Знаменитые политические обозреватели (внушительно звучит!) утверждают с ноткой сарказма, что в России еще есть много серьезных проблем. Бюрократия, например. Взятки. Воровство. Дороги. Но разве это непоправимый кошмар? Все эти трудности великая страна успешно пройдет, но вот когда? Здесь телегеничные аналитики расходятся во мнениях. Но обещают, что уже в скором времени, хотя, может быть, и не совсем в скором. Расплывчато. Хотя понятно: наши дети тоже не доживут до этого золотого века.
Далее поются дифирамбы руководителям страны. Если они и совершают ошибки, то не по злобе своей, а так — по недоразумению. Не доложили им вовремя. Не дозвонились до них. Что ж, бывает.
Вожди России делают вполне естественные громкие заявления, из которых следует, что повышение благосостояния всего народа уже не за горами. Нет, правильней будет сказать, не народа, а населения. Потому что назвать народом нацию, у которой пенсии таковы, что не позволяют нормально прожить людям и недели, язык не поворачивается.
А вожди довольны. Первое лицо страны гордо и твердо заявляет о необходимости прибавок малоимущим слоям населения. И ждет реакции собравшихся товарищей в телевизионном эфире.
Граждане, какая же может быть реакция, кроме всеобщего ликования? И страна довольна. Это если верить ящику. Особенно радуется столица, где проживает основная масса по-настоящему богатых людей.
А вожди гордятся своими экономическими достижениями и по-прежнему озабочены ситуацией и положением дел в России.
Хотя все главные злодеи, разворовавшие народное нефтяное добро, давно пойманы, заклеймены, осуждены и сидят основательно, ситуация от этого не меняется. Удивительно, правда?
Остается нерешенной маленькая, но занозистая проблемка. Несмотря на несомненные достижения российских властей в различных социальных, экономических и правовых областях, жить в нашей стране становится все тяжелей и тяжелей. Люди умирают. И продукты есть, и промтовары есть, и выбор есть. А уровень жизни падает.
Вот странность-то! Быть может, нам мешает некая историческая и географическая обособленность? Загадочная русская душа: повальное пьянство, самодурство, зависть и всеобщее воровство? Или национальные интересы портят все дело?
А как было бы здорово вступить в Евросоюз и в НАТО. Но как польза от такого вступления отразится на многострадальном населении нашей родины, непонятно.
Властям так точно придется не сладко. Развернуться руководителям будет трудно и негде. Придется соблюдать различные конвенции по правам и прочим конституциям, а также менять законы и порядки. А следовательно, основательно уменьшатся размеры необъятной и неконтролируемой на данный момент кормушки под девизом: «Делай что хочешь, бери сколько сможешь». Получается, что воровать будет нельзя. Им, властям.
Да, это, конечно, не выход. Короче говоря, не выгодно это властям. Власть — на то она и власть, чтобы разделять и властвовать.
Новости отравляли Машкино жизнерадостное настроение. А фильмы, особенно дневные сериалы, нагоняли тоску и вызывали жестокое раздражение.
Главные положительные герои в сериалах производили впечатление людей на редкость тупых и заторможенных. Как правило, ключевая сцена серии держалась на недоразумении, возникшем между благородными героями.
То ли они (герои) относились к категории слабослышащих, слабовидящих и отвратительно соображающих людей, то ли просто были неграмотными. Но за сорок пять минут действия героиня еле-еле успевала уронить несколько огромных и неправдоподобно прекрасных слезинок, так и не поняв ни слова из обязательных косноязычных оправданий героя.
Сюжет развивался мутно и чрезвычайно медленно. Герой отчаянно пучил глаза и выдавливал из себя по слову в минуту. После длинных-длинных пауз шла затяжная панорама красот природы. Так и хотелось крикнуть: «Шибче, шибче!»
Телевизор отменялся. Но и бездействовать Сергеева не могла. Вся ее натура жаждала активных поисков.
«Ладно, помою и уложу волосы, сделаю маникюр и педикюр, а дальше видно будет».
Она активно принялась за дело. В квартире громко играла музыка, Машка напевала песенки, укладывая феном волосы. Ей совсем не было страшно. Она пыталась придумать для себя безопасное, но полезное занятие. И в этот момент раздалась трель мобильного.
«А, это Тонька».
— Ну что, подруга, ты жива? — беспокойно кричала в трубку Александрова.
— Жива и мучаюсь заточением. У тебя идеи есть?
— А как же, конечно. Потому и звоню. Сегодня Печкин заедет за нами и отвезет в больницу к Оле, но это будет часа в три-четыре. Но ты же не усидишь до трех дома. Давай встретимся.
— У меня идея получше. Помнишь, я тебе рассказывала о женщине, которая экстрасенс. Она и живет неподалеку от меня. Может, нам к ней сходить, время много это не займет, ты меня проводишь и со мной на сеансе побудешь.
— С удовольствием. Я, конечно, тебя провожу. Все равно на работу я сегодня не пойду. Но стоит ли обращаться к доморощенным экстрасенсам?
— Она необычная женщина, ты сама в этом убедишься. Договорились?
— Не убедила ты меня, но раз я на работу все равно не собираюсь… — кротко ответила Тонька.
«Ну да, конечно». Так называемая работа Тоньки сводилась к свободному графику посещений маленькой замызганной конторы и такому же свободному и крохотному заработку.
— Все, я жду тебя через пятнадцать минут, — скомандовала Марья.
— Ты чего? — обиженно протянула Антонина. — Я так быстро не смогу, давай через двадцать пять. Мне еще одеться надо.
— Ладно, жду. Пока.
Марья покосилась на велотренажер в углу комнаты и вздохнула.
«Хорошее, конечно, дело — спорт. Но почему меня тошнит только от одной мысли о спорте? Странно. Наверное, потому, что мне и без спорта совсем не скучно и комплексов по поводу фигуры у меня нет. Лучше, пожалуй, купить абонемент в бассейн. Н-да, а потом плюнуть на него и не ходить. Где же Тонька? Двадцать минут уже прошло. Копуша».
Мария выключила телевизор и подошла к домофону. Раздался противный писк. Марья сняла трубку.
— Открыто, — закричала она, — заходи.
И нажала на кнопку.
Через две минуты в дверь позвонили. На пороге стояла и радостно улыбалась Тонька.
Антонина Александрова не изменила собственному вкусу. Жутковатые разношенные джинсы, балахонистый свитер (фасон — распашонка), полное отсутствие макияжа и волосы, закрученные в кривой хвостик, замотанный неопределенного цвета ленточкой.
— Синхронизировать надо бы, — мрачно заметила Машка, оценив концептуальность подруги.
— Ух ты, какая быстрая, — недовольно буркнула Тонька.
— Какая есть, уж не взыщите. Синхронизировать и точка. Ты что на себя нацепила? Хуже ничего не было? — Машка волновалась за Антонину.
— Почему не было? Было, но я постеснялась, — Александрова пожала плечами.
— Да, я вижу. Господи, что же это будет, когда ты смущение свое переборешь, вот ужастик-то выйдет. — Марья покачала головой и втянула подругу в квартиру.
Тоня категорически возражала против такой постановки вопроса. Во-первых, у нее, Тоньки, стиль такой: свободно-спортивно-демократический.
Во-вторых, не все же могут себе позволить «от кутюр».
В-третьих, мир разнообразен и потому прекрасен. В его разнообразии и заключена вся прелесть. Слава богу, что люди все разные и вкусы у них тоже разные.
— Я надеюсь, ты уже готова? — Тоня с любопытством разглядывала Машку.
Сергеева всегда следовала только одной моде — своей собственной. Она могла носить несочетаемые цвета, разнокалиберные по стилю, форме и металлу украшения, а могла вся с ног до головы следовать одному цвету, варьируя его оттенки, от самых светлых до самых темных. Каждый день приносил Машке новые идеи и свежее решение. Как в рекламе.
Александрова обожала эту манеру подруги. Естественно, перенять стиль Сергеевой было невозможно, но Тонька и не стремилась к этому.
Она с удовольствием фыркнула и ехидно спросила: «Сегодня в белом? А я так надеялась полюбоваться фиолетовой гаммой».
— Нет, день другой. Захотелось светлого и прохладного. Пошли? Хватит ухмыляться. И все-таки, что это за балахон на тебе?
Александрова с удовольствием одернула мужской свитерок, размера на три превышающий габариты ее фигуры.
— Я люблю объемные вещи. Чувствую себя в них комфортно.
— Да, и заодно выглядишь лет на десять старше. Что ты надеваешь на себя, прости господи, ужас какой-то!
Тонька радостно оскалилась.
— Это мой выбор! Так мы идем или нет?
— Идем-идем, — недовольно пробурчала Сергеева и взяла сумочку.
Мария закрыла дверь и вызвала лифт.
— Может, пешочком, — тоскливо заныла Тоня, — и для здоровья полезно.
— Нет, ты что, с ума сошла? Седьмой этаж! — Машка округлила глаза. — Я не пойду пешком. Не бойся, ты же со мной, поехали на лифте, ничего не случится.
