Забава сидела, комкая руками бинты и кусая губы.
Почему он ушел? Ведь она видела его глаза. Видела в них это подчиняющее все остальные чувства желание.
Она ожидала, что он перейдет к активным действиям. Она была уверена, что ей будет нетрудно его остановить. Она предвкушала долгую интересную игру с сильным необычным противником. Игру, в которой проиграть значило – победить.
Главное – чтобы он вдруг не поглупел, как это нередко происходит с влюбившимися мужчинами. Чтобы не начал вздыхать и страдать, словно персонаж второсортного любовного романа. Чтобы раньше времени не признал своего поражения и не сдался. Ведь она пленных не берет.
Но он даже не обернулся на пороге. А завтра уедет. Не проиграв и не победив. А просто отказавшись играть. И это даже не разгром, это гораздо хуже.
Когда Гид подошел к терему, уже стемнело. У ворот стояла незнакомая желтая Вольво. В доме горел свет. Он взбежал на крыльцо, стащил грязные ботинки и распахнул дверь. На диване в гостиной, свернувшись калачиком, кто-то спал. В знакомом белом свитере. Гид, стараясь не шуметь, прошел в гостиную. Это была Женя. Он нашел шерстяной плед и осторожно накрыл ее. Женя зашевелилась, но не проснулась. Гид выключил свет и сел на пол рядом с диваном.
Глаза постепенно привыкали к темноте. Занавесок в гостиной не было, и мягкий сумрачный свет белых ночей проникал в комнату, пряча цвета и размывая контуры. Гид окинул взглядом гостиную. За то время, что он прожил здесь, он успел привыкнуть к своему терему и к предметам, наполнявшим его. Но в тот момент все вокруг выглядело не так, как обычно. Казалось, что он смотрит старый черно-белый фильм.
Женя положила руку поверх пледа. В тишине было отчетливо слышно ее спокойное дыхание.
Она открыла глаза.
– Ты, – чуть слышно произнесла Женя.
Это слово прозвучало не как вопрос и не как приветствие. Прозвучало как-то очень просто и очень емко.
Она приподнялась, опираясь одной рукой. Гид пересел с пола на диван и обнял ее за плечи.
– Ты, – тихо сказал Гид.
Женя уткнулась лицом ему в грудь.
– Я так боялась, что ты не один, что у тебя кто-то есть. Я как девчонка… Ты ждал меня? Если нет – я уеду. Я не останусь, если я не нужна тебе. Почему ты опять молчишь? Почему ты всегда молчишь? Ты же все знаешь. Все ответы. Мне уехать? Ты меня…
Ее плечи затряслись. Пряча лицо в ее волосах, Гид хотел что-то сказать, но в горле стоял комок.
Тогда, возвращаясь с озера, они оба молчали, но любые слова были бы лишними. Они все понимали и все чувствовали.
– Я буду ждать тебя, – сказал он, прощаясь.
Она ничего не ответила. Только замерла на мгновение, глядя на него, будто пытаясь лучше запомнить.
Когда все это было? Неделю назад. В прошлой жизни.
Генерал
Наступил понедельник. Гид проснулся и, стараясь не разбудить Женю, оделся и вышел на крыльцо. До выезда оставался час. Он позвонил Забаве.
– Алло.
– Доброе утро.
– Доброе утро, мой генерал!
– Кто-кто?
– Ой, извини, я спала…И мне приснился сон про молодого генерала.
– А-а-а. Ну, привет ему. Что-то у тебя очень игривое настроение.
– Защитная реакция на житейские невзгоды.
– Надеюсь, невзгоды не помешают тебе нас покормить.
– Вам завтрак в постель? На двоих? Доставить в номер?
– Нет, – Гид старался сохранять спокойствие, – я буду один. Поедим у Лорда на террасе. Да, и Шурупа разбуди.
– Особые пожелания?
– Да! Не перегибай…
Забава прыснула и нажала отбой.
– Вот… – не закончил Гид.
Такой стиль общения Забава раньше себе не позволяла. Гид покосился на дверь спальни. Надо бы их познакомить, пока они не сделали это сами. Если женщина на корабле – плохая примета, то две привлекательные женщины – гарантия кораблекрушения.
Шуруп проглотил свой завтрак и убежал что-то довинчивать. Стив и Гид пили кофе. Англичанин был чем-то расстроен, но старался не показывать это и иногда грустно поглядывал на подчеркнуто вежливую Забаву. Было видно, что между ними что-то произошло. Или, скорее, не произошло.
Забава принесла салфетки. Гид поднял голову и улыбнулся. Не то чтобы пытаясь поднять ей настроение и не то чтобы просто из вежливости. Может, вспомнив этого ее «молодого генерала» или потому, что разгадал причину ее странного поведения. А может, из-за всего этого вместе или, скорее всего, из-за того, что кофе был вкусным, а утро – теплым, неважно. Важно, что он улыбнулся, а Забава улыбнулась в ответ. И заметила маленькую полоску сметаны у него на щеке. И не придумала ничего лучше, как подойти и одним аккуратным взмахом салфетки эту полоску стереть. Гид машинально повернул голову и вдруг встретился глазами с Женей, стоящей на террасе офиса.
Он замер. Забава, заметив это, повернулась и, увидев Женю, поняла, что сделала что-то не то, и тоже замерла. Последним замер Лорд, видя, что вокруг что-то происходит, но не понимая, что именно.
В этот момент на крыльце появился Шуруп.
– О, давайте, я вас так сфотографирую! Семейный портрет в интерьере.
«Семейный портрет…» – одними губами повторила Женя. У Гида на лбу выступила испарина. В голове замелькали кадры дальнейших событий. На них Гид что-то говорил, активно жестикулируя, а Женя молчала и смотрела сквозь него.
– Это не то, что ты думаешь, – говорил один Гид.
– Просто мы тут – как большая дружная семья, – перебивал его другой.
– У меня с ней ничего не было! – бил себя кулаком в грудь третий.
– Уже давно! – уточнил четвертый.
– А что, собственно, произошло?
– Познакомься, это – моя племянница.
– Да. Ну вот такой я.
– Она работала гримером. Это – профессиональное.
– Да, это же – моя визажистка, не бери в голову.
– И массажистка…
– Это – по привычке. Она меня выходила… Я был ранен.
– Да-да! Могу показать, в какое место!
– А почему, собственно, я должен оправдываться?
В следующей сцене человек десять Гидов неподвижно стояли у бугристой кирпичной стены. Глаза Жени были полны слез, но руками она сжимала тяжелый автомат.
– Твое последнее желание…Гид!
– Что, любое? – заговорили Гиды, перебивая друг друга.
– Как бы это сказать…
– Оно же и предпоследнее и пред-пред-…
– Ты и сама знаешь…
– Давай…
Но тут раздался резкий щелчок затвора, и его ослепила яркая вспышка.
– Отличный кадр, – сказал Шуруп, убирая фотоаппарат.
Гид повез Стива в аэропорт. Шуруп и Забава тоже куда-то уехали, наверное, за продуктами. Женя взяла с полки первую попавшуюся толстую книгу и устроилась на крыльце в плетеном кресле.
Перелистывая страницы, она ловила себя на том, что не помнит даже последней прочитанной фразы. Но это ее совершенно не расстраивало. Впервые за последнюю неделю ей не нужно было принимать никаких решений, спорить с самой собой и вообще о чем-то думать. Она ждала, когда он вернется. Не беспокоилась, не пыталась угадать, когда же он, наконец, появится, а просто ждала. Если его нет, значит, он занят. Остальное не имеет значения.
Утром он спешил. Ее разбудила хлопнувшая входная дверь. Женя оделась и пошла на базу, надеясь, что он еще не уехал. Он завтракал на террасе с этим забавным англичанином, называющим себя Лордом. В какой-то момент возникло ощущение, что у них что-то произошло, но оказалось, они просто замерли, пока Шуруп их фотографировал. Семейный портрет в интерьере… На семью они не похожи, скорее – на небольшое племя. Шуруп, тот – точно юный индеец. Тогда, в УАЗике, он ехал с таким важным видом и бросал на нее покровительственные взгляды. Ну еще бы! Она же под надежной охраной, просто никто не должен об этом знать. А если кто не расслышал, повторяю громче, под надежной охраной…
Вообще они с Забавой – взрослые дети. Забава еще уверена, что в двадцать пять умирают от старости, и не подозревает, что в тридцать можешь все то же самое, что и в восемнадцать, только уже умеешь это ценить. И в итоге получаешь больше. Ей я, конечно, не понравилась. По-другому и не бывает. Она же тут – принцесса. Дальше будут косые взгляды, шуточки-иголочки, намеки на возраст. Потом она зарвется, будет мини-скандал, слезы-обиды, покаяние-примирение и, если все эти выплески эмоций не доводить до абсурда, подругами не станем, но сможем нормально общаться.
Только бы Павел принял все как свершившееся и необратимое. Как он отреагирует, прочитав записку? Он как-то незаметно изменился за последние несколько лет. Появилась жесткость. Нет, конечно, я это видела, но никак не думала, что он сможет быть жестким по отношению ко мне. Ему нужно отвлечься. Работа, охота, друзья, да найдет кого-нибудь себе. С его-то внешностью. И деньгами.
А если он начнет меня искать? Где я – не знает никто. Номер телефона я сменила. Лика, скорее всего, ни о чем не догадывается. Все, не хочу об этом больше думать.
