— Надя! — Сестра дернула ту за руку. — Пошли отсюда.
— Но ведь надо тут ждать… — попыталась возразить мелочь.
— Испугались? — Даниил вышел вперед, видимо, надоело ждать, пока девки выйдут из себя. Да и вообще, они были какие-то неправильные. Слишком спокойные.
— А с чего нам вас бояться? — Старшая гордо вскинула голову, смотря на Даниила сверху вниз.
— Ну как же, про интернат много слухов ходит.
— А ты откуда знаешь про слухи? Сам их, что ли, распространяешь? Надь, ты что-нибудь про интернат слышала? — Она повернулась к сестре, и та отрицательно мотнула головой. — Вот и я нет.
— Странные вы. Не знаете, с кем связались, а уже хамите.
— Да где мы тебе хамили-то?
— Парни? — Даня обернулся на своих друзей.
— Да вообще! Борзые! — тут же принялись поддакивать те.
Даниил расплылся в самодовольной улыбке.
— О, а вот и… папа… — прошептала мелочь, глядя, как какой-то белобрысый мужик идет в их сторону. Неподалеку стояла белая ржавая машина.
У Пети, как и у всех болотников, была хорошая память. С плохой памятью на болоте вмиг заплутаешь, если одинаковые две кочки друг от друга отличить не сможешь, или свернешь не туда, или на чужую территорию сунешься. И лица, которые видел лишь раз, он всегда запоминал накрепко. Поэтому даже изменившаяся прическа и очки не сбили с толку.
— Ребят, может, идем отсюда… — протянул он, беспомощно оглядываясь и по привычке вжимая голову в плечи.
— Сдрейфил, что ли? — Тима пренебрежительно глянул на отца девочек, затем на машину, из которой тот вышел.
— Что то случилось, молодые люди? — Мужик остановился рядом с девочками, вежливо улыбнулся, на несколько секунд остановившись на лице каждого. Петя дернулся как от хлыста, когда их взгляды встретились.
— Это ваши дочки? — спросил Даниил тем временем. — Они обозвались и кидали в нас камни.
— Что? Он врет! — закричала старшая.
Петя сглотнул, назревало что-то нехорошее, совсем не хорошее.
А мужик строго взглянул на девчонок и приложил палец к губам.
— Как вас зовут, молодой человек? — виновато улыбнулся он, словно действительно верил Дане.
— Какая тебе разница? Сам-то не представился, — буркнул тот.
— Меня зовут Семен Викторович. И если мои дорогие крошки действительно вели себя неподобающим образом, то, разумеется, я готов принести извинения от своего имени. Но сдаётся мне, такой маленький гаденыш, как ты, просто все выдумал.
Даниил побледнел, растерявшись, но лишь только на миг. Глаза наследника кланов блеснули силой.
— Проучите их.
Семен печально вздохнул.
— Проучить… должны тебя твои родители, за то, что вырос таким паршивцем. Ну или директор вашего интерната. Он что-то плохо он нынче следит за своими подопечными. Уроки прогуливаете? Как там Лев Львович поживает? — Он нахально подмигнул и еще раз обвел взглядом компанию.
Парни молчали, на мгновение опешив.
— Ты кто такой? — хрипло пробормотал Даня.
Петя, наблюдавший за этой сценой, тяжело сглотнул. По спине ползли предательские мурашки. До этого дар Алмазова-младшего работал безотказно. В интернате ему было запрещено им пользоваться, но тот все равно находил лазейки.
— Я же сказал. Я Семен Викторович. — Он снова улыбнулся, а затем вдруг гаркнул: — Свалили отсюда, еще раз увижу рядом с моими дочками, уши вам оборву!
Второй раз повторять было не надо: парни, крутанувшись на месте, со всех ног кинулись обратно в сторону интерната.
***
Максим стоял на берегу мелкой речушки и отстранённо наблюдал за тем, как сын Виктора Алмазова, сверкая подошвами ботинок, стремительно улепетывает в компании прихлебателей.
Встречаться с «племянничком» в его планы не входило, и сейчас чувства были странные.
С одной стороны, трудно было перестать ощущать злорадство. «Воспитание явно хромает. Мать балует, или отец ребеночку мало внимания уделяет? Не объясняет, что такое хорошо, а что плохо? Или, напротив, дело в гиперопеке и желании самоутвердиться за счет других?»
С другой стороны, он сам был ничуть не лучше в этом возрасте, это уже потом жизнь выбила лишнюю дурь из головы. Со временем тот поймет, что не все крутится вокруг него, но сейчас мальчик напоминал его самого.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Когда Виктор помог вытащить его сестру из стен народного комиссариата, он первое время тоже рисовался, хоть брат строго-настрого запретил высовываться, да и способностями он тогда пользоваться еще толком не научился. Зато сколько было гонору и желания показать себя, отыграться за свои прошлые беды.
— Извинись сейчас же перед моей сестрой, а не то я…
Человек перед ними случайный прохожий, он даже, кажется, не понимал сути претензий. А Лизочка тем временем безостановочно дергала Максима за рукав, пытаясь образумить и увести подальше:
— Максим, не надо. Он ведь ничего не сделал!
— Мне плевать. Он в ногах у тебя будет ползать, просто потому что я так хочу… и могу заставить.
Виктор довольно быстро узнал о его поведении, вспоминая об этом, до сих пор становилось больно сидеть.
Племянничек, должно быть, лучше скрывает свой дурной характер и научился заметать следы проделок. Да и детей сейчас, кажется, уже бить не принято.
Из-за всех этих воспоминаний он никак не мог отделаться от мысли, что… у Виктора появилась ему замена. Что он не скучал все это время и не думал о нем.
Да, заточив, Виктор его навещал. Приносил еду, кровь, книги. Но почти не разговаривал с ним.
К чему младший брат, когда теперь есть собственный сын.
Он перевел взгляд на речку, в воде отражались солнечные блики, лениво плыли утки, ожидая, когда снова в воду начнут бросать еду.
— М… Максим… — тихонько позвала его одна из Светиных дочек.
Старшая тут же толкнула ее в плечо.
— Тебе же сказано, как его на улице называть, — зашептала она, сделав страшные глаза.
— Сем… то есть папа, — поправилась она. — Все получилось? Аню и Аркашу возьмут в школу?
«Папа»… слышать от кого-то это в свой адрес было странно и непривычно. Ему всего-то сто лет, сам как ребенок, а тут вдруг «папа».
— Да, все уладил.
Они со Светланой договорились, что он сам съездит в расположенную в Лебяжьем школу и детский сад, с его способностями будет проще добиться от администрации, чтобы личные дела детей оперативно приняли.
А две эти девочки увязались за ним, «помочь». Хотя старшая смотрела на него так, будто просто не доверяла и боялась отдавать свои документы.
— Идемте, отведу к маме. Пока она не решила, что я вас съел, — усмехнулся он, разворачиваясь и направляясь в сторону дома.
Девочки засеменили за ним.
— Что не так с этим интернатом? — едва поравнявшись с ним, спросила Аня. — Я много болванов видела, но эти какие-то уж слишком самоуверенные.
Максим на это только пожал плечами. Не рассказывать же девочке, что если бы он сам не был вампиром, то уже ползал бы в ногах у малолетки, сыпля извинениями и ругая своих «дочек» на чем свет стоит.
— А один из них… взрослый и странный такой… с большим ртом, — продолжала девочка тем временем. — Не знаю, как и описать. От него словно пахло чем-то, только без запаха.
Она нахмурилась, видимо, сама не до конца понимая свои ощущения.
— Не понравилось? Аромат был так себе? — Он приподнял брови. Скорее всего, так неумело девочка пыталась описать темную ауру, исходящую от низшего.
— Нет, наоборот. Он показался самым нормальным из той компании. Зачем только с такими придурками связался? А тот темненький, который вперед вышел, наоборот... Так и чесались руки ему подзатыльник дать.
Лебяжье было небольшим, за десять-пятнадцать минут можно было пройти из одного конца в другой, так что обратно к новостройкам они вернулись быстро.
Подойдя ближе, он заметил Светлану на детской площадке. Она стояла рядом с качелями, где один из ее сыновей раскачивался, весело смеясь. Рядом со Светланой стоял их новый сосед, который также присматривал за своими детьми. Три одинаковых на вид девочки в розовых платьицах копошились в песочнице рядом с мелким монстром по имени Лилечка, обклеившим его утром наклейками с блестками.
