политэкономии становятся излишними и нужно заниматься только организацией и планированием производства.
«Тов. Ярошенко утверждает, что в его „Политической экономии социализма“ „категории политической экономии — стоимость, товар, деньги, кредит и др. — заменяются здравыми рассуждениями о рациональной организации производительных сил в общественном производстве“, что, следовательно, предметом этой политической экономии являются не производственные отношения социализма, а „разработка и развитие научной теории организации производственных сил, теории планирования народного хозяйства и т. п.“, что производственные отношения при социализме теряют свое самостоятельное значение и поглощаются производительными силами, как их составная часть.
Нужно сказать, что такой несусветной тарабарщины не разводил еще у нас ни один свихнувшийся „марксист“.»
(И. В. Сталин)
Из этой тарабарщины свихнувшегося «марксиста» выросла его гениальная, по степени свихнутости, идея о примате производства над потреблением. Сталин четко определил, что Ярошенко перепутал средство, цель и задачу. И предупредил, к чему это приведет:
«Тов. Ярошенко забывает, что люди производят не для производства, а для удовлетворения своих потребностей. Он забывает, что производство, оторванное от удовлетворения потребностей общества, хиреет и гибнет.»
Понятно, из чего выросла мечта современных «свихнувшихся „марксистов“» о человеке-творце, из чего возникла борьба с потреблядством?
Идеи Ярошенко нашли свое полное отражение в принятой Программе КПСС на 22-м съезде, когда был продекларирован переход к строительству коммунизма. Создание материально-технической базы коммунизма, провозглашенное целью, это и есть «свихнувшийся „марксизм“». Потому что эта материально-техническая база должна обеспечить изобилие. Так на съезде и говорил Никита, что как «из рога изобилия» посыпятся на советских людей жратва и шмотки.
После этого в головах советских граждан коммунизм стал восприниматься, как бесплатная раздача штанов и колбасы каждому сколько ему требуется. А дальше это трансформировалось в шизофренический аскетизм: никаких статусных штанов и черная икра строго по физиологической потребности. Поэтому и в комментариях к предыдущей части кое-кто стал вспоминать про Джека Лондона, появились рассуждения, что если колбасы в магазине каждый день будет много, то ее станут покупать мало. Нажрутся и перестанут колбасой интересоваться.
Мысль о том, что при коммунизме санитарка будет получать столько же, сколько и врач, а разнорабочий с лопатой — как директор завода, может прийти в голову только фантастическому идиоту. Но как только начинаешь говорить про коммунизм, так сразу с этими идеями начинают лезть считающие себя умными климактерические психопатки и инсультно-маразматические ветераны партии.
«По потребности» — стало категорией утопической. Люди стали воспринимать этот тип распределения в абсолютно идиотском смысле, даже не понимая, что они своими глазами видели уже, как это распределение происходит в жизни. Оно уже было не только при социализме, но даже при капитализме. Единственное — «не каждому». «Каждому» — не было. И оно, разумеется, ничего общего с утопией и бесплатными пунктами раздачи всем одинаковых штанов не имело.
Даже в царской России это распределение присутствовало! Сколько в те времена капиталист платил инженеру и по какому принципу? По труду? Хрен там! Инженеры на сдельщине не были. Из прибыли? Ага, так он и стал бы этой прибылью делиться! Он платил — по потребности. Рынок труда инженеров и заинтересованность в специалисте капиталиста определили размер жалованья.
Жалованья инженера хватало на пропитание его семьи, оплату жилья, прислуги, медицинские расходы, повышение образовательного уровня самого инженера, на оплату образования его детей, на то, чтобы к старости отложить рублей на счет в банке (пенсия)… На статусные штаны, в конце концов.
Это распределение «по потребности» для слоя технической интеллигенции устраивало не только инженеров, но и капиталистов. Им это было выгодно. Инженер на работе не забивал себе голову мыслями о том, где взять детям молока, а дома не менял прокладку в водопроводном кране. Этих проблем для него не существовало. Человек начинал жить своим любимым делом, профессией. Естественно, производство от этого только выигрывало. Даже оплата образования для детей инженера была выгодна капиталисту, у капиталиста же есть наследники, им тоже инженеры понадобятся.
В СССР до 1953 года «по потребности» уже оплачивался труд высшей номенклатуры и верхушки научных работников. Их оклады, обеспеченность жильем, медицинскими услугами… освобождали время этих людей от бытовых проблем в пользу производства и науки. Было это выгодно государству и остальным членам общества? Вне всяких сомнений.
Можно, конечно, было, платить «по труду», только это невозможно было сделать. Невозможно было во многих случаях даже приблизительно оценить их труд, как труд создателя, например, вакцины от полимиелита. И Советская власть приняла тогда разумное решение — начала вводить среди ряда категорий трудящихся оплату не по труду, а по потребности…
* * *
Абсолютное большинство из тех, с кем я общался (я имею ввиду разумных людей, а не укушенных «антипотреблядской» бешенной собакой), не понимают, зачем Сталин так спешил переходить от социализма к коммунизму. Что это ему давало, если общество в СССР уже было выстроено на основах социальной справедливости?
Многие считают, что распределение «по труду» — это самый справедливый тип распределения. Сколько заработал — столько и получи. Никто ни на ком не паразитирует.
Но это только на первый взгляд. На первом этапе строительства коммунизма с «по труду» еще можно было мириться. Вернее, приходилось мириться. Дальше оно начинало тормозить развитие экономики, потому что справедливо разделить национальный продукт «по труду» было практически невозможно.
Как учесть вклад в экономику конкретного врача или учителя? А военного? Милиционера? Но ведь без их труда экономика существовать не могла. Какая могла быть экономика без труда военных? Она бы еще в 1941 году закончилась.
Оплату этих категорий трудящихся устанавливали простым распределением национального продукта с таким расчетом, чтобы она покрывала часть их потребностей и была привлекательной в смысле престижности. Еще грамотные экономисты тех времен понимали, что умственный труд тяжелее физического, даже потому тяжелее, что он занимает у человека больше времени, чем физический. Инженеру и врачу можно установить 8-ми часовой рабочий день. Но это будет только время, которое инженер и врач проведут непосредственно в цеху, в больнице, на рабочем месте. Но им необходимо постоянно следить за уровнем своей квалификации, поэтому они будут и вне рабочего времени читать специальную литературу — это как учитывать? А просто думать над тем, что сделано вчера и что на работе нужно будет сделать завтра — это как учтешь в трудозатратах?
А распределение «по труду» в условиях ограниченности объема национального продукта не позволяло освободить людей умственного труда от элементарных бытовых проблем. Бытовые, имущественные проблемы становились препятствием для профессионального роста, что сказывалось на экономике.
Сталин эту проблему прекрасно видел, поэтому его
