– Дело в том, что таких печатей на самом деле две: подлинник – у Алешина, а дубликат хранится у товарища Иванова…
– Нет, не придется тебе, Дима, умереть естественной смертью… И даже Муцию Сцеволе тебе придется завидовать, – ответил Феликс. И его фразу подхватил Вася:
– Сгноит тебя Алешин в карцере как пить дать! А то и выбросит в открытый космос живьем!
Глава пятнадцатая, в которой бунтовщики оказываются в командной рубке
Не стоит описывать, как Петр и Феликс достали оружие, а затем оказались в командирской рубке. Сделать это оказалось даже проще, чем они вначале предполагали. Сторож оружия товарищ Иван Иванович Иванов оказался падким на деньги, и за пятьсот рублей он притворился спящим именно в то момент, когда Петр открывал склад с оружием. Промолчал и завхоз Веник, которому тоже «дали на лапу». Да и охранники на удивление быстро поверили в возможность эпидемии и даже вызвались пригласить в кабину врачей. Но Петр и Феликс сказали, что сначала поговорят наедине с пилотами, без врачей и посторонних. Поскольку все инструкции составляются для того, чтобы их нарушать, охранники доверились нашим заговорщикам (тем более – каждому из них Петр дал по двадцать пять рублей) и решили не сопровождать Петра и Феликса в пилотскую кабину.
Как только Петр и Феликс оказались в командной рубке, Петр быстро полез в свою объемистую сумку, достал из нее пистолет и, направив его на командира корабля, громко крикнул: «Руки вверх!». Командир и глазом не повел, словно на него каждый день наставляли пистолет Макарова и грозили пристрелить. Тогда Петр переключил внимание на первого пилота:
– А ну, Толя, поворачивай оглобли! Мы возвращаемся на Землю!
Костров тоже никак не отреагировал на угрозы Петра, твердо держа в руках штурвал. Не проявили никакой реакции ни второй пилот Сергей Огнев, ни штурман Михаил Савин. И лишь после этого командир корабля удивленно обернулся и обратился к Петру со словами: «Что, бунт на космическом корабле? Такого у нас еще не бывало…»
– Это не бунт, это – революция, – отпарировал Петр.
– Вы хотите вернуться? А что вы собираетесь делать на Земле? Вас же всех там перестреляют, как куропаток! А заодно убьют и нас, членов экипажа, а потом инсценируют катастрофу при посадке…
– Шеф, ты думаешь, что мы возвратимся на ту же Землю, с которой взлетели? – возразил ему Феликс.
Его поддержал штурман Савин:
– А про два гиперсветовых перехода, которые совершил наш корабль, ты что, Владимир Владимирович, совсем позабыл?
– Ничего на Земле не изменится, разве что наши, наконец, построят за это время коммунизм на всей Земле, – слабо возразил командир, для которого нынешний космический полет был седьмым.
– И тогда станет еще хуже, чем было? – саркастически заметил Петр.
– Вы что, закаканные революционеры, не читали новую Программу партии, принятую на 31-ом съезде КПСС? – спросил командир.
– Читали, как и все предыдущие программы, принятые за эти сто лет! А ты, Владимир Владимирович, веришь во всю эту галиматью?
– Это не галиматья, а генеральная линия нашей ленинско-сталинско-романовской партии, делегатом трех съездов которой мне посчастливилось стать! Конечно же, верю!
– Вот счастливый человек! Верь тогда себе на здоровье! Кто верит в Бога, а кто – в коммунизм…
– Бога нет! – обидевшись, отметил Владимир Владимирович.
– А Сталин жил, Сталин жив, Сталин будет жить! – это разве не то же самое? Приравняли рябого к Господу… – сказал Феликс.
– Да как ты смеешь на святое грязную руку поднимать и свою вонючую жидовскую пасть разевать? – возмутился командир.
– Я – участник межзвездного космического полета, поэтому, командир, за оскорбления по национальному признаку ты ответишь…
– Извини, с языка сорвалось. А ты ответишь за угрозы в адрес экипажа при исполнении служебных обязанностей…
– Отвечу, отвечу перед человечеством! – заявил Феликс.
– Ишь, как высоко мы метим! Да человечество плевать хотело на твои идеи!
– А мы здесь все – разве не посланцы от всего человечества?! – это уже сказал Петр.
– Нет, мы летим в качестве граждан самой прогрессивной страны на всей Земле! – это сказал Савин.
– И какой это прогресс, когда на борту есть карцер, а в экипаж включен специальный товарищ?! – возмутился Петр тираде штурмана.
– Тише! Зачем об этом кричать так громко! – поморщился Путилин.
– И какой ты после всего этого командир! Сам живешь в страхе за свою шкуру и звездочки… Всего боишься – и даже специального товарища… – укорил Петр командира корабля.
– Дались вам всем эти звездочки! – заорал командир, – когда я шесть раз летал в космос, я не кричал – за Сталина…
– Зато направлял приветственные телеграммы руководителям партии и правительства… – отметил Феликс.
– Так полагалось регламентом полетов, – продолжил обороняться Путилин.
– А кто составлял этот идиотский регламент? – эстафету обвинений подхватил Петр.
– По-твоему, американцы в 70-ом году не рапортовали с Луны своему президенту Никсону об успехе Америки? – парировал командир экспедиции.
– Владимир Владимирович, мы же не обвиняем лично тебя! – примирительно заявил Феликс. Но Петра, вошедшего в азарт, уже невозможно было остановить: «Вообще разве так можно – превратить руководителей страны – Сталина, Брежнева, Романова – в идолов, а потом молиться на них!»
Первый пилот Толя, до этого не сводивший глаз с телемонитора внешнего обзора, стал внимательно прислушиваться к полемике.
– А что, Владимир Владимирович, может быть, товарищи в чем-то правы? – спросил он.
– Толя, да ты что, рехнулся? Какие это товарищи? За такие идеи в 1937 году без суда и следствия к стенке ставили! Эти беспартийные ни в чем не могут быть правы!
– А я – кандидат в члены партии! – возразил Петр.
– Тебе можно будет стать только членом в штанах! Не забывай, что непогрешимым может быть только генеральный курс нашей партии! Управляй, Толик, звездной машиной и не нервничай! А не то мы куда-нибудь не туда залетим…
– Как хотите, Владимир Владимирович и Михаил Егорович, а я поворачиваю! – ответил Толя.
– Толя, тебя же расстреляют за невыполнение задания! И куда ты собираешься поворачивать на такой скорости? Это же тебе не «Жигуленок»!
– Будем лететь домой! – сказал Костров и положил руки на штурвал.
– Ты что, совсем сдурел? Вот сейчас зайдет в пилотскую кабину наш парторг и приведет с собой куратора КГБ. Он живо приведет тебя в чувство… Ну что, я нажимаю на розовую кнопку? Думай быстрее! – воскликнул Путилин.
– Лучше трагический конец, чем бесконечная трагедия! – оскалив зубы, рассмеялся Толя. – Я лечу домой. Может быть, там уже вся эта партийная дьяволиада закончилась.
– Зря мы все-таки тебя выпускали в Вену! – с сожалением произнес Путилин.
– Кого выпускали? – спросил Петр.
– Нашего первого пилота – за год до начала нашего полета – на встречу с американскими космонавтами Не устоял ты, Толян, против соблазнов Запада, – подытожил командир. – Придется, видно, нажимать на кнопку и приглашать Василия Ивановича Чудилова…
– Не Чудилова, а Мудилова! – отметил Петр.
– Не сквернословьте, товарищи! Пригласим сюда Чудилова, да еще вместе с нашим куратором из органов государственной безопасности… – заявил штурман Савин.
– С товарищем Алешиным? – спросил Петр.
– А вы-то откуда знаете, кто у нас работает специальным товарищем? – насторожился командир.
– Знаем, знаем, вычислили его… – ответил Феликс.
И тут вновь заговорил первый пилот Толя:
– Не зря выпускали меня за границу, Владимир Владимирович! Ты бы лучше сам вспомнил, как там народ живет! Ведь ты сам до космоса работал нашим резидентом в Восточной Германии, вплоть до самого объединения двух Германий на социалистической основе.
– Всё то вы здесь знаете, обо всём прослышаны… – огрызнулся командир. – Ну и что, что работал! Вот космонавт Валерий Быковский – помните такого? – тоже когда-то работал директором дома советской культуры в Берлине, и ничего, остался советским человеком. Ничего такого особенного там не было. А вот на Западе…
– Тут-то Вы и попались, командир! Значит, на Западе что-то такое особенное всё-таки было, раз и Вам, дорогой Вы наш Владимир Владимирович, вспомнилось о нем… – победоносно заявил Феликс.
– Может быть, и у нас уже народ тоже живет в нормальном обществе, – добавил Петр.
– Это в каком же – нормальном? Капиталистическом, что ли? – произнес с иронией командир, но при этом даже не улыбнулся и руки со штурвала не убрал.
– В нормальном человеческом обществе! – с этими словами Толя включил двигатели на быстрое торможение.
– Товарищ Костров, немедленно прекратите! Это – приказ! Иначе я вынужден буду применить по отношению к Вам огнестрельное оружие за неподчинение приказу вышестоящего руководителя! Или Вы наивно предполагаете, что второй пилот Огнев хуже Вас справится с пилотированием? – заявил командир, перейдя на официальный тон и схватившись за пистолет. – Пойдете, Костров, под трибунал! Считаю до трех: раз, два, три…
