мы этого, бились за это – а сейчас неохватимо: такая скрытая лютая правда – полилась-таки по стране!
Тотчас несколько советских издательств обратились с запросом печатать «Архипелаг» вослед «Новому миру» – и все между собой согласны на одновременность. – Впрочем, телевизионную передачу об «Архипелаге», с рассказом об аресте моём и высылке, с моим кличем 69-го года о Гласности – станция затеснила на 1 час 30 минут ночи. Силы всё ж не дремали. – А ещё через месяц появился в «Литгазете» и отрывок из «Красного Колеса»[643].
Ничто не приходит поздно для того, кто умеет ждать.
Лишь бы смогли меня прочесть на Родине широко, не только Москва с Ленинградом.
Так возникал вместо устойчивого пассата проклятий – переменчивый муссон славы? О, тут поосторожней: как этим кратким размахом славы послужить России точно и верно.
Да ведь всё ещё висит на мне – «измена родине» и лишение гражданства…
Однако от появления «Архипелага» – терзающая тревога охватила чету Синявских. С новой неутомимостью эссеист кинулся в международные гастроли на борьбу со мной, не пропуская ни одной возможности. На конференции в Бергамо: Солженицын – вождь русского национализма! Вот скоро он вернётся триумфатором и возглавит клерикальный фашизм! (На собравшихся произвёл впечатление одержимости, так неистово заговорился, что итальянцы дали ему отпор.) – В Кеннан-институте вашингтонского Вильсон-центра: «Солженицын – расист-монархист, через 5 лет будет правителем России!» (И Кеннан-институт рассылал выступление Синявского в виде листовки.) – И ещё дальше, ржавая труба безпроигрышного «антисемитизма» не должна же подвести! – и хлопают мягкие уши американских славистов.
А уж «Радио Свобода» – там-то никогда против меня не дремали. Теперь надрывались тот же Сарнов, «получивший право критики», и Б. Хазанов, и иже, иже – о несомненном антисемитизме «Красного Колеса» – вот она, главная опасность, сейчас покатится на страну. И чем же быстрей забить советские уши? Да в третий раз завели целиком передавать шарманку-фантазию Войновича «Москва 2042».
Кому что по силам. В Москве – «Советская Россия» перепечатывает старое (1971) враньё обо мне из «Штерна». А «Знамя» напечатало резкий отклик Сахарова 1974 года на моё всё ещё не напечатанное в СССР «Письмо вождям»[644]. (Хотел я, для мирности, не печатать пока публицистику, не разжигать страстей, – нет, втравляют.) А «Правде» что по силам? Открыла серию статей против «Архипелага», с рогатиной – и Рой Медведев[645].
А нам? Как Гёте когда-то ответил Шиллеру в письме: «Будемте продолжать нашу работу и оставим их мучиться их отрицанием»[646].
К нам? – потекли сотрясённые отзывы читателей на «Архипелаг». Довольно с нас.
В том счастливом году казалось, что прорвётся в бытие и мой сценарий «Знают истину танки». Ещё в июле 1988 И. А. Иловайская дала знать мне из Парижа, что живущий там прославленный польский кинорежиссёр Анджей Вайда хочет ставить «Танки»: раньше боялся, что его за это лишат гражданства, а теперь, кажется, можно рискнуть. Так вопрос его: буду ли я согласен? – Ещё бы! с радостью. – В январе 89-го И. А. сообщила: звонил ей Вайда, дела с фильмом движутся, решили снимать в Польше и ждут разрешения властей. Когда получат его – тогда надо будет встретиться. – Летом 1989 Вайда прислал мне письмо с готовностью ставить фильм: «Тот факт, что Вам угодно было доверить мне реализацию фильма по Вашему сценарию, – это самая великая честь и радость, которая могла мне выпасть в жизни». Правда, его несколько задерживал «страх перед трудностью возвращения в Польшу после такого шага». Однако «думаю, что подошло время, когда… фильм можно будет снять в Польше, и с актёрами, говорящими по-русски, на языке оригинала. Я работаю над таким решением вопроса и смиренно прошу у Вас ещё немного терпения».
Блистательное предложение! Когда-то калифорнийская группа затевала – то был бы несомненный провал. А поляки – да, поляки могли поставить этот фильм, накал Гулага был им открыт, доступен, – и в славянском типаже массовых сцен не было бы неправды.
Я с радостью ответил: «Не сомневаюсь, что Вам блестяще бы удалось, с полным пониманием духа этих событий». Но предложил, что ему естественней ставить по-польски, а потом переозвучить и по-русски. И предупредил, что к декабрю мой сценарий будет напечатан в СССР, в одном из журналов.
К концу года Вайда написал, что пока занят съёмкой фильма о Корчаке, а идея сохраняется: «Съёмки провести в Польше, где мы легко найдём соответствующую натуру», но «было бы идеально, если бы фильм удалось сделать в русской версии, то есть пригласить русских актёров, которые приехали бы из СССР в рамках совместного производства», даже – этот вариант для него «единственно приемлемый».
Однако время шло, дело затягивалось, потом, как-то не совсем для меня понятно, и вовсе отложилось, и замысел не состоялся[647].
Полежал мой сценарий без движения 30 лет – полежит ещё 20–30?
______________
В сентябре 1989 Дима Борисов приехал к нам в Вермонт по командировке «Нового мира», прожил у нас недели три. Мы встретились с прежней неутерянной высшей теплотой. Казалось, он не изменился и за пятнадцать тяжких лет. Несмотря на такую разлуку – мысли его оставались наиближайшие к нам. В обстановке московской резкой литературно-политической распри – линию нашу, во всех ответах прессе, он провёл безукоризненно. Обсуждали теперь предстоящие в СССР дела.
Уж сколько месяцев, опережая события, слали и мне и ему запросы об Узлах «Красного Колеса» – теперь подошла возможность начать и журнальное печатание. Но «Новый мир» уже столько моего будет печатать подряд – решили раздавать «Колесо» разным журналам, по Узлам, и даже по частям Узлов. (Практика довольно вредная: как читателю уследить за этим необозримым разбросом, если хочет прочесть «Колесо» подряд? А в одном журнале печатать – растянется на 5 лет.)
Главное-то, Диму заботило: началось уже книжное печатание. Он брал у нас для репринтного воспроизведения готовые Алины макеты рассказов, «Круга», «Корпуса», «Архипелага» и сделанный в Нью-Йорке набор Словаря[648]. Жалел, что придется отдавать всё это госиздательствам («они все запачканы»), делился планами создать при «Новом мире» издательство своё, и – что́ бы стал в нём печатать. (За время его отсутствия в «Советском писателе» вышел 1-й том «Архипелага»: типографы – сами ускорили выпуск, напечатали за две недели!)
В Москве предстоял Диме долгий шквал издательских запросов, корреспондентских вопросов и читательских писем. (Но и в голову нам не вступало как-то пунктуализировать наши деловые отношения – они оставались в температуре прежних подпольных.)
А уехал Дима – и пропал… Спустя два месяца, не дождавшись, пишу: «Откровенно сказать, тревожусь: Вы уже взяли на себя столько нагрузок, помимо моего представительства, что Вам будет трудно охватить всё равномерно. Пошли Вам Бог сил и сосредоточенности». И опять прошу – открыть полный зелёный свет всем областным издательствам – с «Архипелагом», а потом и со следующими книгами: «Затеваемое при “Новом мире” издательство – дело долгое, сложное,
