– Эх, Василий Иванович! Ты думаешь, что у меня здесь – неограниченные энергетические ресурсы, и этот вопрос можно решить так же буднично, как на родной Земле: захотел – разбудил, захотел – усыпил.
– Так на Земле – совсем другой график жизни! Там усыпляют только во время хирургических операций…
– Вот и я говорю – не надо смешивать наркоз с анабиозом! Поэтому разбудим поселенцев, как и положено по программе, за полгода до посадки на Ялмез. И нарушать график из-за чьих-то прихотей я никому не дам!
– Так ты плюешь на партию!
– Запомни, Василий Иванович, партия – это не ты один, а вся наша необъятная страна!
– Но партия – это авангард рабочего класса, трудового крестьянства и прогрессивной интеллигенции! – зазубрено произнес парторг.
– Хоть ты и секретарь парторганизации, но ломать программу полета я тебе не дам! Так то! – ответил ему командир.
– Посмотрим, посмотрим, кто – кого! – последние слова Чудилов произнес, уже выходя из командирской рубки.
Глава четырнадцатая, в которой колонисты решили организовать восстание на космическом корабле
Шел семнадцатый, последний год полета звездолета к планете Ялмез. До звезды Тау Кита и ее третьей планеты Ялмез оставалось лететь всего чуть больше полугода. Первые три года корабль летел с ускорением, затем двигался с очень высокой скоростью, лишь немногим уступающей скорости света. Даже дважды немного переходил через световой барьер… В последние три года полета до Тау Кита корабль должен был снизить скорость от околосветовой до того уровня, при котором станут возможными маневрирование в окрестностях звезды и высадка на Ялмез.
Будущих поселенцев решили окончательно пробудить из состояния анабиоза согласно утвержденному графику и в связи с проведением объединенного общего партийно-профсоюзного собрания, на котором экипаж и поселенцы должны был проявить сплоченность и нерушимое единство блока коммунистов и беспартийных перед высадкой на другую планету.
Собрание, конечно, провели согласно распорядку, установленному совместно парторгом Чудиловым, профоргом Веником и товарищем Алексеевым (нашлись колонисты, которые помнили, что у Алексеева на Земле было звание полковника КГБ, и назывался он в те времена товарищем Алешиным), приняли в партию несколько колонистов, но какой-то неприятный осадок после него остался у многих будущих поселенцев. Вначале колонисты избегали бесед по душам, а потом как-то постепенно, на протяжении последующих двух недель, часть из них стала заметно более откровенной.
Феликсу неслыханно везло. Его земные кураторы решили, видимо, не беспокоить своего негласного сотрудника вплоть до прибытия на Ялмез, поскольку специальный товарищ Алешин предоставлял им всю необходимую информацию о настроениях экипажа и колонистов. Феликс занимался самообразованием – много читал, в основном – между строк.
Вокруг старейшины колонистов и экипажа сформировалась явно диссидентская группа, насчитывавшая более 10 человек. В группу вошли Петр, Павел, Самвел, два Дмитрия (старший и младший), Миша «Толстый» (его так назвали в отличие от штурмана Михаила Савина, которого именовали Михаилом «Худым»), и еще несколько молодых парней-колонистов, в их числе – чех Мирослав с символичной фамилией Свобода (дальний родственник того самого генерала Людвига Свободы) и венгр Лайош Мадьяри. Все эти ребята в шутку назвали себя апостолами Феликса.
К мужской группе тяготели шестеро весьма миловидных юных женщин (или, возможно, даже девушек) – русская Ольга, эстонка Харью, грузинка Тамара, азербайджанка Фатима, полька Данута и кирибатянка Таоляо Мичунг.
Вот и на этот раз в коридоре, рядом с каютой, в которой проживали Феликс и еще семеро звездонавтов, и в непосредственном соседстве с отсеком анабиоза блока «Бэ», собрались практически все участники его «кружка». Феликс решил, не теряя времени, рассказать им о рыночном обществе, его достоинствах и недостатках. Однако – едва он начал свой рассказ, как был решительно остановлен Петром.
– И стены имеют уши, – сказал Петр Феликсу, намекая на то, что корабль буквально нашпигован подслушивающими устройствами, и все разговоры прослушивает товарищ Алексеев – то есть куратор КГБ, полковник, а то уже и генерал-майор Алексей Александрович Алёшин. – А вот мы собрались на сходку, да еще столько человек сразу…
– Нет, Петя, ты не прав! – возразил Феликс.
– Это почему?
– Неверно излагаешь еврейскую пословицу, которая на самом деле звучит так: «Есть уши у Стены».
– Вообще-то я – не еврей, и знать еврейские пословицы мне не нужно. Но какая разница?! – удивился Феликс.
– Большая! В пословице речь идет не о системе внешней «прослушки», а…
Дмитрий-младший попытался зажать рот Драгуновского, выразительно показывая пальцем на вентиляционное отверстие в потолке, но Феликс продолжил:
– Речь идет о стене древнего Иерусалимского храма и о Боге, который слышит все молитвы и читает все записки, которые вкладываются в стену. Вот и я вкладывал записку.
– Опять ты, Феликс, бредишь… – заметил Дмитрий-младший.
– Нет, не в вашей дикарской свинцово-мерзкой реальности это было, а в совсем другом времени… Там у меня была семья, и там никто, вы слышите – никто, не пытался манипулировать мною…
– Забудь об этом, Феликс! Даже если твои бредовые слова правдивы, тебе никогда не вернуться в твой мир! – отметил Дмитрий-старший.
– А я и не пытаюсь вернуться туда… Я только стараюсь превратить эту реальность в некое приближение моей собственной реальности…
– И что ты хочешь сказать относительно этой самой стенки в Иерусалиме? Что Бог твой – не фраер, и все видит? – насмешливо возразил Петр. – Если бы он всё видел, он бы ни за что не допустил бы твоего перехода в нашу реальность…
– А если это испытание? – спросил Феликс. – Испытание на человеческую стойкость?
– Плевал я на такое испытание, при котором человека вырывают с корнем из своего времени! Что это за бесчеловечный эксперимент такой! Так что, дорогой Феликс, брось ты свои талмудические измышления! – сказал Павел, внезапно появившийся словно из подпространства и вставший рядом с остальными.
– А ты не подслушивай! – замахнулся на него Дмитрий-старший.
– Эх, Павел, Павел… – философски протянул Феликс. – Глупости ты говоришь относительно божьих экспериментов. А коммунисты, которые заявили, что они лучше и сильнее бога, которого вообще нет? Мало, что ли, они с народом экспериментировали, а? Забыл ты, Павел, наверно, в честь кого тебя назвали? В Евангелии есть такой герой Павел, который во время перехода через пустыню уверовал в учение Иисуса Христа… – указал ему Феликс.
– Так я советский человек, мне верить в какого-то мифического Христа не положено… – попытался возразить Павел. Но Феликс не дал ему ни единого шанса на оправдание:
– Как ты вообще, носитель такого громкого имени, можешь так беспечно и спокойно рассуждать о том, мог ли нам всевышний уготовить такие вот жизненные испытания?
– А что, по твоему, я должен прыгать и беситься, как герои Достоевского?
– Беситься не нужно, но вот пытаться что-либо изменить в жизни к лучшему – не помешало бы, – менторским тоном произнес Феликс.
– А как изменить? – спросил Мирослав.
– Я знаю, – прошептал Дмитрий-младший. – Мы должны вернуться на Землю и устроить там новую революцию. Отправить к чертовой бабушке власть этих генсеков и всю их партийную элиту!
– А что ты предложишь взамен? Придет новая элита! Партию власти невозможно уничтожить, потому как она всегда возрождается, и каждый раз – под новым именем. Так будут не коммунисты, а «Партия демократического возрождения». Или «Общенациональное движение за свободу, равенство и братство»… Или еще какие-нибудь экологические социалисты и прочие дерьмократы… Какая разница? – отметился мудрым изречением Лайош.
– Надо уничтожить всю эту систему спящего разума, порождающую этих чудовищ, – сказал шепотом Дмитрий.
– Ну ты загнул! На саму систему покушаешься?! Тут одним перевоспитанием родная Софья Власьевна не обойдётся. Как пить дать – сгноит она тебя на урановых рудниках в Сибири, – прокомментировал Павел.
– Мне бы только в пилотскую кабину попасть… А там я покажу, на что способны советские люди, – сказал Петр.
– Знаю – нет такого барьера, который бы остался непреодолимым для советского человека, – сказал Дмитрий-младший.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Самвел.
– Нет такого преступления, на которое не пошел бы советский человек во имя идеи. А на остальных людей ему просто наплевать… – ответил ему Дмитрий-старший.
– Да, наплевать! Я не хочу садиться на этот проклятый Ялмез! Предлагаю после того, как мы окажемся на орбите вокруг Ялмеза, повернуть корабль обратно, чтобы полететь к Земле и устроить там новую революцию… – заявил Дмитрий-младший.
