Прошлое — это уроки. Они многому учат, Майлз в этом абсолютно уверен. И если когда-то ей причинили боль, всё, что он может — постараться уберечь её. Он уже слишком далеко зашёл, чтобы сворачивать с пути.
Гермиона неспеша шагала чуть впереди. Её распущенные локоны развевались на ветру. Молодые люди поднялись на холм и стояли, наслаждаясь чудесным пейзажем. Облака сгустились. Их стало так много, что они начали сбиваться в большие серые тучи, перемежаясь белоснежными караванами и горами, похожими на взбитые сливки.
— Почему отсюда нельзя трансгрессировать? — наконец нарушила молчание девушка.
— Пришлось укрыть это место защитными чарами. Над нами купол, скрывающий это поле от маглов. А там, ещё дальше, — он указал рукой направление на юг. — Мой замок. Он скрыт ещё и от магов, потому его невидно.
— Я могу себе представить, как он прекрасен, — улыбнулась Гермиона. — Это поле…
— Нет, — с горечью ухмыльнулся Майлз. — Голд Стоун страшное место. Замок чёрен, холоден, запущен. Это… наследие моего отца. Он всегда был мрачным человеком, зацикленным на чистоте крови. Во имя борьбы за её превосходство он растрачивал всё, что у него было. Он не так расчётлив, как Малфой. Бенедикт Трэверс — фанатик. Всё, что матери удалось сделать, он разрушил тут же, как только её не стало. Сад в запустении, замок… Это просто каменный монолит.
— И вы… то есть… ты не пытался это исправить? — с каким-то неописуемым ужасом в глазах спросила она.
Майлз размышлял некоторое время, вглядываясь вдаль.
— Я не думал об этом, — спокойно ответил он. — Мне казалось, что это всего лишь крыша. Какое имеет значение, как он выглядит снаружи, как выглядят комнаты, в которых никто не бывает. Библиотека — моё пристанище. Единственное место, где всё так, как я хочу. Кабинет, в котором я, практически, живу. Лишь некоторое время назад я вдруг… посмотрел на этот замок иначе. Как на… будущий дом. И я, наверное, не рискну пригласить тебя туда сейчас, чтобы не пугать, — с горечью усмехнулся Майлз.
— А если… я не боюсь? — вздёрнула она подбородок.
— Я в этом нисколько не сомневаюсь, мисс Грейнджер, — Майлз смотрел ей в глаза с таким почтением, восхищением, что ей стало неловко. Гермиона отвернулась, устремляя взгляд в небо. Оно больше не было похоже на незабудковое поле, становясь всё чернее и тяжелее.
— Скоро будет дождь, — прошептала она. Потом мельком взглянула на Майлза. — Нужно возвращаться, раз ты решил не показывать мне свой дом.
Он тоже смотрел в небо. Взглянув на Гермиону, понял, что она избегает его взгляда. Смущается, теряется, явно чувствует себя неловко.
— Похоже, ты права. Идём.
Пока они спускались с пригорка стал накрапывать дождик. Сначала упало несколько крупных капель, а потом мелкая-мелкая морось повисла в воздухе. Стало свежо, прохладно. Крупные локоны девушки стали быстро скручиваться, превращаясь в мелкие гладкие правильные завитки. Это было похоже на волшебство. Когда они оказались внизу, Гермиона была совсем другой. Она ещё больше стала похожа на ту девочку, что он видел в Хогвартсе.
— Я провожу тебя, — немного нерешительно произнёс Майлз.
— Нет! — твёрдо произнесла она. Увидев озадаченность в его взгляде, смутилась и заговорила мягче. — Прости. Я просто…
Она зажмурилась на несколько секунд, потёрла наморщенный лоб ладонью и тихо-тихо заговорила.
— Прости меня. Я… не должна была вести себя так импульсивно. Это, знаешь, совсем на меня не похоже…
Она тут же рассмеялась, подставляя лицо моросящему дождю. Майлз смотрел на неё и понимал, что ни разу в жизни его так не тянуло к женщине. Он любовался ею, каждой веснушкой на её носу, каждой завитушкой, этими удивительными яркими глазами, её улыбкой. Никого красивее он не видел в своей жизни. Его взгляд приводил Гермиону в замешательство, какой-то неведомый прежде трепет.
— Я тебе вру, — выпалила она. — Это даже слишком на меня похоже. Если ты меня знаешь, то тебя это… не удивило. Но мне не по себе. На первый взгляд может показаться, что я импульсивна, веду себя необдуманно, но на самом деле всегда есть логичное объяснение даже импульсивности. Должно быть объяснение…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Она опустила глаза. Гермиона была растеряна. Казалось, ещё мгновение и она сбежит, просто исчезнет, Майлз это видел ясно, даже мысли читать не надо. Но не в её характере убегать. Эта девушка слишком упряма и готова брать на себя ответственность за всё, что делает.
— Гермиона, — нерешительно заговорил он. — Я всё понимаю. Пожалуйста, не говори ничего. Просто успокойся. Поверь я… не осуждаю тебя, и не стану думать… ничего плохого.
Она с такой благодарностью взглянула ему в глаза.
«Почему?» Этот вопрос внезапно врезался в его мысли. «Почему ты это делаешь? Что ты чувствуешь, Майлз? О чём молчишь? Нет! Я не хочу знать!»
Гермиона отвернулась. Как же не хотелось отпускать её вот так.
— Когда мы снова увидимся? — с трудом сдерживая волнение, спросил Майлз. Гермиона замотала головой. От висящей в воздухе влаги её розовая кофта стала ещё ярче. Он видел, как она мелко дрожит.
— Я не знаю. Мне нужно разобраться с новой работой и вообще… подумать обо всём, — она взглянула на него с надеждой. — Пожалуйста, не обижайся и не думай, что ты что-то сделал не так. Это я что-то делаю не так и хочу разобраться в себе. Я напишу, хорошо?
Он никогда не испытывал такого, когда сердце словно раскалывается на части. Неужели Гермиона настолько напугана тем, что происходит, что готова отказаться от этого? Он вдруг почувствовал страх, странный, детский страх. Когда он впервые уезжал в Хогвартс, испытывал что-то похожее. Майлз не представлял, как сможет расстаться с родным домом, с любящей матерью. Как он может остаться наедине сам с собой? Он и забыл это чувство. Так привык за долгие годы быть один. И теперь, сознавать, что не хочет, не может к этому вернуться, было по-настоящему страшно. Но молодой мужчина взял себя в руки. Он должен показать ей, что может быть сильным, может ждать, понимать и уважать её чувства.
— Конечно, — кивнул он и улыбнулся. — Думаю, в моём деле есть адрес.
Гермиона густо зарумянилась и смущённо ухмыльнулась.
— Да. Я помню наизусть. Графство Корнуолл, поместье Голд Стоун, Майлзу Бенедикту Трэверсу.
— Верно, — шепнул он.
Гермиона подошла ближе, порывисто протянула ему правую руку. Майлз бережно обнял маленькие пальцы своей ладонью. Она совершенно безотчётно прикрыла глаза от блаженства. Девушка могла утверждать с полной уверенностью, что его прикосновения волновали до умопомрачения, и это ужасно пугало. Он склонился к её руке, нежно коснулся губами. Мягкие щетинки щекотали кожу, пронося волну мурашек от кончиков пальцев до самой макушки. Гермиона вдруг представила их прикосновение к шее. Вздрогнула, настойчиво отнимая свою руку. Дыхание сбилось. Нужно скорее убираться. Что он с ней сделал? Околдовал?
— Это был прекрасный день. Спасибо. До свидания, Майлз! — выдохнула она.
— До встречи, Гермиона.
Она растворилась в воздухе. Майлз упал на мокрую траву. Чувство неопределённости сминало его сознание словно старую газету. Мысли неслись в разные стороны. Её поцелуй, желание оттолкнуть и в то же время остаться рядом, приводили в замешательство. Это самая странная девушка, что встречалась ему на пути. Что её держит? Что не позволяет с ним сблизиться? Работа? Прошлое? Другой мужчина? Почему она так боится ошибок?
Майлз чувствовал, что его тонкая куртка и рубашка уже пропитались водой. Становилось холодно, но ему так нужно прийти в себя, привести в порядок мысли. Но кажется, с этой девушкой у него это не получится. Его способности не помогли её понять, а только запутали, погрузили в состояние полной растерянности. Лучше бы ему никогда не слышать её размышлений, её страхов и надежд. Насколько было бы проще жить! Дар! Снейп всегда говорил, что это дар. Разве должно что-то хорошее приносить столько мук и терзаний? Или… дело не в этом?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он вдруг ощутил вкус её губ. Это горячее, порывистое касание, нежное, но страстное движение, устремляющееся в самую глубину его мужской сути, к его желаниям, необходимости владеть чем-то, владеть ею. Дыхание перехватило. Майлз осознал то, что так боялся признать. Всё чего он хочет — это быть с ней. Видеть. Прикасаться. Говорить с Гермионой. Чувствовать, что он нужен. Безотчётный восторг овладел душой. Незнакомое чувство, когда готов отдать всё, всю свою жизнь, всё чем владеешь ей одной, больше никому.
