балкой, где среди низких деревьев повсюду разбросаны трупы украинцев. Противоположный склон оврага занимают соседи – 817-й полк 89-й дивизии. Позиции второго батальона и соседей в пределах видимости, к 817-му полку «Мавику» лучше не залетать. Своих кэп предупредит, чтоб не работали по коптеру, но соседей просить бесполезно – уведут дронобойкой.
Поэтому Бекас, осмотрев остовы сгоревших танков, проводит коптер над третьим, несгоревшим, брошенным посреди «серой зоны» танком. За ним три небольших озера неправильной формы вытянулись цепочкой среди редколесья. За озерами – болото. Дальше на возвышенности лес густеет, там два небольших опорных пункта «немцев», 125-й и 126-й согласно нашей схеме. «Мавик» зависает над холмом слева от озер. Между холмом и озерами угадывается просека, по ней с юга со стороны ЛЭП и пришел танк. Южнее, впереди через низину, виден еще один опорник – 124-й, который должен был штурмовать второй батальон, но застрял на заминированной засеке. 124-й опорник больше 125-го и 126-го, вместе взятых, видна паутина ответвлений от основной изломанной траншеи, блиндажи. Артиллерия стерла покров маскировки. Бекас направляет коптер на северо-восток, утренний бой за 80-й опорник оставил от леса голые стволы, потому на земле хорошо различимы тела погибших, в траншеях и рядом. 120-й украинский опорник тянется метров на триста с востока на запад, он южнее и чуть выше 80-го. Бекас видит, что на экране планшета «Мавика» стремительно сокращается число видимых спутников, это значит, что «немцы» гасят коптер РЭБом. 119-й украинский опорник как бы нависает над несчастным 80-м фронтом с юго-востока. Бекас разворачивает «Мавик», на карте между 80-м и 120-м опорниками обозначен ручей, впадающий в озера, но в реальности никакого ручья нет.
Пятый батальон закрепляется на захваченном утром первым батальоном 79-м опорнике.
– Может, это наши гасят? – спрашивает Бекас у низенького угрюмого шахтера Ракеты, который стоит рядом и молча следит за изображением на экране.
– Нет, – хрипло отвечает Ракета, – наша РЭБ купольная, она бы «Мавик» уже погасила. А это – американская, работает слоями. Если высоту сменить, то РЭБ коптер потеряет – и можно лететь дальше.
– Хватит, – решает Бекас.
Коптер летит на запад, оставляет позади 80-й опорник, впереди на заросшем лесом холме Бекас различает движение, приподнимает коптер повыше, зависает неподвижно и, «наезжая» камерой, исследует каждый метр леса. На вершине холма пятеро «укропов» что-то копают. Шестой должен наблюдать за передком, но почему-то смотрит в тыл.
Бекас передает управление коптером Ракете и вытирает ладони о разгрузку, оглядывает хмурые стылые лица разведчиков: снайпер Сайгон, пулеметчики Лис и Кащей, на подхвате – Ракета. Лис, Кащей, Ракета – мобилизованные шахтеры. Это их первый бой. Сайгон – снайпер тертый.
– Их пятеро, нас пятеро. Рискнем? Боевое крещение вам будет. Холм удобный, отобьем, НП оборудуем. Они половину работы за нас уже сделали. Готовы?
Шахтеры молчат, лишь Кащей кивает. Ну вот и нашелся моральный лидер группы.
– Просто верьте: страха нет! За мной! – Бекас шагает вперед и включает рацию: – Сигма, я – Бекас, выдвигаемся, прием.
Бекас короткими перебежками огибает слева поляну, на которой опустил ствол подбитый утром украинский танк. Две мысли беспокоят командира разведвзвода: «Во-первых, у шахтеров первый бой, оглянуться бы, не отстали ли? Но оглянуться – значит проявить недоверие, а в разведке главное – доверие. Во-вторых, маршрут. После утреннего артобстрела лес поредел, туман поднялся высоко, и если «немцы» успели поднять коптеры, нас сейчас засекут».
– Бегом! – кричит Бекас, ему кажется, что кусок открытого пространства между высокими пеньками, оставшимися от соснового бора, нужно преодолеть как можно быстрее.
Он понимает, что оторвался от шахтеров, но чуйка толкает его вперед.
Своего прилета Бекас не слышит. Чуть ли не в метре за спиной командира разведчиков прилетает танковый снаряд. Черный куст разрыва, оседает дым вперемешку с грязью. Оглохший Бекас трясет головой, оборачивается и делает несколько шагов назад. Щупает плечи руками: цел? На третьем шаге его походка твердеет, и Бекас выходит к ошалевшим шахтерам прямо из стены дыма вперемешку с опадающей землей.
Шахтеры стоят как вкопанные. Пулеметчики опустили оружие.
– Чё встали? – спрашивает Бекас. – Умирать рано! Погнали дальше!
Глаза шахтеров теплеют, они подбираются, бегут за командиром.
«Теперь они будут катать квадратное, если я прикажу, и носить круглое». – Бекас доволен.
Они залегают на склоне в тридцати метрах от гребня. Видимость отличная, среди деревьев мелькают лопаты и каски украинцев с ярко-зелеными проплешинами по бокам. Хохлы беспечны. Утром они дали прикурить москалям и не верят, что кто-то из орков способен на дерзкий проход в глубину нейтралки.
Бекас жестом подзывает Ракету к себе:
– Мы штурманём. Сайгон начинает.
Сайгон словно слышит слова командира и припадает к СВД. На таком расстоянии сложно продемонстрировать мастерство снайпера. Любой может попасть. Но Сайгон – красавец. Он подлавливает момент, когда сразу две каски копающих окоп украинцев видны над бруствером, и стреляет дважды, будто дуплетом.
По черепам щелкает, Бекас вспоминает выражение кого-то из взводных сержантов и бросается вперед. Есть несколько мгновений, чтобы преодолеть пространство до того, как противники успеют схватиться за оружие. Пулеметчики молотят по гребню, не позволяя уцелевшим хохлам поднять голову.
Два трупа с ярко-зелеными повязками в неглубоком окопе. Где остальные? Окопы не соединены траншеей, по ним не пробежать. Он слышит автоматную очередь за спиной и видит трех убегающих врагов. Бекас чертит автоматной очередью полосу на песке, утыкается ею в спину ближайшему хохлу. На таком расстоянии броник не спасает от автоматной очереди. Если первая пуля попадает в кремниевую пластину, крошит ее, то вторая пуля входит в это место как в масло. Хохол падает ничком и дергается, старается перевернуться на спину. Отходит. Двое уцелевших скрываются за деревьями.
Бекас смотрит туда и хватает бинокль на груди. Бинокль – с тепловизором. Многочисленные фигурки внизу разбегаются, рассредоточиваются, залегают.
– Окапываться!
Бекас
