– За то и за это, – ответил Стив.
– А за что больше?
– За оба.
– Значит, тебе все равно, подсматривать за девушкой в душе или наступить ей на ногу?
– Я не смотрел в душе.
– Значит, ты извиняешься за то, что не смотрел?
– Да. Нет. Я извиняюсь, потому что не хочу, чтобы ты обижалась.
– Ладно, считай, что я тебя простила.
– За оба?
– За оба. Как твоя рука?
Лорд показал мокрую повязку. Сменив бинты на руке, Забава застегнула аптечку и встала.
– Подожди. Я люблю с тобой говорить, – сказал Лорд.
Забава внимательно посмотрела на него, но во взгляде Стива не было никакого лукавства. Он говорил то, что имел в виду. Она осталась. Болтали они еще довольно долго. В основном говорил он. Лорд рассказывал про Англию, про королеву, про Лондон, про свой родной Сент-Олбанс, про своих друзей. Столько и так интересно ей рассказывала только бабушка. Но когда это было? И бабушка никогда не была в Англии. В доме Стива было прохладно, и она давно забралась с ногами в кресло. Лорд то, жестикулируя, ходил по комнате, то садился на стул. Она сидела и слушала, иногда помогая ему справиться с русской грамматикой. Ей было очень уютно.
Когда она собралась уходить, была уже ночь. Лорд вышел вместе с ней на крыльцо. Забава шагнула на ступеньку и оглянулась, ожидая, что он попытается ее удержать. Но Лорд не решился даже поцеловать ее в щеку. Ей стало обидно.
Спустившись на дорожку, она удивилась, что так светло. Белые ночи. За оградой на поле опустился густой белый туман. Казалось, что там лежат сугробы снега.
Гостья
В воскресенье утром Гид предложил поехать на Дефендере на Ладогу. Лорд ответил, что ему было бы интересно прокатиться на английском автомобиле в его российской интерпретации, особенно посидеть за рулем.
Шуруп быстро поменял колеса. Вместо болотных Боггеров шириной шестнадцать дюймов он поставил более подходящие узкие Саймексы, но лифтованный Дефендер все равно кренило на поворотах грунтовки, как яхту при смене галса.
Лорд долго не мог устроиться за рулем. Ему было совершенно непонятно, почему его соотечественники сделали машину, у которой сиденье так прижато к двери, что вращать руль почти невозможно. Если только у водителя левый локоть не выгибается в обратную сторону. Когда он опустил стекло, стало немного легче.
– Такова плата за возможность посмотреть на переднее колесо, – прокомментировал Гид, – я давно уже привык, и мне удобно.
Лорд посмотрел на него с сомнением.
С грунтовки они свернул на узкую лесную дорожку, и Гид начал посвящать англичанина в тонкости управления Дефендером. Лорд довольно быстро осваивал азы покорения российского бездорожья. Он оказался способным учеником, хотя немалую роль сыграло то, что он вообще хорошо водил машину.
Лес начал расступаться, и неожиданно перед ними открылась холодная, плещущая серыми остроконечными волнами Ладога. Озеро размером и глубиной с море. С коварными безжалостными штормами. Тысячами кораблей и лодок на дне. Стив, как ни старался, другого берега разглядеть не смог.
Гид снова сел за руль и выехал на берег. Прямо перед ними в сотне метров от берега, едва возвышаясь над волнами, лежал небольшой каменистый остров. Гид открыл окно, отстегнул ремень и попросил Лорда сделать то же самое. Как только Дефендер съехал в воду, волны начали гулко бить его по кузову, словно пытаясь вытолкать обратно на берег. Гид часто посматривал в воду. Мелкий перешеек, соединявший остров с берегом, был очень узок, и, чуть отклонившись от правильной траектории, можно было сползти на глубину. На полу машины начала собираться вода.
Вскоре уровень стал падать, Дефендер поехал быстрее, а затем они выехали на остров и вышли из машины. Волны время от времени переползали через камни, оставляя сухим совсем небольшой участок. Говорить из-за дикого ветра было трудно, они молча постояли на этом клочке суши и снова забрались в показавшийся теплым и уютным Дефендер. В Утесово они вернулись уже вечером, голодные и уставшие.
Во дворе со снятым капотом стоял Чебуратор. Рядом на куске фанеры лежали поблескивающие маслом детали. Шуруп согнувшись, с сосредоточенным выражением лица и гаечным ключом в руке, ходил кругами вокруг вездехода.
– Что, злых духов изгоняешь? – поинтересовался Гид.
– Угадал, – не поворачивая головы, ответил Шуруп. – Вот прошу их вернуть пружинную скобку.
– Не отдают?
– Нет.
– Откуда она вылетела?
– Из привода коробки. Вот отсюда. – Шуруп показал на отвинченный рычаг переключения передач. – Скоро стемнеет, а без нее не собрать.
Гид вздохнул и подключился к поискам. Но разыскать на земле улетевшую неизвестно куда скобку размером с монету оказалось непросто.
– Ты давно ищешь? – спросил Гид.
– Давно. Наверное, час уже.
– А она не могла улететь дальше?
– Да она, считай, просто выпала. Должна где-то рядом с машиной лежать. Бред какой-то.
Гид еще раз посмотрел вокруг.
– Знаешь, у меня в детстве был такой способ: если я не мог найти что-то очень нужное, я заменял эту вещь какой-нибудь другой, после чего сразу находил то, что искал.
– Да чем ее заменишь, она должна в пазах сидеть.
– Куском проволоки, например, – предложил Гид.
– Ты серьезно или прикалываешься? – Шуруп пристально посмотрел на Гида.
– А считай как хочешь. Мне тогда лет восемь было.
Шуруп приподнял сиденье Чебуратора, достал из ящика моток стальной проволоки, скептически посмотрел на него, откусил пассатижами небольшой кусок, свернул кольцом и вставил вместо настоящей скобки.
– И что теперь?
– Не помню, – сказал Гид и почесал в затылке.
– Издеваешься? – спросил Шуруп.
– Я думаю, надо собрать все до конца.
– Эта фигня улетит при первом движении, – мрачно произнес Шуруп.
– А вдруг она улетит туда же? – произнес Гид.
– Это мысль!
Шуруп наклонился, уже начал ставить кожух на место…
– Тишкина жизнь! – неожиданно воскликнул он и протянул кожух Гиду. – Посмотри!
На покрытой слоем черного старого масла внутренней поверхности кожуха едва выделялась прилипшая скобка. Лицо Шурупа светилось от радости, но потом он нахмурился.
– Ты что, видел ее?
– Вот и помогай после этого людям! – ответил Гид.
– Но ведь так не бывает!
– Поэтому не рассказывай никому. Все равно не поверят.
Стив привел себя в порядок, надел любимую рубашку и отправился на перевязку. Забава сидела за столом и, встретив Лорда приветливой улыбкой, ненадолго вышла. Вернулась она, вытирая руки полотенцем, одетая в белоснежный халат медсестры и колпак, который можно было принять за поварской, если бы не большой красный плюс на лбу. На шее у нее покачивался фонендоскоп.
Разрезав потемневшие бинты, она убедилась, что воспаления нет и царапина зарубцевалась, но, объявив Стиву, что лечение протекает успешно, достала несколько упаковок бинта и заново замотала кисть, связав пальцы вместе. Лорд пробовал было возражать, но Забава строго спросила, кто здесь врач, и добавила, что несет ответственность за его здоровье перед Гидом и Гиппократом.
Закончив перевязку, она попросила Стива раздеться. Он попросил уточнить, что именно из одежды нужно снять и зачем. Забава вспыхнула, выразительно показала на фонендоскоп и заявила, что, естественно, имела в виду только рубашку и что Лорду должно быть стыдно вести себя так бесстыдно. Стив смутился и начал расстегивать пуговицы, но выяснилось, что пальцы его правой руки плотно забинтованы, а одной левой сделать это у него не получается.
Забава, посмотрев, как он мучается, предложила свою помощь. Аккуратно и медленно расстегивая рубашку Лорда, она привела его в некоторое замешательство. Закончив с пуговицами, Забава попыталась вытянуть рубашку из джинсов, но, как Стив ни втягивал живот, это ей не удавалось. Забава попросила Лорда встать, а потом начала расстегивать его ремень. Стив осторожно отвел ее руки, повернулся и молча вышел из дома.
Спустившись с крыльца, он со всей силы поддал лежащую на дорожке сосновую шишку. Он ругал себя за нерешительность, за эту проклятую воспитанность. Джентльмен не может вести себя с девушкой как вернувшийся из дальнего плаванья матрос. К тому же завтра он должен лететь. Бред. Все – бред! Почему он должен лететь, если он никуда лететь не хочет? И если нельзя как матрос, то почему он не может вести себя как вернувшийся из дальнего плаванья джентльмен?
Он пытался понять, что вообще с ним происходит. Если он просто никогда не встречал такой красивой девушки, то почему он так боится сделать ей больно? А если она так ему нравится, то почему он не хочет добиваться ее, ведь она давала ему понять, что совсем не против близких отношений? И почему он уверен, что она далеко не так доступна, как хочет казаться?
