Беспокойно переминаюсь с ноги на ногу, стараясь не уснуть. Интересно, Хелен была ранена в бою за это кольцо?
— Из-за этого вы теперь?..
— Хромаю? — завершает за меня фразу Хелен с тенью улыбки на лице. — К тому моменту, когда мы получили приказ из штаб-квартиры, Барт уже знал, что мы придем. Он ждал, когда мы приступим к захвату его мастерской. Готовился взорвать ее вместе с нами и с собой заодно. Не хотел сдаваться. Один из нас должен был пойти внутрь, чтобы помешать его планам, другим пришлось эвакуироваться под угрозой взрыва. Я была быстрее всех и вызвалась пойти. Я думала, что смогу выбраться оттуда вовремя. Думала…
Хелен приходится прерваться, чтобы подавить спазм, подступивший к горлу при воспоминании о пережитом. Покашляв, чтобы заставить голос повиноваться, она продолжает рассказ:
— Мне повезло, что я осталась в живых. Никто не представлял масштабы взрыва в мастерской Барта. Не знали мы и того, как действие взрывчатых веществ повлияет на его изделия… Ты же знаешь, он создавал ювелирные украшения, подавлявшие сверхпособности их обладателей? Лишавшие их силы?
Я киваю, надеясь, что все не так плохо и я не услышу того, что уже представил себе.
Хелен пожимает плечами.
— Я была самой быстрой. Теперь я медленней всех. Иногда я думаю, правильно ли поступила тогда. Может, не нужно было там оставаться. Может, мы все смогли бы выбраться. А потом я смотрю на кольцо и понимаю: мои друзья в безопасности, и Барт уже никому не причинит вреда. А значит, я поступила правильно. Я бы снова сделала то же самое, если бы ситуация повторилась.
Моя сверхспособность пока еще не проявилась, но я все равно уже могу представить себе, что это такое — потерять ее. Особенно в схватке с кем-то из семьи Кэт. Мы стоим и неловко молчим, хотя у меня еще остался один вопрос. Нужно задать его сейчас, я знаю, другой возможности может просто не представиться.
— Как… к вам попало это кольцо? — спрашиваю я, представляя себе, как Хелен старается стащить его с пальца мертвого Барта, но потом вовремя вспоминаю, что он погиб при взрыве, и все мои фантазии лишь плод воображения.
Хелен улыбается. Улыбка у нее совсем не радостная. Наоборот, я бы сказал, что она грустная. Но есть в ней и тень надежды.
— Он снял его, — говорит она, — прежде чем нажать на кнопку детонатора. Сказал, что хочет увидеть жену после смерти. Он не хотел умирать под защитой предмета, смягчающего боль от потери. Он был таким же человеком, как мы с тобой, и об этом свидетельствует само существование этого кольца. Вот почему я забрала его себе. Мне хотелось оставить его на память.
Хелен умолкает и смотрит на меня так, будто я должен что-то сказать в ответ — может быть, подтвердить, что злодеи тоже люди, не знаю…
К счастью, в кармане у Гордона звонит телефон, и разговор с Хелен прерывается. Гордон отвечает на вызов, спасая меня. Приложив трубку к уху, он внимательно слушает. В конце концов взгляд его останавливается на мне. Лицо у Гордона становится суровым, брови сдвигаются. «Да, да, — бормочет он, — я разберусь». Гордон сжимает трубку так крепко, что я поражаюсь тому, как она еще не превратилась в кучку обломков.
— Дэмиен, — говорит он, тяжело дыша. — Звонят из школы. Нам нужно поговорить.
* * *
Гордон, вздыхая, смотрит на меня через стол.
— Так ты клал скорпионов в рюкзаки этих ребят или нет?
Он говорит о Марти и Джилл. Я предупреждал их о том, что они на вершине моего личного хит-парада.
— Ты же знаешь, я не люблю хвастаться.
— В школе считают, что это сделал ты.
— Они не смогут ничего доказать. У меня все под контролем, — говорю я, ободряюще улыбаясь и складывая руки на груди с полным осознанием своей правоты.
— Они попали в больницу! — восклицает Гордон, вскакивая. В пылу гнева он спотыкается о свой стул, да так, что даже падает, но тут же снова оказывается на ногах. Сжав кулаки, он начинает расхаживать вдоль стола. — Да как ты можешь так говорить?! Что это значит, «у меня все под контролем»?
— Да их просто отвезли на обследование. На всякий случай. Кстати, скорпионы были ненастоящими — просто управляемые роботы с жалами. Укусы будут чесаться пару недель, но жить они будут. Я знаю, что делаю. Это только первый этап…
— Первый этап? Боже мой! — поражается Гордон, хватаясь за голову и проводя рукой по волосам. — Вести себя таким образом недопустимо, молодой человек!
— Кто бы говорил, — парирую я, поднимая брови и иронически глядя на него.
— Не смей!.. — взвивается он, но, вовремя спохватившись, набирает в грудь побольше воздуха, чтобы успокоиться. — Они не заслужили этого.
Отвечая, я стараюсь произносить слова максимально медленно, чтобы их смысл доходил до разума даже сквозь такой твердый лоб, как у Гордона.
— Они. Это. Заслужили.
Внутри все кипит от гнева. Да как он может быть таким тупым? Вечно мне приходится преодолевать его сопротивление. За это я и не люблю супергероев. Сначала они кажутся такими правильными, нормальными, но в глубине души все они неадекватны.
Гордон, очевидно, собирался покричать на меня еще, но мои спокойный тон сбил его с толку, и он, похоже, начинает понимать, что я говорю серьезно.
— Послушай, Дэмиен, допустим, они это заслужили… — говорит он, потирая виски, словно от меня у него разболелась голова, и падает на стул напротив меня. — Я этого не утверждаю, но, даже если они в чем-то виноваты, супергерой не должен вести себя подобным образом. Чем раньше ты это поймешь, тем легче тебе будет жить.
Нет, все-таки этот человек не в своем уме. Надеюсь, это не передается по наследству.
— А кто сказал, что я супергерой? Кроме того, я не понимаю, как можно облегчить себе жизнь, позволяя разным уродам портить ее твоим друзьям, кем бы ты ни был.
— Ты мог сообщить об этом кому следует.
— Тьфу, — говорю я, закатывая глаза. — Да всем наплевать, что они делают. Они считают себя такими крутыми и думают, что им все сойдет с рук. Но я не позволю им так обращаться со мной и моими друзьями. Мне не все равно.
— Ты мог сообщить мне.
— Это не проблема. Я сам справлюсь.
Гордон от бессилия ударяет кулаками по столу.
— Ты не видишь самого главного! Нельзя делать так, чтобы люди оказывались в больнице, пусть даже на обследовании. Никогда. Послушай, сынок, все уважающие себя супергерои подписывают Договор Лиги. Может быть, тебе еще придется обдумать этот шаг, когда тебе будет восемнадцать и ты окажешься в начальной точке карьеры. Если ты его не подпишешь, никто не будет тебе доверять. У других не будет гарантии того, что ты будешь действовать в рамках безопасности. Лига была создана для того, чтобы все могли действовать по правилам, согласно одному и тому же моральному кодексу…
— Ты все время сводишь дело к тому, что я герой, но это не так, — говорю я, откидываясь на спинку стула. — Я не должен подчиняться вашим бессмысленным правилам.
— Они не бессмысленные. Вот это я тебе и пытаюсь объяснить. Можешь думать, что ты обычный злодей, твое право, но мне кажется, в тебе сокрыто нечто большее. Ты мой сын, а значит, у тебя есть геройский потенциал, Дэмиен. Нельзя сбрасывать со счетов такую возможность.
Складываю руки на животе, сцепив пальцы.
— И что будет, когда тебе придется иметь дело с каким-нибудь негодяем, которого нельзя победить, действуя по правилам вашей драгоценной Лиги?
Гордон старается подобрать какой-нибудь вразумительный ответ, шипя и плюясь от усилий и сердясь все больше и больше с каждой секундой.
— Мы действуем сообща, — произносит он наконец. — Ищем пути. Но кодекс никогда не нарушаем. Он помогает нам держаться вместе. Именно верностью кодексу герои отличаются от зло…
На этом месте Гордон прерывает речь. Его губы вытягиваются в тонкую напряженную линию.
— Кодекс и наша Конвенция — это то, во что мы верим.
— Что ж, лично я верю только в себя.
Гордон закрывает глаза. Он слишком устал, чтобы продолжать злится, и гнев постепенно оставляет его.
— Теперь я понимаю, что именно хотела объяснить мне твоя мама, — тихо говорит он, качая головой. — Ты слишком упрям. Придется меняться.
— Не собираюсь я меняться. Позволь задать тебе еще один вопрос, — говорю я, глядя Гордону прямо в глаза и стараясь не замечать того, что они у него как две капли воды похожи на мои — того же оттенка зеленого цвета. — Смогла бы Хелен сохранить свои сверхспособности, если бы вы играли тогда по моим правилам, а не по вашим?
7
Толкнув меня в грудь, Сара прижимает меня к стене во дворе школы и начинает шептать что-то прямо в ухо. С того момента, когда она смотрела на меня при помощи своих рентгеновских очков, прошло чуть менее суток, но, видимо, то, что она увидела, ей понравилось.
В принципе при других обстоятельствах, если бы девушка вроде Сары положила мне руки на грудь и губами чуть ли не касалась уха, я решил бы, что это весьма пикантная ситуация, если не сказать большего. Впрочем, все зависит от того, зачем она это делает.
