и определить планы неприятеля, и не стал укрываться за Дуэро, потому что мог прикрыться Тормесом и хотел остаться ввиду Саламанки, дабы ободрять своим близким присутствием маленький гарнизон, оставленный в трех укрепленных монастырях.
Веллингтон появился перед Саламанкой 16 июня. Жители встретили его с радостью, всегда вспыхивавшей после ухода французов и с приходом англичан, и просили избавить их от трех укрепленных монастырей, доминировавших над городом и способных вновь открыть свои двери французам. При близком рассмотрении монастыри, казалось, требовали регулярной осады. Веллингтон решил посвятить им несколько дней и был вовсе не прочь занять это время осадой, ибо был не расположен ускорять свое продвижение в края, где каждый шаг вперед мог стать шагом к пропасти. Он привез с собой несколько тяжелых орудий, довольно плохо снаряженных, и с этими средствами начал осаду монастырей, послав в Сьюдад-Родриго за недостающим снаряжением.
Вот какова была позиция трех монастырей, о которых идет речь. Главный и самый большой монастырь, Сан-Висенте, представлял собой крупное прямоугольное строение, похожее на форт, снабженное бойницами, амбразурами и окруженное обломками, уложенными в виде гласиса. С одной стороны он доминировал над Тормесом, протекающим у подножия Саламанки, с другой – над самой Саламанкой. Два других монастыря располагались несколько ближе к городу.
Англичане прорыли траншею перед монастырем Сан-Висенте, а другие два монастыря решил взять штурмом. Но войска, их охранявшие, при поддержке навесного огня из Сан-Висенте доблестно отбили атаку англичан, убив несколько сотен человек. Тогда Веллингтон принял решение дождаться прибытия из Сьюдад-Родриго тяжелого снаряжения. Вид французской армии, расположившейся в отдалении на удобной позиции, поддерживал мужество гарнизонов и продлевал их сопротивление.
Наконец, когда 26–27 июня прибыла тяжелая артиллерия, Веллингтон приказал пробивать брешь. Все три монастыря доблестно оборонялись и вели мощный огонь по неприятелю. Но когда монастырь Сан-Висенте загорелся от снарядов, оборона его стала невозможна, и 28 июня пришлось отказаться от этих самодельных цитаделей, с помощью которых надеялись сохранить Саламанку. Французы потеряли тысячу человек убитыми, ранеными и взятыми в плен, но англичане потеряли не меньше; при этом мы выиграли двенадцать дней – ценное для нас время.
После взятия англичанами Саламанки Мармон счел должным несколько отдалиться от английской армии и перешел через Дуэро в Тордесильясе, решив отстаивать эту линию. Веллингтон последовал за Португальской армией и подошел к линии Дуэро. На реке, как мы сказали, имелись надежные посты. Асторга, помимо надежных укреплений, располагала гарнизоном в 1500 человек, исполненным решимости защищаться, и должна была, служа крепкой опорой правому флангу французов, весьма стеснять левый фланг англичан. Прибыв 1 июля на Дуэро, Веллингтон остановился перед рекой, чтобы дать время армии Галисии захватить Асторгу.
Тем временем Мармон, расположившись за Дуэро, стягивал к себе все дивизии Португальской армии. После возвращения дивизии Фуа ему оставалось вернуть 8-ю дивизию, дивизию генерала Боне, воевавшую на склонах Астурии с англичанами и бандами Порлье. Маршал без колебаний послал 8-й дивизии приказ оставить Астурию, но этот приказ встретил генерала Боне уже в пути, ибо этот умный и бесстрашный офицер, понимая то, чего не понимали многие более высокие чины, рассудил, что перед необходимостью оттеснить англичан все остальные задачи становятся второстепенными. Боне привел с собой 6 тысяч человек, и его присоединение придало уверенности Мармону, доведя численность его пехоты до 37 тысяч человек. Ему недоставало кавалерии, ибо ее изнурили гонки за герильясами. Спеша пополнить конский состав, Мармон приказал захватить всех верховых лошадей в округе, и ему удалось собрать тысячу крепких лошадей и довести численность кавалерии до тысячи всадников. Вместе с артиллерией, включавшей сотню орудий, он располагал 42 тысячами солдат, которые получили бы огромное превосходство над англичанами, будь они усилены хотя бы десятком тысяч человек, и могли бы противостоять им при условии благоразумного командования и удачи.
Конечно, Мармон был неплохим командующим, но не слишком в себе уверенным. Будучи умен, образован и храбр, маршал обладал многими качествами главнокомандующего, но далеко не всеми. Он слишком долго думал о том, что ему надлежит делать, слишком много комбинировал, однако в бою точность замыслов стоит больше, чем их обилие. Обилие идей без быстрого и твердого суждения ослепляет, вместо того чтобы просвещать.
Должен ли был Мармон, укрывшись за Дуэро, сохранять неподвижность? Конечно, лучше было дождаться инициативы противника, как можно дольше отстаивать линию Дуэро, а затем методически отступать на Северную армию, которая волей-неволей, увидев перед собой неприятеля, присоединилась бы к нему. Но маршал был молод, полон тщеславия, располагал испытанной доблестной армией, не страшившейся англичан и недовольной отступлением, и он получил известия, полностью лишившие его надежды на помощь. Генерал Каффарелли, пообещавший подкрепление в 10 тысяч человек, теперь сообщал о появлении английского флота меж Сантандером и Сан-Себастьяном и уже ничего не говорил об обещанном подкреплении. А 12 июля в штаб-квартиру Португальской армии доставили письмо Жозефа. В письме, датированном 30 июня, Жозеф говорил о безуспешности своих усилий добиться помощи от Северной и Андалусской армий. В довершение несчастья – то ли по неготовности, то ли считая, что время еще не настало, – Жозеф не сообщал, сможет ли сам прислать подразделение из армии Центра. И Мармон счел себя совершенно оставленным. Конечно, если бы он узнал, что может рассчитывать на 10–12 тысяч человек, он бы их дождался, прежде чем что-либо предпринимать: ибо лучше разделить честь победы, чем в одиночку нести неразделенное бремя поражения.
Полагаясь только на собственные силы и сравнивая свою армию с армией Веллингтона, которая не превосходила его численностью (если считать одних англичан), Мармон решил, что сможет безопасно маневрировать со своими опытными войсками, вынудить противника оставить линию Дуэро и отойти к границе Португалии, избежав сражения; что, возможно, ему даже удастся, переместившись на линию коммуникаций англичан, занять такую оборонительную позицию, на которой все преимущества окажутся на его стороне. К этим доводам в пользу маневров добавлялся еще один, и весьма весомый. Испанцы Галисийской армии осаждали Асторгу, располагавшую только двухнедельным запасом продовольствия. Удаляться от англичан, чтобы доставить продовольствие в крепость, было небезопасно. А если он потеряет Асторгу, то не окажется ли обойденным на правом фланге и тем самым обреченным на бесконечное отступление?
С такими мыслями Мармон вышел из укрытия за линией Дуэро. Прежде всего, он попытался вновь перейти через реку на виду у английской армии и произвел переправу достаточно умело и благополучно. Маршал притворился, будто отправляет колонны войск на правый фланг к Торо, и, придав отвлекающему движению всё возможное правдоподобие, подготовил в окрестностях Тордесильяса средства для действительного перехода через Дуэро по нескольким свайным мостам. В ночь на 17 июля, в то время как его правый
