с флангов многочисленной кавалерией. Так французы вступили в бой со всех сторон, и сражение завязалось по всему фронту обеих армий помимо желания обоих главнокомандующих.
К несчастью, многочисленная дивизия генерала Клозеля с ее превосходным командиром находилась еще позади и не могла оказать необходимую поддержку дивизиям, неосторожно вступившим в бой.
Мармон, руководивший движениями с Большого Арапила, заметил в подзорную трубу совершенные ошибки и стремительно сел на коня, чтобы лично сдержать нетерпение своих генералов. Но едва он вскочил в седло, как его сразил снаряд, раздробив руку и проломив бок. Несчастный маршал упал, обливаясь кровью, и успел только передать командование генералу Боне, старейшему из дивизионных генералов. Ранение было столь тяжелым, что могло оказаться смертельным.
Пока искали генерала Боне, начавшееся сражение яростно продолжалось без главнокомандующего. Мокюн с силой теснил англичан и прижал их к деревне Арапилы, Саррю его поддержал. Но перед ними находились четыре неприятельских дивизии, каждая из которых была сильнее. После первых успехов Мокюн, изрешеченный огнем англичан, был вынужден отступить. Но подоспел Клозель, занял место дивизии Мокюна и отвел англичан. Тогда Бересфорд приказал второй линии встать под углом к первой и атаковать дивизию Клозеля с фланга. В то же время Веллингтон приказал португальцам генерала Пэкинхэма атаковать слева Большой Арапил, а справа бросил на дивизию Томьера пехотную дивизию Пиктона и всю кавалерию. Несмотря на усилия неприятеля, французы держались и не отступали. Дивизия Боне хоть и лишилась своего генерала, который помчался в центр принимать командование, остановила португальцев генерала Пэкинхэма. Солдаты 120-го полка убили 800 неприятельских солдат и остались хозяевами Большого Арапила. Клозель выдержал атаку дивизии Клинтона с фронта, но жестоко пострадал от огня дивизии Ли с фланга.
Сражались в такой близости, что все генералы получили ранения. У французов был тяжело ранен Боне и Клозель. У англичан тяжелые ранения получили маршал Бересфорд и генералы Коул и Ли. На левом фланге французов и на правом фланге англичан бой оказался не менее ожесточенным. Дивизия Томьера была атакована неприятельской кавалерией, потеряла командира, павшего в бою, и в беспорядке отступила. Дивизия Бренье бросилась ей на помощь, но была подхвачена попятным движением, и доблестный 22-й полк, пытаясь выстоять, понес большие потери. Раненый Клозель, сменивший Боне на посту командующего, не покинул поля боя и решил, что следует выбираться из этой передряги. Он приказал отступать и с большим присутствием духом направил отступление к плато, которое и не должен был покидать. Тогда англичане попытались, в свою очередь, взойти на плато, но все их усилия разбились о дивизии Саррю и Ферея. Генерал Ферей, командовавший 3-й дивизией, был смертельно ранен. Между тем, поскольку англичане прекратили атаки, наши дивизии прошли одна за другой за дивизиями Саррю и Ферея, затем за дивизией Фуа, остававшейся без движения в Кальваррасе, и вернулись той же дорогой, какой шли утром, вовсе не намереваясь давать сражение и надеясь на другой результат. Тогда вся английская кавалерия бросилась на дивизию Фуа, прикрывавшую отступление. Дивизия встретила неприятельскую конницу, встав в каре, убила много солдат и в правильном порядке отступила. К ночи французы вернулись к берегам Тормеса и отошли за реку.
Таково было роковое сражение, данное поневоле и названное сражением при Саламанке, или при Арапилах. Оно имело для английской армии весьма неожиданные последствия, ибо доставило ей нежданную победу вместо неизбежного отступления и послужило началу упадка наших дел в Испании. Сражение показало, что моральный эффект военных событий нередко превосходит их материальный эффект. Если у нас были убиты генералы Томьер и Ферей, ранены маршал Мармон, генералы Боне, Клозель и Мокюн, то у англичан был убит генерал Маршан и тяжело ранены маршал Бересфорд, генералы Коул, Ли и Коттон. Мы потеряли 5–6 тысяч человек, англичане – почти столько же. Правда, мы потеряли еще девять орудий, которые не смогли отвести с равнины из-за гибели лошадей. Разница в материальных результатах была незначительна, но положение глубоко переменилось. У нас не осталось шансов заставить англичан отступить. Теперь нам самим приходилось отводить армию – не разбитую, но глубоко раздраженную долгими тяготами, не получившую никакой пользы ни от беспримерной храбрости, ни от покорности жесточайшим страданиям, постоянно приносимую в жертву то по одной, то по другой причине, но почти всегда из-за раздоров между военачальниками. Чтобы вернуть ей уверенность и решимость вновь жертвовать собой ради войны, которую она считала отвратительной, и ради командиров, которых винила в своих невзгодах, армию нужно было отводить за Дуэро, а возможно, и дальше.
Веллингтон, напротив, был теперь волен продолжать кампанию в Кастилии в тылах французов, ибо силы, способной противостоять ему, не было. Португальской армии предстояло отходить назад до соединения с Северной армией, то есть очень далеко; армия Центра была слишком слаба, чтобы выступить ему навстречу; Андалусская армия находилась далеко. Теперь у Веллингтона появился выбор: преследовать генерала Клозеля и попытаться его уничтожить, либо двинуться на Мадрид и с триумфом вступить в столицу. Вот каковы были жестокие последствия недобросовестности тех, кто отказался помочь Португальской армии, и неосторожности тех, кто развязал ненужное сражение.
К счастью для Португальской армии, она получила, хоть и поздно, достойного ее командующего. Генерал Клозель был молод, крепок душой и телом, обладал высочайшей зоркостью и непоколебимым хладнокровием в бою, и то ли по беспечности, то ли по душевной крепости переносил тревоги верховного командования с уверенностью опытного полководца. Солдаты уважали его за храбрость и любили за добродушие, и он был единственным, кто мог добиться их повиновения. Будучи ранен сам и получив командование из рук двух раненых генералов в минуту беспорядочного бегства, он казался столь мало встревоженным, что в войска вернулись спокойствие и порядок. Он быстро отвел войска к Дуэро 23 июля. Англичане пустили в погоню кавалерию; генерал встретил ее, встав в каре, и весьма сильно потрепал. Вскоре французы оказались за Дуэро, избавленные от англичан, но осаждаемые герильясами, не представлявшими серьезной опасности, но всё же уничтожавшими раненых, отставших и фуражиров.
Как раз в это время подошла, наконец, часть помощи, столь долго просимой и столь напрасно ожидаемой. В первый день отступления Клозель встретил тысячу человек Каффарелли, представлявших собой два полка кавалерии и подразделение конной артиллерии. Такую ничтожную помощь можно было бы счесть насмешкой, и она заслуживала бы сурового наказания, если бы Каффарелли не извиняло его чистосердечие и смятение при виде английского флота у берегов Бискайи. Будучи храбр, но лишен присутствия духа, он поверил в вероятность крупной высадки войск и вместо обещанных 10 тысяч прислал только тысячу человек. Другая помощь, которая могла стать решающей, если бы прибыла
