Я фыркнул.
– Ну да, конечно. А что будет, если некий платный кандидат решит, что с него хватит этого ада, и скажет «все, я пошел домой»? Я настроен на то, чтобы безжалостно отсеять тех, кто не потянет, даже если в конце я выпущу всего десять великолепных бойцов. Прикажете обучать «платников» в щадящем режиме, чтобы никто из них, не приведи Создательница, не сломался и мы не остались без денег его папаши?!!
Министр вздохнул еще тяжелее.
– Будь все так – не было бы проблемы. Реальность гораздо суровее. Я напомню лишний раз: «платники» не знают о том, что их родители намерены финансировать школу. Это достойные молодые люди, желающие стать кем-то стоящим. Героями нового поколения. Они знают, что им придется очень несладко на пути, который осилят лишь лучшие, и готовы сделать все, что от них зависит. Они знают, что после обучения им придется еще труднее, если это возможно: их ждет встреча с самым страшным и мерзким врагом из возможных. Им нужен лишь шанс. А их родители без их ведома готовы профинансировать все наше начинание, чтобы у их детей такой шанс был.
Я состроил такую скептическую мину, какую смог:
– Угу. Только это немного не так называется. Их родители платят за то, чтобы мы отсеяли лучших и взяли худших. Впрочем, я и так давно знаю, что справедливости не существует.
Граф улыбнулся:
– А как же ваш дядя? Ну или дядя Арклайта, смотря кто вы на самом деле. Очень хороший пример того, что справедливость все-таки есть.
– Отнюдь, – покачал головой я. – Справедливости нет, есть возмездие. И вот возмездие иногда принимают за справедливость.
– Ладно, спорить не будем. Только замечу, что вы снова не правы: родители кандидатов не платят нам за отсев лучших в пользу их детей. Они дают нам деньги на то, чтобы мы смогли обучить не только их детей, но и некоторое число лучших из лучших. Потому что без «платников», как вы их назвали, у нас не будет рекрутов вообще, взгляните уже правде в глаза… Но мы сейчас не о том беседу ведем. Я упоминал про проблемы – а до них-то мы пока и не добрались.
– А что, может быть что-то, еще худшее, нежели стопка откровенно слабых личных дел? – я вложил в эту реплику столько иронии, сколько нашел в себе.
– Увы, да. Для того чтобы наш проект не рухнул после первого же выпуска или еще раньше, необходим ряд условий. Первое – уже упомянутая выживаемость. Она должна быть не ниже, чем у боевых магов. А в идеале стране нужны живые герои, королю – живые соратники. Часть курсантов имеет данные похуже – это все усложняет. Более того – именно этих, которые похуже, терять нельзя, по очевидным причинам.
Мне захотелось взвыть от злости. Огромным волевым усилием я удержался от площадной брани, но чтоб совсем промолчать – увы, на это моего самоконтроля уже не хватило.
– Так вот оно как, по-вашему, «сделать правильно»?! – от избытка эмоций я вскочил с кресла, сжав кулаки. – А по-моему – это та же херня, что и аркадианское СТО! Все те же достойные парни, которые вынуждены погибать вместо дворян, и богатенькие сынки, которые им и в подметки не годятся!!!
– Простите, о чем вы говорите?! – удивился Сабуров. – Я тут вообще никакой связи не вижу!
– Ах, не видите… Ну да. Вы же не слыхали про один секретный параграф устава СТО… Хрен с ним, секрет секретом, присяга присягой – но хранить в тайне то, что я презираю больше всего, не буду. Так вот, знайте, что устав СТО Аркадии предписывает эстэошникам во время спасательных операций жертвовать менее ценными людьми ради спасения более ценных! Более ценные, как вы понимаете, дворяне. И вот теперь вы предлагаете мне заботиться в первую очередь не о лучших, а о тех, кто заведомо хуже, но зато с благородными родителями?! Те же яйца, только в профиль!!! В гробу я видал такие расклады, это понятно?!
И в этот момент я заметил, что министр смотрит на меня как-то странно, да и в кабинете… что-то изменилось. И как только я попытался понять, в чем дело, вещи начали падать обратно. Карандаши, ластики, зажигалка, папье-маше, какая-то брошюрка, мобильный телефон министра – все это разом упало вниз.
И только тогда я понял, что любой предмет, чтобы упасть, вначале должен быть поднят.
– Оно что, само?.. – удивился я.
– Э-э… Ну да, – подтвердил Зарецки. – Во время вашей, м-м-м, гневной тирады вещи вокруг вас начали подниматься.
– Это что, я?!
Зарецки пожал плечами:
– Не знаю, но думаю, что вы. Я – не маг, Скарлетт – не маг…
– …А его светлость не владеет телекинезом, – добавила Скарлетт.
– А я и не знал, что так могу, – пробормотал я и решительно добавил: – как бы там не было, свое отношение к такому раскладу я обозначил однозначно.
Министр задумчиво скрестил руки на груди, словно эпизода с летящими предметами не было, и сказал:
– Вот тут мне крыть, в первом приближении, нечем… Да, действительно похоже. Но с другой стороны… Путь к мечте, Александер, не бывает гладким. За свою мечту надо бороться, если вы не готовы к борьбе – вы не достойны своей мечты.
Я криво усмехнулся.
– Я борюсь. Целый месяц в Зоне я только этим и был занят, между прочим. А вы мне что предлагаете? Впрячься в ту гнусность, из-за которой я покинул Аркадию?
– Боюсь, Александер, вы превратно понимаете слово «борьба», – возразил Сабуров. – Вам нравится охотиться на одержимых. Для вас это спорт. Увлечение. Призвание. То, что вам нравится – это не борьба. Нельзя делать то, что вам нравится делать, и называть это борьбой. Борьба – она в первую очередь с самим собой. Борьба – это кровь, пот и страдания, а не развлечение. Чтобы бойцы вроде вас стали реальностью, придется пойти на определенные ухищрения, потому что денег нет. А что касается жертвы сильных кадетов ради выживания слабых «платников» – да, гнусно. Но посмотрите в корень: первый набор так и так пробный. Потому гнусность с вашей стороны, да и с моей тоже, начинается еще раньше. С того, что мы набираем троек и четверок, обещаем сделать их героями новой формации – но на самом деле собираемся просто списать их в тираж за ненадобностью, как только все поймут, что ваша теория верна. И дальше к вам пойдут пятерки и шестерки, а четверки просто сойдут со сцены и в истории останутся разве что как «первый набор». В то время как героями-истребителями станет второй набор. Так что если зрить в корень – у первого набора совсем иная цель, нежели та, которую мы объявили. Они нужны нам только для того, чтобы доказать состоятельность проекта. Потому, даже если вы пожертвуете более способными ради тех, у кого есть влиятельный папочка – по большому счету, вы ими жертвуете за то, чтобы С.И.О. нового поколения вообще существовал. За то, чтобы новый путь борьбы с Зоной стал реальностью. Это уже потом можно будет отгрохать огромный памятник погибшим бойцам «первой волны» – за то, что своей жертвой они проложили путь следующим волнам. А пока что мы с вами собираемся отнять у людей магический дар только ради того, чтобы привлечь более сильных. Вот это – действительно некрасиво. Но чтобы ваша мечта стала реальностью – иного пути нет.
Я промолчал. Крыть нечем, Сабуров вполне эффективно побил меня моей же риторикой про пот и кровь. И – нет, я никогда не думал о том, что собираюсь сделать, в таком разрезе. А он, между тем, действительно некрасивый.
Я – обманщик и мошенник.
Я показал всем, как отбиваю «снаряды» одержимого и убиваю его играючи, парой клинков, а затем позвал всех к себе в учебку, обещая сделать их такими же, требуя взамен всего ничего – всего лишь их магический дар… И при этом подло умолчал о том, что сам – бывший шестой уровень, а значит, достичь моих высот несчастные четверки не могут.
И что мне делать? Я могу просто попрощаться с мечтой, вернуться обратно в Зону и не брать на себя никакой ответственности. Но один я ее не зачищу, и тогда она когда-нибудь зачистит и меня, и остальных.
Я молчал, и малыш Сашик тоже не протестовал, словно понимая, в какую безвыходную ситуацию меня поставили его идеалы. Сашик ненавидел ложь, а я мечтаю зачистить Зону ради него. Нет, ради светлого будущего всего человечества – это тоже, само собой, но только потому, что этого хотел бы Сашик. А я делаю то, что делаю, ради него и из-за него. И вот теперь ради него мне придется пожертвовать самым дорогим.
