«Дрожит, трясется и боится…»
Дрожит, трясется и боится, Но льнет к забору слабый зверь!И, пролетая мимо, птица С тоской оглядывает дверь…
А вдруг да где-нибудь объедок, Сухая корка от куска?Вот только что-то зверь стал редок, И птица сделалась редка?..
Дубна мелеет и на плесе, Как плешь, за тростниками мель,И разве только на откосе От леса уцелела ель…
Пройдешь по гарям и по сечам, И пнем прикинется глухарь…Да, похвалиться больше нечем, Как раньше похвалялись, встарь!
Ни медведей уже, ни рысей, Вот разве кошек много зря…И, всё старей и белобрысей, К селу склоняется заря…
И даже с поймы тонкошёрстый Подался заповедный лось…Не диво: вширь и вдаль на версты Село у леса разлеглось!
И я им вслед за тонкой дымкой Укромной песенки моейИду неспешной невидимкой Для зрячих и слепых людей…
<1927>
«Врага я зорко чую за собою…»
Врага я зорко чую за собою,Хотя немного у меня врагов!И сам-то рад я уступить без боюМою любовь, пристанище и кров!
И не услышу я, и не замечу,Хоть напряжен до боли глаз и слух,Когда пройдет с улыбкою навстречуИль тихо вслед меня окликнет друг!
Уж лучше друга верного обижу,Чем попаду врагу в несытый рот.Увы, метла панельная мне ближе,С которой я ночую у ворот!
По крайности мы с нею друг у другаНе вырвем ничего из-под руки:Я луг косил, она цвела средь луга,А потому и здесь мы земляки!
Здесь у нее и у меня приметы:От неба — взор, улыбка — от зари!И словно хвост от бешеной кометы,Из улиц в переулки фонари!
Из переулков в улицы — погоня!Кто враг? Где друг? В чем жизнь и что судьба?В ответ мятутся огненные кони,Гудит, ревет булыжная труба!
И не спастись, не скрыться и не крикнуть,Разбившись головою о помост,И к этим синим клочьям не привыкнуть,Где нет ни крыл заоблачных, ни звезд!
<1926,1930>
«Грибы садятся у дороги…»
Грибы садятся у дороги, По пояс зарываясь в мох,Чтоб мог их и старик убогий Собрать в плетеный кузовок!
И чем тропа лежит прямее, Тем возле ягода крупней,Но человек, не разумея, Шагает в жадности по ней!
Да хуже он, чем зверь рыскучий: Раскрывши рот, нахмуря бровь,Не видит, как с его онучей Стекает ягодная кровь…
Он рвется в глушь, все дальше в чащу, Куда не проникает свет,Как будто ягода там слаще… А там и ягодника нет!
И всё ж, когда пышна опушка, И близко стройка и вода,Как звонко счетница-кукушка Кукует сроки и года!
Как льется синь тогда на реку, И за рекой — какой покой!Ах, даже травка к человеку Под окна тянется рукой!
И даже скучная ворона Летит на пашню, как на пир,Когда заря венчает мир, Как новобрачная корона!
<1927,1930>
«Была душа моя светла…»
Была душа моя светлаТой теплотою человечьей,С какою глупая ветлаХватает путника за плечи!
С какой приземистая рожьОтвешивает всем поклоны…С чего же, милый друг, с чего жПод бровью огонек зеленый?..
Иль за плечами добрый духСложил лазоревые крылья?..Уж не с того ли, верный друг,Порою зол, порой уныл я?
Ах, знаю я, что злоба — ложь,И нету тяжелее мукиПознать, что чаще прячут нож,Когда на сердце держат руки!
Что часто и друзья моиВ признанья, сказанные с дрожью,Мешают тайный яд змеи,Что на друзей и сам похож я?
О, эта золотая дрожьИ взгляд, с участьем обронённый,С каким отвешивает рожьИ под серпом земле поклоны!
Тяжка людская коловерть!И все ж, смирясь душою сирой,В ней надо встретить даже смерть,Как нежное лобзанье миру!
<1927>
В ГОСТЯХ У ЖУРАВЛЕЙ
«Люблю наедине слагать свои молитвы…»
Люблю наедине слагать свои молитвыИ не хожу молиться в многолюдный монастырь…Тут с боку у меня поля, покос и жнитво,С другого — сроду позабытый, брошенный пустырь.
А прямо предо мной всегда на зоркой стражеСтоит чертухинский и ныне знаменитый лес…Я сроду не видал и не увижу даже,Что кто-нибудь из вас сюда в зыбель мою полез.
Есть, правда, на юру чудесная полянка.Там я пишу, там редко кого можно повстречать.И вот вдруг если б там устроили вы пьянку,Я стал бы полоумничать, стал плакать и кричать,
Пусть даже бы мои справлялись именины,Иль даже больше: мой сорокалетний юбилей.Друзья! Шли мимо вы, идите с той же миной!А я свой праздник справлю сам в гостях… у журавлей.
<1929>
«Не зря, лукавая луна…»
Не зря, лукавая луна,С фатой прозрачно-синей,Тебя в иные временаСчитали за богиню…
Да и поныне человекГлядит с нескромной думойВ излучины тяжелых векИ в росчерк лба угрюмый…
Кто, слушая невнятный смех,Один в ночи не блудит,Поверив, что счастливей всех,И если нет, то будет?!
И кто ж не отдавал в тоске,Метаяся по свету,Рябой гадалке по рукеПоследнюю монету?!
Смешав полынь и белену,Я понял, что напрасноСчитали в древности лунуБогинею прекрасной…
Недавно я открыл обман,Мечтая в полнолунье:То просто с табора цыганСбежавшая колдунья!..
И с той поры я ни о чемИ ни о ком не грежу,Да и она ко мне лучомЗаглядывает реже…
Но чтобы не попасть в бедуИ веря в мудрость предков,Я за окно всегда кладуНа легкий сон монетку…
Не зря в седую старинуСчитали за богинюЛуну, лукавую луну,С фатой прозрачно-синей.
<1929>
«Любви откровенные речи…»
Любви откровенные речиДля всех нас ехидну таят.Мешая разлуку со встречей,С отрадой отраву и яд…
Загадки ее без отгадки,Невидимы пропасть и свих…С того мы в конце так и гадкиВ возвышенных чувствах своих…
Кому суждено без печалиИ не искажая лица,Занятную сказку в началеС улыбкой дочесть до конца?
<1928>
«Лежит заря, как опоясок…»
Лежит заря, как опоясок,И эту реку, лес и тишьС их расточительностью красокНи с чем на свете не сравнишь!
Нельзя сказать об них словами,И нету человечьих словПро чащуру с тетеревами,Про синеву со стаей сов…
Но вставши утром спозаранья,Так хорошо склониться ницПред ликом вечного сиянья,Пред хором бессловесных птиц…
<1928–1929>
«Я тешу и лелею грусть…»
Я тешу и лелею грусть,Один брожу по домуИ не дивлюсь, и не дивлюсьНа ясном небе грому…
У всех у нас бывает громВ безоблачной лазури,И сердце ходит ходуномОт беспричинной дури.
От вздорных мимолетных слезНикто, никто не слепнет.И жизнь, как с дождика овес,Корнями только крепнет.
И после нехороших слов,С которых враг зачахнет,За тыном луговой покровИ роща гуще пахнет.
Но вот когда без глупых бурьНеведомо откудаВдруг с сердца опадет лазурь,Как старая полуда,
Когда на миг застынет кровь,С лица сойдет улыбка,—Без слов поймешь, что не любовь,А велика ошибка.
Что по ошибке роковой,Все проворонив сроки,Безумный год сороковойВстречаешь одинокий.
Что за такую уйму лет,Лишь вынутый из рамки,И схожесть сохранил портрет,И две счастливых ямки, —
И глаз поддельную эмальИз-под узорной шали…Но мне не жаль теперь, не жальНи счастья, ни печали.
Всему пора, всему свой час —И доброму, и злому…И пусть луны лукавый глазКривится из-за дома!
<1929>
«Словно друг, сверчок за печью…»
