за другой падают четырнадцать украинских мин. Шамиль лежит на дне окопа, уткнувшись лицом в землю, и прикидывает стоимость мин: «Ах, какие же мы дорогие!»
15.45
К началу третьей атаки «немцев» шахтеры разведвзвода Бекаса успели выкопать по запасной позиции для каждого, не полный профиль, конечно, но для стрельбы лежа сойдет. В этот раз хохлы отказываются от атаки в лоб и пытаются зайти по левому отрогу «подковы». Лис с пулеметом остается на правом фланге, остальные смещаются на левый. В окопах Кащея вдвоем тесновато. Интересно, «бабы-яги» у «немцев» кончились? Может, и правда, кончились?
Атака захлебывается на середине отрога, но хохлы словно прочли мысли Бекаса и начинают обстреливать гребень дюны из подствольников. Бекас отвечает им из ЛПО. Хохлы отступают, начинается артобстрел более тщательный, чем предыдущие. Стреляют из всех калибров. И как только они огонь корректируют в такой мешанине разрывов? Сердце Бекаса ноет от неприятного предчувствия. Он хватает рацию:
– Аляска, я – Бекас, прием!
– Бекас, я – Аляска, да!
– Аляска, я – Бекас, помогите контрбатарейным огнем. Прием.
– Бекас, я – Аляска, да!
Артиллерия работает в обе стороны, забившись в нору в окопе, мерзнущий Бекас тщательно прислушивается. Минометы, «Грады», советские 152-миллиметровые гаубицы, последним прекращает огонь зловредный танк. Бекас не верит, что наша контрбатарейная борьба справилась, отпугнули – и ладно. Но американские гаубицы М—777 продолжают хаотично долбить пригорок: то серия из одиночных снарядов, то три залпом, то шесть залпом.
Четвертая атака начинается внезапно, теперь по правому отрогу. ВОГи кончились. Пулемет Лиса молчит.
– Сайгон, прикрой, Кащей, за мной!
Он ждет Кащея и вдвоем с пулеметчиком успевает преодолеть метров тридцать к окопу Лиса, прежде чем их прижимают огнем к земле. Ракета вопит что-то нечленораздельное, в полный рост он мечется среди пеньков и стреляет из автомата от пояса. Спятил, что ли? Но нет. Лис – «трехсотый» тяжелый, он сидит, уткнувшись спиной в стенку окопа. Его неуверенные движения, вялые попытки наложить на себя жгут говорят о том, что время Лиса уходит. И Ракета отвлекает огонь на себя, чтобы это время товарищу дать.
Бекас прыгает в окоп к Лису, Кащей уходит с пулеметом к Ракете. Они залегают и ведут сосредоточенный огонь. Сухо щелкает СВД Сайгона. Снайпер ведет огонь с противоположного отрога дюны. От леса почти ничего не осталось, стволы больше не мешают Сайгону целиться. У Лиса многочисленные осколочные ранения конечностей. Разбираться в глубине ран некогда, Бекас накладывает два жгута на бедра, запоминает время, записать его нечем. «Когда же световой день окончится? Станет ли легче?» Он колет пулеметчику промедол. Небрежно и быстро бинтует одну ногу, потом другую. Бинты тут же багровеют от крови. На предплечьях Лиса кровотечение слабее, бинтовать их нечем. Бекас хватает автомат и открывает огонь по атакующим хохлам. Уже понятно, что атака захлебнулась, но украинцы все равно пытаются приблизиться ползком и перебежками, прежде чем их настигает огонь десантников.
– Командир! Бопасы все! – кричит Ракета.
Бекас вдруг понимает, что не слышит пулемета Кащея. Переглядывается с пулеметчиком, тот перебежками возвращается к окопу Лиса и копается в его коробках.
– Никогда не думал, что однажды подам такую команду, но тем не менее, – шепчет Бекас и в полный голос командует Ракете: – Примкнуть штыки!
Он передвигает чехол штык-ножа на живот и непослушными пальцами расстегивает его. Прикрепляет штык: «А у всех ли есть штыки?»
– Ниче, командир, мы лопатками! – говорит Ракета.
Разведчики таятся в окопах, прячутся в норы, жмутся спиной в укрытия. Сейчас хохлы поднимутся на холм, спрыгнут в окопы, и мы их тут примем. Взгляд Бекаса обращен в тыл, в сторону второго батальона. Ему чудится – или правда? Сквозь грохот стрелкотни еле слышно доносится дребезг.
Над срезом окопа мелькает темная каска. Маленький, с черным закопченным лицом, в обгорелой каске боец второго батальона возникает в окопе. Пригибаясь, он волочит одной рукой 30-килограммовый ящик с цинками, второй придерживает за ствол автомат, следит, чтобы не забился песком.
– Земеля! Красавец! Выручил! Как звать?
– Кипиш, – боец трясет ящик, патроны внутри дребезжат, – цинки неполные, извини.
– Нам хватит! – Бекас тянет к себе ящик. – Неси еще!
– Пацаны принесут. А я… это… – Кипиш смущенно смотрит на срез окопа, густо присыпанный хвоей, и за опущенный ствол тянет из-за спины автомат, – с вами останусь, можно?
16.00
За Т-образным столом, где верхняя перекладина – стол Аляски с развернутой картой, оборудованы еще четыре рабочих места, по два напротив друг друга. Одно место – дежурного, второе – начальника артиллерии, двух других Проза не знает, но, судя по тому, что они то и дело хватаются за трубки, люди нужные.
За отдельным столом у дальней стены смотрит в ноутбук незнакомый офицер. Это – представитель отдельной роты спецназа.
Правее такой же стол под телевизором – рабочее место авианаводчика.
Место танкиста пустует. Из дальнего угла фыркает принтер. Руст из службы защиты гостайны приносит и кладет на стол Аляски новую карту, склеенную из листов А4.
– А где плоттер, что я вам привозил летом? – Проза останавливает Руста.
– Мыши съели… еще осенью. – «Секретчик» возвращается за свой стол.
Трое офицеров стоят, дежурный сидит. Все четверо одновременно говорят по двум телефонам и двум рациям.
– Какого… одним орудием работаем? Почему не всеми одновременно?
– Три выстрела по блиндажу на 120-м – три прямых – никто не вышел!
– По блиндажу на 124-м семь прямых попаданий – толку ноль!
– Сто тридцать четвертую точку мне не видно!
– Ты доложи конкретно!
– Просит перезарядиться!
– Перегрузись!
– Визит, записывай семена удачи… – Начарт диктует координаты.
Звонит еще одна трубка:
– Кто-нибудь, ответьте этому дураку!
– Дымы надо подвести к шести, – бубнит в телефон начарт.
– Есть! – Аляска возвращает трубку дежурному, берет у него рацию, одновременно жмет руку Прозе: – Акация, ты в небе?
– Две малых и на перезарядку!
– …Запад 50! – верещит рация.
– Броня, угол ветра какой?
– Биолог от 135-й, запад 50, один снаряд, огонь!
– Акация, лети на 145-ю, – говорит в рацию Аляска.
– …спутники не отбивают, «птица» будет себя неадекватно вести.
– …у тебя есть вариант самому туда долететь!
– Расход коробочки полный!
– Биолог – на перезарядку!
– Бизон, от 135, восток 200!
– Водолей, восток 200, выстрел!
– …выстрел, как принял?
Проза постепенно врубается в суть происходящего.
– Бизон, я – Сигма, работает артиллерия со стороны 157-й точки, минометы – со 161-й.
– Вышка, я Бизон, что видите на 157-й и 161-й точках, прием!
– Бизон, я – Вышка, наблюдаю выходы: восток 200, север 150, от 157-й точки, прием. 161-ю точку выходов не наблюдаю!
– Биолог, я – Бизон, снаряд восток 200 от 157-й, выстрел! Броня, я Бизон, снаряд север 150 от 157-й точки, выстрел!
– Бизон, я – Броня, выстрел!
– Бизон, я – Биолог, выстрел!
– Вышка, я – Бизон, выстрел двенадцать секунд назад, наблюдайте.
«Броня – это, видимо, танкисты, а Вышка – наблюдатель двумя этажами выше», – определяет Проза.
Комдив врывается в ППУ, на глаза сдвинута серая гражданская кепка.
– Смирно!
– Вольно!
Сопровождающая комдива охрана остается на входе, один боец сел на стул, второму Проза уступает свое место, но полицейский жестом показывает: не надо, мол.
Комдив подходит к Аляске, здоровается.
На стене напротив стола командира полка наклеена собранная из нескольких листов бумаги фотография переднего края. Фотография черно-белая, но опорные пункты наши и украинские нанесены красным и синим маркерами и пронумерованы. Топографические карты устарели, фотоснимки с коптеров лучше показывают густоту растительности.
Аляска включает лазерную указку и докладывает, указывая синей точкой на карту.
– Да. Вот тот и тот опорники взял. А здесь – хер! Отсюда и отсюда отсекли. Они глубоко закопались. А вот здесь я стерся.
– «Двухсотых» вынесли?
– Нет!
Комдив матерится.
Дальше Проза его не слышит, Аляска отвечает что-то начальству на ухо, гость различает только слово «полька». Затем комдив явно отчитывает командира полка, но так, чтобы не слышали подчиненные.
– Да под Херсоном мы про шесть танков даже не докладывали, – громко оправдывается Аляска, – сами справлялись.
Комдив включает свою указку, зеленую, и указывает в точку чуть левее оврага, теперь его слышат все:
– Вот здесь – танк подбитый. Пока не стемнело, нужно попробовать его добить. Вызовите
