Звучит альбом "All at once" группы "Cheap Trick" и Филип срывается с места.
Гравитационная тяга в четыреста пятьдесят лошадей вдавливает их в сидения, когда широкофюзеляжный Эскалада вырывается в отверстие, едва не сметая металлические двери. Дневной свет наполняет салон. Циркулярная пила гитары из вступления гимна вечеринок "Hello There" вылетает из системы объемного звучания Bose 5.1, когда они проносятся через прилегающую территорию на улицу.
Вокалист Cheap Trick спрашивает, готовы ли все дамы и господа к року.
Филип выруливает ревущий автомобиль за угол и движется на север по Мэйнард Тэррас. Улица расширяется. Дома людей с низким уровнем дохода скользят размытыми кляксами по обе стороны машины. Бродячий зомби в рваном плаще маячит справа, и Филип поворачивает в его сторону.
Тошнотворный удар едва различим из-за рева движка и громоподобной барабанной партии Cheap Trick. Сзади Брайан оседает в своём кресле, ощущая боль в животе и тревогу за Пенни. Она сползает по сидению рядом с ним, глядя прямо перед собой.
Брайан дотягивается и пристёгивает её, пытаясь одарить улыбкой.
— Севернее должен быть въезд на эстакаду, — говорит Филип сквозь шум, но звук его голоса почти полностью тонет в рычании двигателя и музыки. Ещё два ходячих показываются слева, мужчина и женщина в лохмотьях, может быть, бездомные, виляющие по обочине. Филип с радостью сворачивает в их сторону и сбивает обоих, как хлюпкие кегли.
Оторванное ухо прилипает к лобовому стеклу, и Филип включает дворники.
* * *
Они достигают северного конца Мэйнарда Террас и видят наклонный въезд впереди. Филип резко нажимает на тормоза. Эскалада с визгом останавливается напротив аварии из шести автомобилей у начала уступа, вокруг которой кружит, словно ленивые ястребы, группа бродячих трупов. Филип переключает рычаг на заднюю передачу. Педаль уходит в пол под грохот рок-музыки. Гравитационная сила отбрасывает всех вперед. Брайан притягивает Пенни к сиденью. Поворот руля, и Эскалада делает разворот на 180 градусов, затем рвёт назад вдоль МакПерсон Авеню, параллельно магистрали.
Они пересекают пару поместий за минуту, под удары драм-н-басса в такт жутким ударам при столкновении ходячих мертвецов, слишком медленных, чтобы уйти с дороги, с массивной панелью задней боковой части кузова и отлетающих в воздух, словно гигантские птицы. Всё больше и больше существ появляется из теней и деревьев, пробужденных ревущим рычанием мощного двигателя автомобиля.
Филип напрягает нижнюю челюсть с мрачным видом, когда они подъезжают к следующему наклонному въезду. Они замедляются на Фейт Авеню, где бесконтрольно горит Бургер Вин, и вся площадь завешана засаленным дымом. Этот въезд заблокирован сильнее, чем предыдущий. Филип выкрикивает проклятья, затем даёт задний ход, ракетой двигаясь назад.
Эскалада поворачивает к противоположной стороне улицы.
Ещё один поворот руля. Ещё одно выжимание педали. Они снова жгут резину, двигаясь на запад, объезжая контрольно-пропускные пункты, навстречу к небоскрёбам, которые виднеются вдали, становясь больше и больше как призраки в тумане.
Число заблокированных улиц растёт, развалины, автомобильные аварии и ходячие мертвецы кажутся непреодолимыми, но Филип Блэйк это даже не допускает. Он сидит сгорбившись над рулем, часто дыша, его глаза зафиксированы на горизонте. Он проезжает мимо продуктового магазина Пабликс, который как будто бомбили в блицкриге, просто кишащий мёртвыми.
Филип наращивает скорость, чтобы пробуриться сквозь шеренгу зомби на улице.
Волна кровавого месива брызжет вверх по огромному капоту внедорожника, отвратительные краски смерти гниющих тканей распылены и цветут по всему лобовому стеклу. Дворники со свистом вычищают полосы среди ужасных останков.
На заднем сиденье Брайан поворачивается к своей племяннице. — Детка? — Ответа нет. — Пенни?
Пристальный взгляд ребенка прикован к яркому дисплею, видимому через лобовое стекло. Она, кажется, не слышит Брайана из-за гремящего рок-н-ролла и грохота автомобиля, или, возможно, просто решила не слышать его, или настолько глубоко ушла в себя, чтобы слышать что-либо.
Брайан мягко трогает её за плечо и она обращает на него внимание.
Тогда Брайан протягивает руку и старательно пишет слово на внутренней части запотевшего окна:
ПРОЧЬ
Брайан вспомнил, как где-то читал, что территория метро Атланты вмещает в себя до 6 миллионов человек. Он вспомнил, как был удивлен количеством. Атланта всегда казалась Брайану своего рода миниатюрным, простоватым символом южного Прогресса, изолированным в море сонных городишек с неотёсанными жителями. Несколько предыдущих визитов сюда произвели на него впечатление гигантского пригорода. Конечно, у города был деловой и торговый районы с высотными зданиями, были Тернер и Кока-Кола и Дельта, и Фалконс, и все такое. Но в основном, Атланта казалась младшей сестрёнкой северных городов-гигантов. Однажды Брайан бывал в Нью-Йорке, в гостях у семьи своей бывшей жены. Этот огромный, грязный, страдающий клаустрофобией муравейник показался Брайану настоящим городом. Атланта же являлась для него лишь подобием города. Возможно, повлияло знание истории этих мест, которую Брайан изучал на обзорном курсе в колледже: во время Реконструкции, после того как Шерман сжёг здесь всё, планировщики решили пустить исторические памятники по пути давно вымершего дронта, и последующие полтора века Атланту наряжали в сталь и стекло. В отличие от других южных городов, таких как Саванна и Новый Орлеан, где по-прежнему гордо витает аромат Старого Юга, Атланта обратилась к безэмоциональным поверхностям современного экспрессионизма. «Глянь, ма! Они вроде говорити, что мы прогрессивные, мы космополитические, мы клёвые, не то что эти деревенщины в Бирмингеме». Но Брайану всегда казалось, что Леди Атланта «чрезмерно протестует». Атланта Брайана всегда была лишь пародией на город.
До настоящего момента.
В течение этих ужасных следующих двадцати пяти минут, когда Филип нарезал зигзаги по пустынным улочкам и прокаженным пустырям, параллельным шоссе, срезая путь всё ближе и ближе к сердцу города, Брайан увидел реальную Атланту, как мерцающее слайд-шоу из криминалистических фотографий мест преступлений за тонированными стёклами герметичного внедорожника. Он увидел тупики, забитые обломками, пылающие кучи мусора, разграбленные и заброшенные многоквартирные комплексы, выбитые окна повсюду, грязные куски ткани, свисающие из зданий, с надписями отчаянной мольбы о помощи. Вот это действительно город, первобытный некрополь, переполненный смрадом и смертью. И хуже всего то, что они ещё даже не добрались до центральной части.
Примерно в 10:22 утра по Центральному Стандартному Времени, Филип Блейк умудрился найти Кэпитал Авеню, широкую шестиполосную магистраль, которая направлялась за Тёрнер Филд и уводила в центр города. Он выключил стерео. Тишина загремела в ушах, когда они свернули в Центр, а затем медленно двинулись на север.
Дорога была завалена брошенными автомобилями, но расположенными достаточно далеко друг от друга, чтобы Эскалада пробрался между ними. Верхушки небоскребов (по левую сторону) теперь так близко, они сияют в дымке, как паруса спасательных судов.
Никто не произносит ни слова, пока они катятся мимо бездны цемента по обеим сторонам улицы. Парковки в основном пустуют. Несколько тележек для гольфа лежат перевернутыми тут и там. Торговые грузовики стоят по углам, всё закрыто и замазано граффити. Случайные мертвецы вдалеке бродят по серым пустошам в холодном дневном свете осени.
Они выглядят как бродячие собаки, готовые упасть от недоедания.
Филип опускает окно и прислушивается. Ветер свистит. У него странный запах — смесь горелой резины, расплавленных электросхем, и чего-то жирного и трудно-определимого, похожего на гниющий жир. Что-то пыхтит на расстоянии, вибрирует в воздухе, как огромный двигатель.
Осознание сводит кишечник Брайана. Если центры для беженцев открыты где-то на западе, где-то в сердце города, то почему здесь нет машин скорой помощи? Знаков? Контрольно-пропускных пунктов? Вооруженных военных? Полицейских вертолетов? Разве не должно быть указателей, так близко к центру города, что спасение рядом? Вплоть до этого момента, в течение своего путешествия в город, они видели лишь несколько потенциальных признаков жизни. Возвращаясь на Гленвуд Авеню, они думали, что видели, как кто-то промелькнул мимо на мотоцикле, но они не были в этом уверены. Позже, на Сидней Стрит, Ник говорит, что видел, как кто-то метнулся в дверном проёме, но он также не мог в этом поклясться.
Брайан гонит мысли прочь из головы, когда видит огромный клубок дорог в форме листка клевера за четверть мили.
Это расползающееся сообщение центральных магистральных артерий очерчивает восточную границу городской черты Атланты. Здесь двадцатое шоссе встречается с восемьдесят пятым, семьдесят пятым и 403-им. И теперь это место греется в холодном солнце, как забытое поле боя, заблокированное обломками и опрокинутыми кусками металла. Брайан чувствует, как Эскалада начал подниматься по крутому уклону.
