— Я вернулся, — резко проговорил Вардан. — Так что тебе нужно?
Она ничего не ответила. Гаянэ выглядела несчастной, ее глаза были полны слез. Вардан заметил, что девушка очень бедно одета, что ее плечи согнуты, как у старухи или у человека, который вынужден нести непосильное горе. Как могло случиться, что еще не будучи женатым на Гаянэ, он уже сумел причинить ей боль?
Возможно, она ничего не знала, но все чувствовала. И не могла от него отказаться, потому что так же, как и Вардан, была бессильна против своего сердца.
Юношу охватила жалость пополам с горькой досадой. Он взял Гаянэ за руку и повел к сеновалу. Там они могли поговорить без посторонних глаз.
Стоило им очутиться в укрытии, как Вардан понял, что снова не знает, что сказать Гаянэ. И тогда он решил обойтись без слов. Юноша поцеловал свою невесту, потом расстегнул ее рубашку. Вардан удивился тому, как легко и свободно девичья грудь поместилась в его ладони. Маленький, твердый, как камешек, сосок колол его пальцы, тогда как вокруг кожа была гладкой и прохладной, как шелк. Юноша сжал нежную плоть, поражаясь тому, какая она мягкая и одновременно упругая.
Гаянэ закрыла глаза и не противилась. Ее любовь была отчаянной, щедрой, и он знал, что она навсегда останется такой. Именно с этой девушкой Вардан мог совершить бегство от самого себя.
Когда он попытался развязать ее шаровары, Гаянэ с усилием прошептала:
— Пожалуйста, не надо!
И попыталась выскользнуть из его рук. Юноша резко отстранился и заметил:
— Будет лучше, если мы ускорим свадьбу. Я не хочу ждать ни дня!
— Ты сказал, это случится весной, — прошептала девушка.
Взор Вардана жестко блеснул.
— К чему ждать весны? Зимние ночи слишком холодны, чтобы проводить их в одиночестве! Завтра я отправлюсь к священнику и договорюсь о венчании.
Гаянэ ничего не ответила. Вардан видел, как тяжело она дышит, как часто стучит ее сердце. И чувствовал, как сильно она рада тому, что он произнес в порыве горечи и отчаяния, в тот миг, когда думал о другой.
Пожалуй, в самом деле будет лучше, если он женится на Гаянэ! У любой другой девушки была бы куча родственников, которые лезли бы в его жизнь! А с Гаянэ он сохранит независимость и одиночество. И вместе с тем не будет одинок.
Прежде чем была сыграна свадьба, состоялись похороны.
Тело матери Асмик нашли на следующий день после того, как она шагнула в пропасть. Священник усомнился в том, что это был несчастный случай, но согласился похоронить женщину, как подобает. Все селение знало, сколь нелегка судьба Асмик и Сусанны; жители Луйса сочувствовали им, хотя никто так и не сумел понять, что они ищут в этих краях.
Именно потому на отпевании в церкви было немного народа, а на кладбище — еще меньше.
На похоронах Асмик не плакала. Она стояла, поддерживаемая Хуриг, и смотрела в одну точку. Ее бледное лицо было прекрасно, почти совершенно, но глаза казались пугающе безжизненными.
Вардан видел, как сильно живая девушка похожа на лежавшую в гробу Сусанну, и его сердце сжималось от боли. Только бы не начала себя винить, только бы не повредилась рассудком! Он не мог подойти к Асмик, обнять ее, утешить, хотя ему очень хотелось это сделать. Юноша слышал, как кто-то сказал, что отныне ее матери спокойно и хорошо, но он-то знал, что Сусанна ушла из этого мира, не смирившись с потерями и не простив свою дочь.
— Как же она будет жить? — промолвил юноша, обращаясь к матери, когда они шли с кладбища домой.
— Ты говоришь о дочери этой женщины?
— Да, об Асмик.
В глазах Каринэ блеснул нехороший огонек.
— Разве у нее нет родственников, которые могут забрать ее отсюда?
«Навсегда», — хотела добавить женщина, но сдержалась.
— Нет. Она осталась совсем одна, если не считать старой служанки! — Вардан не скрывал горечи.
— Вряд ли ты сможешь ей помочь, — мягко произнесла Каринэ. — К тому же скоро твоя свадьба с Гаянэ: люди станут коситься на тебя, если ты станешь проявлять участие к судьбе другой женщины.
— Я знаю и не собираюсь этого делать. — На этот раз его голос прозвучал жестко и твердо.
У Каринэ отлегло от сердца.
В день свадьбы нагрянула оттепель. Солнце слепило глаза, и снег сверкал, как серебро. Небо было чистым, ярко-голубым, почти как летом. Сложные и весьма утомительные для Вардана обряды начались за два дня до венчания, так что, когда жених и невеста наконец прибыли в церковь, юноша уже был не рад, что затеял все это. Однако молодежь от души веселилась, да и глаза старших гостей ярко блестели, то ли от радостного возбуждения, то ли от вина, которое было распито в ожидании настоящего пиршества.
Гаянэ, чье лицо согласно обычаю скрывала вуаль, держалась терпеливо и тихо, и гости сочли, что невеста на диво чиста и скромна. По дороге в церковь жениха и невесту плотным кольцом окружали дружки со свечами и факелами в руках; шествие сопровождалось песнями, криками, плясками и звоном кинжалов — таким образом от молодых отгоняли злых духов.
Мать жениха зорко следила за тем, чтобы какая-нибудь завистливая соседка не воткнула в подол брачного наряда невесты иголку или не бросила под ноги Гаянэ камень, ибо тогда Каринэ долго придется дожидаться внуков!
Во время венчания Вардан ощущал на сердце неприятную тяжесть. Происходящее казалось странным видением, порождением лихорадочного бреда, ибо его душа находилась не здесь, среди ярких свечей, горящих глаз и нарядных одежд, а там, в холодном доме, рядом с несчастной девушкой, которую покинула не только мать и другие люди, но, казалось, даже Бог.
Юноша не мог отбросить от себя эти мысли, хотя прекрасно знал: сейчас ему нужно думать о себе, а еще — о Гаянэ. В конце концов, никто не заставлял его жениться на ней, он сам принял такое решение!
Вероятно, состояние Вардана каким-то образом передалось его невесте, потому что, когда юноша заставил себя взглянуть в ее сторону, ему почудилось, что Гаянэ душат тайные слезы.
Застолье началось с тостов в память покойных родственников, затем пили за счастье матери Вардана и молодых. Пиршество, игры, пляски, сбор денег продолжались несколько часов, пока Каринэ и другие женщины не повели невесту в спальню.
У постели поставили красивый медный поднос с вином, сушеными фруктами, медом и сладостями, рядом — блюдо с жареной курицей, начиненной яблоками и орехами.
Когда Вардан вошел в комнату и плотно закрыл за собой дверь, его все еще преследовали возбужденные крики гостей. Юноше казалось, что каждый из них стремится заглянуть в его душу и попытаться хотя бы отчасти почувствовать то, что чувствует он.
