Вардан впился в ее губы страстным поцелуем, затем властно подхватил жену на руки, понес в спальню, где повалил на кровать и принялся лихорадочно срывать одежду с себя и с Гаянэ.
Когда он поспешно овладел девушкой, она громко застонала.
— Больно? — спросил Вардан, вспомнив про кровавые пятна на простыне, оставшиеся после первой брачной ночи.
Гаянэ отрицательно помотала головой, и юноша понял, что она стонет от наслаждения.
— Нравится? — прошептал он, сознавая, как приятно быть желанным.
— Да!
Они занимались любовью столь неистово, ненасытно, что, когда поднялись с кровати, у обоих подгибались колени.
Вардан смущенно засмеялся.
— Странно, ведь сейчас день!
— Мы женаты, — сказала Гаянэ, — и можем делать это, когда захотим.
Слова молодой жены явились для него откровением, равно как и бурная страсть, с которой она ему отдалась. С тех пор они занимались любовью каждую ночь; днем иной раз встречались на сеновале, будто тайные любовники, а однажды, когда на улице стояла непогода, провели в постели целые сутки.
Гаянэ всегда с радостью покорялась объятиям Вардана — это наполняло его гордостью и уверенностью в своих силах. Но однажды она все-таки огорчила его.
Это случилось в один из вечеров, когда женщины сидели рядом возле очага и шили, а Вардан вырезал из дерева шкатулку, изредка с довольной улыбкой поглядывая на мать и жену. Жар очага нежно овевал их серьезные лица, расползавшаяся по углам тьма создавала особый, таинственный уют.
— Ходят слухи, что та знатная девушка, что живет в старом доме за селением, беременна! — вдруг произнесла Гаянэ, ловко орудуя иглой; при этом ее темные глаза сверкали жарким любопытством. — А еще болтают, будто мать этой красавицы покончила с собой, когда узнала, какой позор ее дочь навлекла на их род!
Юноша на мгновение замер, а потом с угрозой проговорил:
— Не смей плохо отзываться об Асмик! Что ты о ней знаешь?! Неизвестно, что бы случилось с тобой, если б я не взял тебя в жены!
Гаянэ густо покраснела, выронила шитье, закрыла лицо руками и выбежала из комнаты.
— Ты не должен так обращаться с Гаянэ, Вардан, — промолвила Каринэ, не отрываясь от работы. — Она всего лишь повторила то, что говорят жители Луйса.
— Я не думал, что она станет разносить сплетни! — в сердцах произнес Вардан.
— Дело не в этом. Тебе неприятно, что она заговорила о девушке, в которую ты был влюблен, — ровным голосом продолжила Каринэ. — Однако Гаянэ — твоя жена, а не приблудная собачонка, которую ты взял в свой дом из жалости и для развлечения. Она вправе говорить то, что думает.
— Не ты ли когда-то сказала, что мне не стоит на ней жениться?
— Да, но ты поступил по-своему, — невозмутимо ответила мать.
Юноша сжал кулаки.
— И теперь ты на ее стороне?
— Почему нет? Гаянэ — хорошая жена и невестка, порядочная женщина, мать твоих будущих детей, а кто такая Асмик? Я знаю, что она знатного рода, но разве это оправдывает ее поведение? От кого она прижила ребенка?
— Тот мусульманин, что увез Асмик, взял ее силой, и она забеременела, — тихо произнес Вардан.
— Ее мать приходила сюда, чтобы попросить тебя жениться на ней? — спросила Каринэ, намеренно не обращая внимания на слова сына.
— Да.
— Я рада, что ты этого не сделал.
— Я был согласен. Асмик не захотела выходить за меня.
— Почему?
— Из-за гордости! Потому что на самом деле она чистая и честная!
Каринэ с жалостью смотрела на сына.
— Ты в это веришь?
Вардан резко сорвался с места и направился в комнату, в которой скрылась Гаянэ.
Там было темно, тогда как на улице разгорался закат, такой яркий, что стены соседних домов казались измазанными запекшейся кровью, а небо было похоже на перевернутую чашу с вином. Девушка неподвижно лежала на кровати. Вардан по-пытался ее приласкать, несмотря на то что в его душе все еще бурлили злость и досада, но Гаянэ — впервые с тех пор, как они поженились, — упрямо сжала губы и плотно свела колени.
— Зачем ты женился на мне?! — проговорила она срывающимся голосом, обратив к мужу залитое слезами лицо. — От отчаяния? Из жалости?
Вардан был поражен ее порывом; ему казалось, что Гаянэ не способна столь бурно выражать свои чувства. Он постарался взять себя в руки.
— Потому что я так решил. Ты мне нравилась.
— Не лги! — запальчиво произнесла она. — Ты хотел жениться на той, о которой я говорила!
По телу юноши пробежала дрожь.
— Я бы никогда не женился на Асмик, потому что она мне не ровня.
— Я тоже тебе не ровня! Ты только что дал мне это понять!
Вардан прикоснулся к ее волосам.
— Прости. Это получилось не намеренно. Ты навсегда останешься моей женой. С тобой я состарюсь, и именно ты родишь мне детей.
— Все это неважно. Я люблю тебя, а ты меня — нет. И никогда не полюбишь, — сдавленно произнесла Гаянэ.
Вардан промолчал, потому что не знал, что сказать. Уж лучше б она не просила о большем, чем он был способен ей дать!
— Просто я не терплю напрасных слухов и сплетен. Прости меня за мои слова. Я уважаю тебя и ценю.
Теперь Гаянэ сопротивлялась только для вида; вскоре она сдалась, и они с Варданом занялись любовью.
Когда Вардан, обессиленный и опустошенный, лежал рядом с ней, в голову пришла мысль о том, что отныне ему придется считаться с тем, что думает и говорит Гаянэ, и он должен следить за своими собственными поступками и словами. Больше ему не следует произносить имя Асмик, равно как и приближаться к ней. Стоит забыть о былых желаниях и мечтах.
Глава 9
Асмик не могла ходить ни в церковь, ни на кладбище. Она заметила, что в церкви вокруг нее образуется весьма заметное пустое пространство. Женщины, глядя на девушку, перешептывались, в глазах мужчин мелькал пугающий ее интерес. Будто она была неким диковинным существом, к которому хочется, но нельзя прикоснуться!
На кладбище Асмик сполна понимала, насколько она одинока. Надгробные плиты слегка поблескивали под тусклым солнцем. Многие из них были занесены снегом. Когда девушка стояла возле могилы матери, ей чудилось, что ее осуждают даже мертвые.
Теперь Сусанна, чья душа витала в неведомых далях, знала все. Знала, почему она, Асмик, сбежала с Камраном и почему вернулась. Могла видеть, как дочь отдавалась иноверцу. Была способна прочитать ее мысли и заглянуть в сердце, где до сих пор жила преступная надежда, надежда на то, что весной Камран приедет и печали, навеянные зимним холодом, смертью, отчаянием, чувством вины, растают в его жарких объятиях.
