— Это странно, правда? — спросила она.
— Нет, — ответил я, качая головой и поглаживая пальцем тыльную сторону ее ладони. — Это совсем не странно.
— Полагаю, ты прав, — отозвалась она после минутного размышления. — То, как я жила… без настоящих друзей… без семьи…
— Теперь я — твоя семья, — прервал я.
Ее мысли еще больше укрепили меня в уверенности, что все получится. Этот разговор произошел примерно за час до посадки, и с тех пор мы молчали.
Когда почувствовал, что самолет снижается, я попросил Кэтрин сесть ко мне на колени и смотреть вместе со мной. Она отстегнула ремень безопасности и сначала огляделась, убеждаясь, что поблизости нет стюардесс. Затем перебралась ко мне на колени, и я обнял ее за талию.
Мы вместе смотрели, как самолет спускается под облака, открывая нам вид на Лондон.
По местному времени было чуть больше семи вечера, и первый намек на наступление сумерек начал отбрасывать пурпурное сияние на город, когда стало проясняться небо.
Внизу под нами раскинулся город. Загруженные машинами дороги. Включенная ночная подсветка зданий. Пышные зеленые дорожки, разбивающие бетонный и стеклянный город, словно тщательно расставленные драгоценные камни. Медленно плывущие вниз по Темзе лодки. Я указал на Тауэрский мост, множество огней которого мерцали над водой. Когда Кэтрин поинтересовалась, что это за огромное чертово колесо, я ответил, что оно называется «Лондонский глаз» и пообещал отвезти ее туда.
Я взглянул на лицо Кэтрин. На ее широко раскрытые глаза, пытающие рассмотреть все, что только можно. Впитывая каждый кусочек испытываемого ей удовольствия, я говорил себе, что хочу провести каждый день своей жизни, пытаясь спровоцировать это удивление на ее лице.
Когда самолет приземлился в Хитроу, я думал о том, как пройдет остаток вечера. Предположительно гладко, так как спланировал все достаточно хорошо и долго говорил об этом со Спенсером.
Недавно он связался с некоторыми нашими коллегами, работавшими на мистера Атертона и в последние месяцы вышедшими из дела.
Я возвращался в Англию всего раз за десять лет — на похороны бабушки и дедушки. Но никогда не проводил здесь время полноценно. Я даже ни с кем не разговаривал, когда приезжал домой на эти несколько дней.
Был более чем хороший шанс — на самом деле, я мог это гарантировать — что увижу старых друзей и соседей, которых не видел больше десяти лет. Скорее всего, они спросят о моем таком долгом отсутствии.
Не хотелось иметь дело ни с чем подобным. Тем более, пытаться снова влиться в родное общество. К этому, конечно, придется привыкнуть, но я так хорошо научился подстраиваться под американскую культуру, что, конечно же, у меня хватит ума вернуться в свою собственную. Но если бы меня спросили о годах отсутствия в Англии, я бы уклонился от ответа, блеял что-то невнятное, списал бы все на службу. То, чем я занимался, никого не касалось.
Никого, кроме, конечно, Кэтрин и мистера Атертона.
Глава 21
Кэтрин
В Хитроу Уоттс взял напрокат машину, и мы около часа ехали на запад, в сельскую местность. Было уже почти девять вечера, и вокруг нас сгущалась темнота, но я все еще могла видеть ландшафт обширных пастбищ и простирающихся холмов.
Я давно не выбиралась из города. И хотя мне не терпелось поближе познакомиться с Лондоном, также не могла дождаться, когда увижу эту часть родины Уоттса.
Он признался, что мы приближаемся к ферме мистера Атертона.
— Так вот, не пугайся, но там контрольно-пропускной пункт и охрана, которую мы должны будем пройти перед въездом на ферму.
— Ладно.
И хоть мой голос оставался ровным и серьезным, но откровенно говоря, мне было сложно скрыть волнение. Я не боялась, скорее, была заинтригована его жизнью, стремилась разузнать все о нем, начиная с этой части.
Я поймала Уоттса на пристальном рассматривании меня.
— Ты нисколько не волнуешься, — констатировал мужчина.
Он как будто прочитал мои мысли.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Нет.
— Тогда хорошо, потому что мы на месте.
Я отвернулась от него и посмотрела вперед через лобовое стекло. Перед нами оказались большие ворота, из маленького бетонного домика охраны вышел мужчина, держа нечто, похожее на винтовку. Он обошел машину, остановился у водительской двери.
Уоттс опустил окно.
— Даниель Уоттс.
Охранник кивнул.
— Понял, сэр.
Он вернулся в домик охраны, и электронные ворота открылись. Мы проехали. Я смотрела в боковое зеркало на то, как они закрылись за нами. Еще два вооруженных человека внутри постояли в стороне, прежде чем отступить назад к своему посту.
— Ему не надо было узнать, кто я такая? — спросила я.
Уоттс покачал головой.
— Он, вероятно, знал. Не важно. Ты со мной.
Именно так я представляла себе въезд на территорию военного городка, и после всего, что мне рассказал Уоттс, догадалась, что это именно то самое место.
Несколько минут мы двигались по извилистой гравийной дороге. Становилось все темнее, и не только из-за позднего часа, но и потому, что по обеим сторонам проезжей части тянулись очень густые леса. Деревья нависали над полотном, создавая навес, который давал ощущение, словно мы в туннеле.
Лесистая часть дороги закончилась, и мы выехали из-под деревьев. Именно тогда я впервые увидела это здание.
Когда кто-то рассказывает о фермерском домике, мне видятся небольшие деревянные строения, возможно, выкрашенные в красный цвет, с каменным дымоходом, обрамленные деревянной верандой, с сараем неподалеку и… ладно, больше ничего. Нечто скромное. Очаровательное, но маленькое.
Дом Атертона больше походил на дворец. Он представлял собой центр владений, воздвигнутый на невысоком холме. Четыре этажа в высоту, архитектура в стиле Ренессанса.
Гравийная дорога перешла в мощеную подъездную дорожку, которая заканчивалась кругом у входной двери. Уоттс остановился и выключил двигатель.
Он посмотрел на меня, но прежде, чем успел как-то прокомментировать, я произнесла:
— Готова.
Из дома вышли двое мужчин в костюмах. Они поприветствовали нас, когда мы покинули машину. Один сказал, что припаркует авто, второй пригласил следовать за ним внутрь.
Уоттс взял меня за руку, и мы отправились за мужчиной. Попав в дом, я очень удивилась. Внешне здание выглядело старым — вероятно, построено давно, — но интерьер оказался до последней детали современным. Словно мы оказались в недавно построенном пятизвездочном отеле.
Мы прошли по коридору, и я залюбовалась картинами на стенах, заметив при этом, что Уоттс ни на что не смотрит. Конечно, он видел их раньше, но я чувствовала, что не в этом причина его незаинтересованности в декоре. Он явно сосредоточился на предстоящей встрече с мистером Атертоном.
И спустя мгновение именно это и случилось.
Маленький, худощавый мужчина почтенных лет, сидящий в инвалидном кресле, выглядел очень суровым. Даже ужасающим. Однако стоило ему заметить нас, и на лице появилась широкая улыбка.
— Мистер Уоттс, — произнес он. — Рад, что вы приехали.
— Да, сэр, — проговорил Уоттс. — Приятно вернуться. — Он отпустил мою руку и положил ее мне на поясницу. — Мистер Атертон, это Кэтрин Колб.
— Приятно познакомиться, мисс Колб. Как прошла поездка?
— Приятно познакомиться, — ответила я, — и поездка прошла отлично, спасибо.
Взгляд мистера Атертона переметнулся на Уоттса.
— Частный самолет для вас недостаточно хорош? — Он громко рассмеялся, немного захрипев при этом. — Шучу. Я знаю, как вы наслаждаетесь едой этой авиакомпании, мистер Уоттс. Полагаю, вы с мисс Колб уже поужинали?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Вообще-то нет, — сказал Уоттс.
— Идеально. — Мистер Атертон отложил книгу, которую читал, на стоящий рядом столик. — Я попрошу прислать что-нибудь в вашу комнату. Сегодня прекрасный вечер, идеальный для ужина на балконе вашего номера.
Все начало казаться мне нереальным. И что он имел в виду под «вашим номером»? Уоттс ничего не упоминал о том, что мы здесь остановимся.
