— Мария Ивановна, что это вы делаете? Так человека можно инвалидом сделать, — урезонивал Марусю бухгалтерский отдел.
— Угадали. Именно этого я и хочу!
— Бешеная стала! Гормоны играют! — с трудом высвободился из плена наладчик, пользуясь тем, что на шум из соседнего кабинета прибежала главбух.
— Что это ты мужиками разбрасываешься? — усмехнулась начальница, — он у нас положительный, непьющий, неженатый…
— Я его, такого хорошего, вам уступаю! — парировала Маруся, легко задвигая стол на место.
Дамы в бухгалтерии онемели от такой дерзости. Главбух оскорблённо хлопнула дверью, рассчитывая испугать подчинённых своим гневом и яростью, но Марусино капитальное передвижение стола из тяжёлого ДСП, нагруженного оргтехникой, им запомнилось лучше.
— Ну, Машка, ты даёшь! — вскочила со своего места бухгалтер Тамара.
— Меня зовут Мария Ивановна. Прошу обращаться ко мне по имени-отчеству, — осадила её Маруся.
24. Специалист
Евгений Мартынович катался как сыр в масле: его кормили, обстирывали, пылко любили и покупали модные рубашки. Но взамен Валентина Петровна требовала культурную программу с выходом в народ. Он гулять по театрам не любил, а уж фотографироваться в парке — особенно не нравилось, потому что перечило правилам его профессии.
Пришла информация, что он объявлен во всесоюзный розыск, и следовало бы поменять паспорт. Для того, чтобы завести разговор о женитьбе с продажей недвижимости, требовался красивый поступок.
Евгений Мартынович выделил для окончательного завоевания сердца своей жертвы небольшую сумму, добытую в ломбарде, куда сдал золотые запонки покойного мужа Валентины Петровны. Он купил невесте колечко в красной коробочке и пригласил её в ресторан, чтобы за праздничным ужином с бокалом хорошего вина предложить надежду на счастье и долгую любовь. По его расчётам, расписаться надо было на следующей неделе, потом он «уедет в командировку к Сигуровой», которая, несомненно, ждёт его возвращения и согласится на круиз в Финляндию, заплатив деньги за путешествие из своего кошелька. Так можно немножко передохнуть от волнений за новые документы, которые уже заказаны.
Валентина Петровна спешила в этот день домой как никогда. Её Женя позвонил, что у него особый праздник, и они вместе пойдут в ресторан. Конечно, она и дома могла закатить пир на весь мир, и получше, чем в ресторане, но от такого приглашения отказаться было невозможно. Сердце предчувствовало важное событие. И у Валентины Петровны родилось встречное предложение:
— Женечка, а поехали в ресторан «Шпаркая крыніца», в санаторий. Я так хочу, чтобы нас там увидели вместе.
— Валечка, да там такая дыра. Ни музыки нормальной, ни еды хорошей.
— Всё в наших руках! Будет так, как ты захочешь! Я тебе весь вечер буду петь! А шеф-повар там знакомый, сделает для нас самые лучшие блюда, и не так дорого, как в городском ресторане.
У Евгения Мартыновича даже испарина на лбу выступила. Такой поход мог разрушить все последующие планы. Часть вечера ушла на веские доказательства, что санаторий — не лучшее место для задуманного праздника. Валентина Петровна так долго настаивала на неудобном месте, что жених хотел уже согласиться: «Да, черт с тобой, никуда не поедем, будем жрать котлеты дома!» Но он вовремя вспомнил, что находится в периоде с безукоризненным послушанием, стал прикидывать в уме: действительно ли вечер в санаторном ресторане будет опасен. И по-всякому получалось, что Сигурова обязательно узнает о посещении ресторана соперницей, и, конечно, ей обязательно доложат о красной коробочке с колечком, которую Евгений Мартынович собирался вручить Валентине во время праздничного ужина. В таком случае обработка массажистки уходила впустую. А он рассчитывал на получение различных дивидендов за свою любовь и ласку в виде оформленных на Сигурову кредитов и золотишка, которое лежало в доступном для него месте.
Спалиться в колхозной «Крыніце» жениху не хотелось. На похожие ситуации у него было припасено несколько артистических номеров. Мартынович скривился, прижал ладони к груди, тяжело задышал и повалился на диван, откинувшись на его широкую спинку. Так запланированный вечер сорвался из-за внезапного сердечного приступа, который поразил жениха.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Валентина Петровна тысячу раз пожалела о своей настойчивости, считая, что это она спровоцировала ухудшение здоровья своего мужчины. Она плакала и просила прощения.
Евгений Мартынович выпил капли пустырника, от которых ему значительно полегчало, вытер слёзы любимой и слабым голосом произнёс: «А зачем тот ресторан и лишняя трата денег?» При этом он выронил на ковёр красную коробочку с колечком, и…десятибалльная волна нежности, радости и счастья захлестнула Валентину Петровну. В этот момент она была готова отдать ему всё, чтобы искупить свою вину. Он легко договорился с невестой о кредите для покупки новой машины, а потом они вместе стали думать о будущей счастливой жизни с переездом в Москву и обязательным путешествием в Турцию или Болгарию.
Уже на следующий день Валентина Петровна нашла свою бывшую подругу, которая работала в загсе и договорилась о срочной росписи, чтобы приблизить своё счастье.
25. Концепция
Маруся ненавидела это слово «концепция». Оно ей представлялось в виде тощей, «цыбатой» девицы, карикатурно стильной, капризной и высокомерной. Мать таких характеризовала одним словом — «цитра». Каждый вечер, когда все собирались за вечернем чаем, Концепция без приглашения усаживалась на специально оставленный для неё пустой стул. Она портила аппетит, заводя длинные разговоры за полночь, хотела перессорить всех за столом и воображала, что важнее её персоны нет. Она отвлекала на себя все силы Стилиста. Он её боялся. А Маруся — ненавидела! Только Евгения Ивановна крепко держалась в седле.
«Для конкурса требуется не только красивая одежда, необычная модель, но и оригинальная инсталляция идеи. Надо проникнуть в обывательский мозг зрителей, взорвать его, оглушить нестандартным решением», — начинала вроде этого Евгения Ивановна. Нестандартные решения должен был выдавать Стилист.
Маруся очень внимательно слушала. Новые для себя слова искала в Гугле. Она записывала их значение на обратной стороне бухгалтерских отчетов, сопровождая своими комментариями.
БАЕР — закупает шмотки. Часто бывает тупым, не учитывает, что женщины, у которых талия больше 100 см, хотят быть модными. Наивно думает, что те, кто любит драники и сало, не поддержат его бизнес. Бутики Roberto Cavalli первыми сошли с лыжни в Украине и Беларуси, потому что считали, что женщин пятьдесят второго размера не выпускают.
ВИНТАЖ — то, что бабушка спрятала на 60 лет в шкафу, ожидая, что она ещё похудеет или пойдет замуж еще раз. Если в шкафу не бомжует голодная моль, и вещь вызывает не то улыбку, не то умиление — это будет винтаж. У дедушки тоже могут найтись свитера с оленями, олимпийским Мишкой и очки, как у Чикатило.
ГАЙД-ЛАЙН — коллекция полностью пошита из одного рулона ткани. Или все платья художественно изрезаны сумасшедшим дизайнером. Считается изюмом.
ИКОНА СТИЛЯ — положительная оценка. Это те, кто имеет бабло, имя и бзик одеваться не как все. Если бзика много, а вкуса мало, — легко потерять меру. Старушки на скамейке скажут, что крыша поехала. Быть супермодным фриком — не значит быть иконой стиля. Сергей Зверев — клоун или икона стиля — фиг разберешься. С принцессой Дианой, Мерилин Монро, Коко Шанель куда всё проще, все условия выполнены. Что ни говори, вкус — великая вещь!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
ФЕЙК — нелегальная подделка изделия известной модной марки. Цена низкая, как и качество. Продаётся на рынках и у цыган.
РЕПЛИКА — хорошая копия, но не такая дорогая, как оригинал. Для людей. Вместо шелка — полиэстер, вместо шерсти — акрил.
МОДЕЛЬ АНДРОГИН — не разобраться: мальчик или девочка. То платье показывает, то мужские костюмы. Бывают всякого пола. Их называют «УНИСЕКС».
