«Я устал от хулы и коварства…»
Я устал от хулы и коварстваГоловой колотиться в бреду,Скоро я в заплотинное царство,Никому не сказавшись, уйду…
Мне уж снится в ночи безголосой,В одинокой бессонной тиши,Что спускаюсь я с берега плеса,Раздвигаю рукой камыши…
Не беда, что без пролаза тина,И Дубна обмелела теперь:Знаю я, что у старой плотины,У плотины есть тайная дверь!
Как под осень опушка сквознаяИ взглянуть в нее всякий бы мог,Но и то непреложно я знаю,Что в пробоях тяжелый замок!
Что положены сроки судьбою,Вдруг не хлынули б хляби и синь,Где из синих глубин в голубоеПолумесяц плывет, словно линь…
Вот оно, что так долго в печалиВсе бросало и в жар и озноб:То ль рыбачий челнок на причале,То ль камкой околоченный гроб!
Вот и звезды, как окуни в стае,Вот и лилия, словно свеча…Но добротны плотинные сваи,И в песке не нашел я ключа…
Знать, до срока мне снова и сноваЗвать и плакать, и ждать у реки:Еще мной не промолвлено слово,Что, как молот, сбивает оковыИ, как ключ, отпирает замки.
<1928–1929>
«Мне не уйти из круга…»
Мне не уйти из круга,В котором мне данаБессменная подруга,Полночная луна…
Я вижу блеск и славу,Сияние лучейИ взгляд ее лукавый,Призывный и ничей…
И чую я коварство,Безумье и обман,Когда из царства в царствоПлывет ее туман…
И знаю, как убогаСвоею простотойДуши моей берлогаПред этой высотой!..
Не потому ль недугиИ беспокойный жарТаинственной подругиЕдинственный мне дар…
Но со звериной дрожьюВесь погружаясь в мир,Как я душой берложьейВ нем одинок и сир!
И верю вот, что в некий,В последний смертный час,Она закроет векиМоих потухших глаз…
И сладко мне подуматьБез друга и жены,Что в этот час угрюмыйПоследней глубины,
Она, склонясь на плечиИ выпив жадно кровь,В углу затеплит свечиЗа верность и любовь.
<1929>
«Душа, как тесное ущелье…»
Душа, как тесное ущелье,Где страстный возгорелся бой,А жизнь в безумьи и весельиСтремглав несется пред тобой.
И мир, теряясь далью в небе,Цвета и запахи струит,Но в ярком свете черный жребийДля всех и каждого таит…
Страшись в минуту умиленьяМеч опустить и взять цветок,Тебя сомнет без сожаленьяЛюдской стремительный поток!
Доверчиво вдыхая запах,Впивая жадно аромат,Погибнешь ты в косматых лапах,Остановившись невпопад!
Под этой высью голубою,Где столько звезд горит в тиши,Увы! — нам достаются с боюВсе наши радости души.
Но вот… когда б мы не страдали,Не проклинали, не клялись, Померкли б розовые дали,Упала бы бессильно высь…
И кто бы захотел, с рожденьяИзбегнув страшного кольца,Прозреть до срока наважденьеВ чертах любимого лица?
Кто согласился бы до срокаСменить на бездыханный трупИ глаз обманных поволоку,И ямки лживые у губ?
И потому так горек опыт,И каждый невозвратен шаг,И тщетен гнев, и жалок ропот,Что вместе жертва ты и враг, —
Что на исход борьбы напраснойПадут в неведомый тайникИ образ юности прекрасный,И оскорбительный двойник.
<1929>
«О чем в ночи шепочут ивы…»
О чем в ночи шепочут ивы, Поникши у дорог?Но разум мой кичливый Их разгадать не мог…
Куда плывет простор бескрайный, Откуда льется свет?Вот это тайна… тайна, И ей разгадки нет!
Весна, берез зеленокудрость, И свежесть их лица…Вот только это мудрость, Которой нет конца!
<1929>
«Душа покоя лишена…»
Душа покоя лишена! Какая вышина и тишина… Из облака плывет луна, Среди прозрачности такой Лаская белоснежною рукой Туман над сонною рекой! Какая тишина!
В душе тревога и обман, И скачущий из лучезарных стран Конь без удила и стремян, И светлый всадник над лукой… …Прекрасен ты, небесный дар — покой, И все же мне с моей тоской Желаннее обман!
<1929>
«О, если бы вы знали слово…»
О, если бы вы знали словоОт вышины и глубины,Вы не коснулись бы покроваЛесной волшебницы — Дубны…
Не смяли б плечи перекатовИ груди влажных берегов,Где плыл закат, багрян и матов,Под звон охотничьих рогов!
Где сдревле сом стерег на плесе,Скрутивши длинным усом, смерть,А золотые бивни лосяВека поддерживали твердь…
О, если бы вы знали слово,Что под луной хранят в ночиОт древности седые совы,От века мудрые сычи…
<1929>
«Как тих прозрачный вечер…»
Как тих прозрачный вечер…Как никнет синева!Что за слова лепечетПоблекшая листва?
И звезды, словно свечи,Горят, горят, горят!Среди бескрайной сечиБерезы встали в ряд…
И месяц им на плечиСвой облик уронил…И ты теперь далече,И я не сохранил
Ни память нежной встречи,Ни нежные слова…Как тих прозрачный вечер…Как никнет синева!
<1929>
«Ты с откинутой рукою…»
Ты с откинутой рукоюСпишь за пологом из ситца.Что же, что ж это такое,—Мне не спится… мне не спится?..
Дышишь ровно, спишь ты сладко,А щека желтей вощины…Друг, откуда эта складкаИ морщины, и морщины?
Нет, ты та же, как бывало,Как когда-то мне приснилась,Только вот черта овалаЧуть заметно покосилась.
Только вот и эти губы,Как подсохнувшая ранка.Кто так выворотил грубоЖизнь и душу наизнанку?
Слышишь: сердце раз от разуБьется глуше и немотней!Уж не бес ли разноглазыйСглазил нас из подворотни?
У него мертвячьи уши,Песий нос и голос птичий, —Это он мне жизнь и душуКверху вывернул наничей!..
Юркий бес из буерака,Где расходятся дороги…Вот он в зеркале… из мрака…Тоже в туфлях… свесил ноги.
…Камни я готов ворочатьИ таскать в крутую гору:Разве мог тебя я ночьюРазбудить в такую пору?..
Это всех переполошил,Верно, оборотень жуткий,Брызнув словом нехорошимИ заплакав… ради… шутки…
<1928>
«Я не тебя любил… Ты только странный случай…»
Я не тебя любил… Ты только странный случай…А случай мог бы быть совсем иной…Но правда то, что случай этот неминучийСреди минучести случайности земной!
Подчас я строго сам допытываю душу:За что тебя я дорогой зову?!.Но ты же знаешь хорошо, что за благушуНошу я в сердце, словно в кузову!
Когда-то, лет шести-пяти, играя в салкиСо сверстниками на крутом бугру,Я мельком увидал в речных глазах русалкиУлыбки полнолунную игру!
Она в меня глядела нежно, полулежаНа ветках обомлелого куста…И может, на нее немного ты похожа…Но губы у тебя, а не… уста…
Коса у ней была пышней и тоньше пряжи,Распущенная, будто напоказ!Я мало разглядел… Я испугался дажеСиянья влажного ресниц и глаз!
С тех пор я, может, и тебя люблю слегка ведь,Твою тростинкой согнутую бровь…Но самому в любви мне не пришлось слукавить,А без лукавства в сердце что же за любовь?!
<1929>
«Счастлив я иль одинок…»
