Леша и с закрытыми глазами видел, как порхают над всеми этими многочисленными коробочками и щеточками нежные, невесомые руки и пальчики, тонкие, бесконечные, с бледными, как у утопленницы, ногтями.
Милая и воздушная, как фея, не хуже ведьмы подчиняет себе и людей, и стихии – не вихри и бури, но не менее неукротимые гримерные составы, все эти румяна да белила. Присмирев, сами собой пристают к коже, делая именно то, чего требует она.
Она наконец произнесла самым будничным, кухонным голосом:
– Вот так, полагаю, получше.
Алексей открыл глаза и ужаснулся: из зеркала, как из преисподней, на него в упор смотрел Михаил. Острое, причудливо корявое лицо, ломаные брови, острые скулы, огромные, запавшие глаза, резкие морщины – куда делись его собственные щеки, мягкий подбородок, гладкая кожа?
– С того света шлю тебе привет, – пробормотал он. По мере того как шок проходил, сходство тоже испарялось. – Волшебница.
– Материал удачный, – равнодушно отозвалась она, тщательно омывая чудо-руки, – осталось только волосы начесать – и пожалуйте, сир, злодействовать.
…Примерно в это же время к зданию театра «Тень», бывшему сборочному цеху станкостроительного завода, подъехал шеринговый автомобиль. Вышел с места водителя строго одетый, элегантный, похожий на офицера господин, распахнул дверь и галантно подал руку красавице, облаченной в скромную серебристую норку.
Та, величественно кивнув, проследовала к служебному входу, мужчина шел за ней, держась на некотором, почтительном отдалении.
– Не отставай сильно, – съехидничала Мария через плечо, – тоже мне, телохранитель!
Муж не остался в долгу:
– А ты из образа-то не выходи, королевствуй как положено.
– Отбрито банально, но неплохо, – фыркнула она.
В этом неформальном заведении не надо было называться и получать пропуска, так что визитеры сразу проследовали по коридору и оттуда – в зрительный зал. Он был огромен. Потолок терялся в высоте, в темной мгле, зрительные места шли амфитеатром, вокруг – какие-то сварные конструкции, лестницы, переходы. В общем, заводская тематика ощущалась, исключая любую академичность.
Сценой был назначен бывший производственный цех. Гуров огляделся в поисках чего-то похожего на декорации – и не увидел. Понятно, глупо ожидать от неформальной постановки шедевров изобразительного искусства, но вроде как должны быть какие-то… что там? Замки, полянки, тронные залы.
Не было никаких художественных излишеств, исключая один-единственный трон и гроб («Сразу для Офелии выкопали?») с парой черепушек.
Вот разве что задник сцены был расчерчен какими-то черно-белыми полосами, разводами, геометрическими фигурами. Наверное, какой-то смысл в них был. Во всяком случае, Мария, привычная к классическим декорациям, сначала отчетливо вздрогнула, но, всмотревшись в эту абракадабру, одобрительно кивнула:
– Сойдет за мировоззрение. Эпично и экономично.
И звонко провозгласила:
– Добрый день, коллеги! Ну что? Явим миру нового Шекспира?
Разразились аплодисменты, народ с приветствиями потянулся к ней – все молодые, облаченные без претензий, кто в спортивные костюмы, кто в балахоны, а она – настоящая королева в серебристой мантии – милостиво приветствовала своих верных вассалов, как и положено, находя для каждого улыбку, а то и доброе слово.
– Голубчик, примите мои меха, – она сбросила шубку на руки супругу.
Да, это талант – четыре слова и пара жестов, и вряд ли вообще кто-то догадается, что вот он, муж законный и повелитель.
Гуров, беззвучно приняв норку, расположился в зрительном зале. Он-то думал, что в полутьме будет наблюдать удобнее, но выяснилось, что не один он такой умный. Тут вообще было как в тени. Причудливые лица и фигуры выступали из сумрака и растворялись в нем. Невидимые музыканты где-то на небесах что-то настраивали, и Лев Иванович с изумлением услышал скрипку и вторую гитару. Сид решил не ограничиваться тремя аккордами и ржавыми литаврами, похвально. Кто-то – тоже незримый – ржал и шалил с прожекторами, пуская по небесам огромных разноцветных зайцев и шутих.
В общем, как и сулила Мария, было занятно. Она же сама, уверенно расположившись на троне, закинув ноги на ручку, изучала распечатку, преподнесенную ей неким почтительным мавром.
Раздался разбойничий свист, крик: «Ахтунг!» Грянули фанфары.
– Прекратите ерничать! – крикнул, поднимаясь на сцену, новый, по всему видать, ключевой персонаж, затянутый в подобие черно-красного камзола, но в джинсах и с волосами, из которых сооружена была вполне узнаваемая корона.
Лев Иванович присмотрелся: «Это, надо полагать, наместник Сида на земле, король Алексей-Клавдий. Ничего себе, фактурно. Грим идеальный, лицо мастерски состарено, разве движения выдают – видно, что молодые, да и фигура… толстоват юноша. Ничего, сейчас Мария с тебя жирок-то подспустит… готовься!»
Клавдий почтительно склонился к своей королеве, облобызал протянутую руку. Нельзя не признать, вместе они смотрелись славно.
Из тени на освещенную сцену продолжали подниматься люди, собираясь теперь уже вокруг трона, на котором по-прежнему, целиком в своем праве, восседала Мария-Гертруда. Королева как раз что-то спрашивала у короля, а он всем своим сокрушенным видом показывал, что понятия не имеет, как появилась еще одна фигура, точнее, фигурка. Субтильная, затянутая в черное блондинка, вспорхнув на сцену, запросто, демократично оттерла короля Клавдия от супруги и, воскликнув: «Машель! Вот это встреча!» – полезла к Марии обниматься. К удивлению Гурова, жена, не переносившая ни тени фамильярности, от объятий не думала уклоняться. Напротив, издавая радостные возгласы, облобызались самым сердечным образом и принялись голова к голове изучать вопрос, который не смог разрешить Клавдий. При этом, на удивление, Мария внимательно слушала блондиночку и даже кивала.
Потом дамочка, осмотревшись, похлопала в ладошки:
– Коллеги, внимание! Приступаем.
Разобрались, разместились, приняли причудливые позы – и после торжественной, но непродолжительной тишины грянула прелюдия. Что ж, умел Яша, умел Упырь, умели и безымянные скрипач со вторым гитаристом, и наверняка для привычного уха вполне мелодично. Однако Лев Иванович физически ощутил, как подрагивает желудок и просит пощады.
«Где у них тут буфет?» – подумал он и, как был с норкой в охапку, поспешно отправился на поиски.
Сыщицкая интуиция не подвела и на этот раз: имелось таковое заведение и в этом неформатном театре, и недалеко, на втором этаже. За стойкой, правда, никого не было. Хотя вот и касса нараспашку, бутерброды и, более того, разнообразные напитки (в том числе горячительные) – безо всякого присмотра.
