плакате: «Сереге от дяди Миши. Россия, вперед!» – поражал каллиграфической четкостью.
Листок с небрежным Марииным росчерком скромно сиял рядом.
– Я к тебе частным порядком, – пояснил полковник, с интересом оглядываясь и принимая чашку чая, – как раз по твоей части, насчет видеонаблюдения.
– Чего, установить надо?
– Да не совсем. Ты, кстати, в курсе, что совместительство такого рода для сотрудника полиции – дело нехорошее?
Сергей, улыбнувшись, лишь плечами пожал:
– А то. Только ведь я и не по совместительству. Если кто попросит, из своих, насчет чужих – бдительность. Вы, наверное, насчет дяди-Мишиного дома интересуетесь?
– Я, Сережа, интересуюсь посмотреть, кто посещал его дом в течение последних двадцати четырех часов.
– А… в оперативном деле чего сказано? – осторожно осведомился сержант.
– Понятия не имею, – не моргнув солгал полковник, – поэтому я и к тебе, и строго конфиденциально. Я знаю, что перед нашим с женой визитом должны были быть встречи с остальными. Вот и желаю знать, кто эти остальные.
– Господин полковник понимает, что речь идет о вторжении в частную жизнь? Ну и тайна следствия, и все такое? – внушительно уточнил успокоившийся Зубков, собирая губы в куриную гузку.
– Сережа, табличка у твоего подъезда – криминал не меньший, – отбил подачу Гуров, – давай, включай свою шарманку.
– С чего вы взяли, что…
– Сережа, дурака-то не делай из меня. Времени нет лишнего. Заряжай.
– Ладушки, – Зубков кивнул, открыл большой ноутбук, дремавший в углу, быстро пробежал пальцами по клавиатуре и сделал приглашающий жест. – Только, господин полковник, вы же понимаете…
– Запускай и будь готов пояснения давать по ходу. Ведь, насколько я понимаю, ты их всех в лицо должен знать? – Гуров кивнул на плакат.
…Итак, час дня.
– А с утра что, нет записи?
– В тот день с утра была авария на линии, снег провода оборвал, – пояснил Сергей, – света во всей округе не было.
– Понято, давай дальше.
К воротам подрулил видавший виды «Ровер Дискавери», водитель, бросив его прямо на дороге, самостоятельно, по-хозяйски отпер калитку, вошел внутрь, распахнул ворота, довольно ловко загнал машину. Видимо, приноровился, не впервой.
Лицо вроде бы знакомое, хотя совершенно точно не встречались.
– Это кто?
– Леша Ситдиков, младший брат дяди Миши, – пояснил Зубков, делая стоп-кадр и увеличивая изображение.
Теперь понятно. В самом деле, младше, и существенно, лет на десять, а то и больше. Что до красоты, то это оценочная категория. Черты мягче, правильнее, менее острые и более традиционные. Пухловат. Но в целом – похож, и весьма.
– То-то я смотрю – кто это, вроде знакомый. У них как отношения, хорошие… были?
Сергей поскреб подбородок.
– Да сложно сказать, какие отношения у братьев. Нормальные. Леха сам певец, голос, конечно, не такой, как у дяди Миши, но вполне порядочный. Ходили сплетни, что-то там с бабами не поделили, но неточно. Работают они вместе, Леха рулит в «Тени».
– Понятно. Живет брат Леша тоже в Москве?
– Он переехал раньше и обосновался тут задолго до дяди Миши.
– Общался с ним?
– Нет.
Визит Ситдикова-младшего длился в общей сложности час с небольшим, потом братья вышли вместе, обнялись и пожали руки, старший открыл ворота. В общем, расстались тепло.
Четырнадцать двадцать шесть. Причалил еще джип, но теперь лаковый, новехонький «Мерседес» с питерскими номерами, и снова был просто брошен у ворот. Загонять его внутрь не стали – вот еще одно подтверждение, что дорога непроезжая. Из машины вылезли двое с ящиком пива.
– Это вот Яша, Паша Яковлев – гитарист. Вот он, на плакате, – пояснил Сергей, указывая на раритет на стене.
– Не пожалела его жизнь, – заметил Гуров.
На изображении Яковлев выглядел куда лучше, вполне свежим, на щеках, так сказать, цвели розы, а видео бесстрастно фиксировало нечто изможденное, тощее, с поредевшими волосами.
Сержант продолжал экскурс в мир искусства.
– Это Упырь, Денис Лопарев. Ударник. Вот этот, – он снова указал на плакат.
– О, этот куда свежее, – похвалил Лев Иванович.
Классический пример из области: «Что будет с вашим организмом после того, как вы бросите все». Видно, что ранее ни в чем себе не отказывал, но теперь производил впечатление чистенького, свежего трезвенника. Разве что лысый череп и густая борода добавляли перца в образ.
– Пиво при чем? Сухой закон на друзей не распространяется?
– Нет, – лаконично подтвердил Сергей.
– И ведь старые друзья.
– Упырь со школы, Яша – с путяги.
– К тому же при разделе группы они достались Сиду, не Жоге.
– Что вы, товарищ полковник? Кто же в здравом уме уйдет от Сида? Дядя Миша – это все, без него всему делу хана.
Эти в доме пробыли порядка часа с небольшим и вышли одни, причем гитарист пребывал в невменяемом состоянии. Иначе говоря, вдрабадан. Он шел, поддерживаемый заботливым Упырем, то и дело запрокидывая голову, хватаясь за щеку, повисая на приятеле.
– Увеличь, пожалуйста, – попросил Гуров.
– Кажется, из носа юшка, – вглядевшись в стоп-кадр, со знанием дела заметил Зубков, – и, сдается, зуб болит.
– Подрались.
К этому варианту знаток творчества коллектива отнесся с сомнением.
– Ну ладно, пусть так, – не стал противиться сыщик, – а точно ли дядя Миша завязал наглухо?
– Святая правда. В полной завязке. У него две клинические смерти были, куда ему.
– Зачем же эти приходили с подогревом? Тоже мне друзья.
– Ну Яша-то любит, – пояснил Сергей, – у него без горючего пальцы на лады не попадают.
– Но все-таки провоцировать завязавшего…
Сергей поскреб подбородок, пожал плечами, имея в виду совершенно определенное: «Все ж взрослые люди, никто в рот насильно не льет».
На экране между тем начался снегопад. Вышел Сид в валенках и спортивной куртке, твердым шагом проследовал куда-то за дом, вернулся с лопатой, споро, бодро принялся чистить снег.
Очевидно, человек не пьян, в полном и здравом уме. Движения уверенные, размеренные. Интересно, что и в помине нет одеревенелости, как бывает у сильно пьющих, но временно
