В паре метров по курсу незнакомый мне брюнет в куртке и красной толстовке бросает на нас любопытный взгляд, прежде чем скрыться за стендами с алкоголем. Сегодня Новый год, и в этом гипермаркете, кажется, сегодня собрался весь город, не удивительно что Кир встретил знакомого, я и сама уже пару человек встретила.
И все они смотрят на нас с этим жадным любопытством, но моему… парню, кажется, это фиолетово. В отличии от меня, ведь я знаю, как быстро в нашем универе распространяются новости.
Как пожар в стогу сена, вот как.
— Кто это? — Киваю в сторону парня в красной толстовке.
— Брат двоюродный, — говорит, кладя в нашу тележку коробку с “моими” игрушками.
— Вы не похожи, — замечаю, поставив на место свечу.
— А должны? — взяв свечу, отправляет ее в корзину вслед за коробкой с игрушками.
Вздохнув, решаю не спорить.
Я уже не сомневаюсь в том, кто будет оплачивать мои покупки.
— Наверное, — пожимаю плечом.
— Закончила? — повторяет он свой вопрос, посмотрев на меня.
Теперь, когда он нас с ним знает каждая собака, я чувствую себя, как на пороховой бочке. Мне кажется, что всем и каждому хочется засунуть нос в наше личное пространство. Кажется, будто все перешептываются и делают ставки на то, как скоро Кирилл Дубцов… наиграется.
Может быть я и озадачилась бы этим вопросом, если бы мне было хоть какое-то дело до “завтрашнего дня”. Может это дурной подход, но мне плевать, кроме того, думать рядом с ним мне просто лень!
Заглянув в список, объявляю:
— Остался только хлеб.
Обводит глазами зал поверх моей головы и упирается в мою макушку пальцами, поворачивая ее вправо.
Прямо перед собой вижу хлебный лоток и смеюсь, стряхивая со своей головы его руку.
Отстояв километровую очередь к кассе, выкладываем на ленту мои покупки. Пройдя вперёд, начинаю раскладывать их по пакетам, отмечая, что Дубцов совершенно не привык считать деньги. Среди покупок присутствует куча всякой дребедени, которую, на мой взгляд, он бросал в корзину просто потому, что ему понравился цвет или упаковка. Финальный счёт этого шопинга боюсь себе представить, а ему просто плевать.
Это в очередной раз напоминает мне о том, какое разное у нас социальное положение, и сегодняшний случай показал, что я даже не представляю насколько.
Засунув в пакет банку горошка, протягиваю руку и замираю, когда кассир проводит через сканер упаковку презервативов.
Взметнув вверх глаза, осматриваясь вокруг, в поисках случайных свидетелей того, что в наших с Дубцовым покупках присутствуют презервативы!
Всем, абсолютно всем вокруг, включая кассира, плевать на наше с ним гипотетическое времяпрепровождение. Всем, кроме меня.
От этой демонстрации его намерений меня бросает в жар и топят воспоминания о том, что я могу получить, используя его тело: вихрь безумных, ощущений, которые отключают мозги настолько, что кроме инстинктов ничего не остаётся. И это открытие до сих пор мучает меня ночами.
Кожа под одеждой становится чувствительной.
Я чувствую, как царапает соски кружевной лифчик, как по животу растекается уже знакомое, такое опасное тепло.
Когда перевожу на Кира глаза, вижу, что он с расслабленным интересом наблюдает за моими идиотскими метаниями.
Я прекрасно знаю, что презервативы в карманах парней не появляются из воздуха, но я успела изучить своего парня достаточно, чтобы понимать — прямо сейчас он просто развлекается.
Это очередная его провокация, и она определённо удалась.
Даже понимая это, я все равно не могу решиться ни на что соразмерное в ответ. Например швырнуть в него этой упаковкой и попросить другой вкус!
Вместо этого с горящими щеками пихаю злосчастную упаковку в пакет.
К тому времени, как покидаем гипермаркет, на улице стемнело.
Пока забираюсь в машину, Кир забрасывает в багажник пакеты. Когда он занимает водительское место, в нашем обоюдном молчании наблюдаю, как та самая упаковка перемещается в бардачок его машины.
Это радует меня неимоверно, ведь несмотря на свою любовь к выкрутасам, он понимает, что найти для нее место в моем доме будет настоящим квестом!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Захлопнув бардачок со щелчком, Дубцов заводит мотор и спрашивает:
— Домой?
— Да, — бормочу, набрасывая на себя ремень.
Глава 31
Расслабляюсь и наблюдаю за тем, как проносится за окном город.
Несмотря на то, что магазины набиты людьми, дороги будто вымерли. Именно поэтому мой дом приближается слишком быстро.
Повернув голову, смотрю на Кира.
Он встречает Новый год дома, с семьей. Я собираюсь сделать то же самое, но мой Новый год, как правило, заканчивается к часу ночи, а потом я вроде как свободна, а Кир… он не предлагал встретиться. То есть… например хоть в два… хоть в три утра. Хоть в четыре. Сама я тоже не предлагала, потому что у нас уже есть кое-какие традиции, и заключаются они в том, что он будто видит все наперед и сам прекрасно знает, что у меня вряд ли есть планы на эту ночь. Такие, которые я не могла бы подвинуть для него. Поэтому, если он не предлагает встретиться в два, три или четыре ночи, значит, ему это не подходит.
Правда в том, что я просто стесняюсь спросить, почему он этого не предлагает.
Я трусливая, но я просто боюсь получить в ответ одну из его шуточек. Из тех, которые аккуратно намекнут мне на то, чтобы я не задавала вопросов, на которые он не хочет отвечать. Это он умеет. Разворачивать меня, когда я лезу не в свое дело. Совсем не в глубине души меня это обижает, ведь он знает, что я не настолько глупая, чтобы этого не заметить. Он хочет, чтобы я усвоила это и запомнила, как новый обязательный материал нашей учебной программы.
Повернув голову, Кир на меня смотрит.
Спрятав от него лицо, смотрю на свои руки. Пытаюсь спрятать заодно и свои мысли, ведь мне нужно переспать с ними и как-то смириться с тем, что мой парень уже не один раз ненавязчиво указал мне на мое место.
Ему нужно ехать куда-то там, чтобы забрать свою бабушку и отвезти ее домой, к родителям. Может Кир не замечал, но говоря о ней, он говорит “бабуля” и произносит он это слово очень ласково.
Пока он достает из багажника пакеты, открываю калитку и вкладываю в пасть Демона сладкую косточку, чтобы он не поднимал шума на всю округу.
В окне вижу огоньки нашей с дедом новогодней ёлки. Они пляшут по крыльцу и по снегу.
Кир проходит во двор, бросив взгляд на мою собаку, которая по привычке рычит, терзая свою вкусняшку.
Зайдя на крыльцо, разворачиваюсь и машу рукой на ступеньки:
— Оставь здесь. Я сама занесу. Спасибо.
Не спуская с меня глаз, Дубцов ставит пакеты на снег.
На нем парка с меховым капюшоном, и он не потрудился его накинуть. В вечернем свете его глаза кажутся черными. Такими черными, что я вижу в них разноцветные блики гирлянд.
Положив руки в карманы дубленки, ботиком вожу по крыльцу, наблюдая за этим процессом.
Не собираюсь ничего говорить. Я умею быть закрытой книгой, чтобы он там не думал.
Медленно поднявшись на две ступеньки, Кир решает на этом не останавливаться. Шагнув на крыльцо, теснит меня к двери и упирается в нее руками, склонившись надо мной так, что наши лица оказываются напротив друг друга.
— Чую запах серы, — говорит с прищуром. — Че с тобой?
Сама я чувствую только его запах. Вся его одежда пахнет так. Я это ни с чем не спутаю. Его тело тоже пахнет убийственно вкусно. От воспоминаний опять бухает в животе.
Не хочу… не хочу сознаваться в том, чего жду от него на самом деле. Того, что он предложит провести Новогоднюю ночь вместе. Где угодно. Ведь она такая длинная, и я могу хоть до утра не являться домой.
Превозмогая безумное желание прижаться носом к его щеке, увожу тему подальше от того, что действительно меня гложет.
— Так мы займемся… ммм… — кусаю губу, подбирая подходящее слово.
По крайней мере этой темы я бояться не хочу, ведь он этого добивался, подсовывая мне под нос те презервативы.
— Чем? — выгибает бровь.
