— Я не обижусь, деточка. — Ринель мило улыбнулась.
— Один-один, — констатировала Тусси. — Вижу, вы не любите оставаться в долгу.
— Именно…
— Стоп! Мы пришли сюда завтракать, обедать и, возможно, ужинать, так что не будем портить себе аппетита!
— Как скажете, Мастер. Ваш столик свободен. И вообще сейчас тихо и скучно. Вот к вечеру придет всякий интересный народ — это да…
— Тусси, до вечера еще очень много времени, мы успеем и поговорить, и поесть, если ты, конечно, не откажешься нас обслуживать. — Он усмехнулся.
— Ох, Мастер, вы и эту историю уже знаете?
— А как же? Только ты зря погорячилась, послала бы мне лучше сообщение — обошлось бы без последствий.
— Так вы мне совсем репутацию испортите.
— Зато от туристов отбою не будет — только вот сделай рекламку поярче. Тусси смутилась.
— Ладно, поговорим потом. Значит, вам, как всегда?
— Именно. Мясо и грибы. Садись, сестренка. И не злись на Тусси — она просто чем-то похожа на тебя, правда, в отличие — изумительно готовит.
— Она называет тебя Мастером?!
— Лингвистическая шутка, основанная на разнице между Высоким эльфийским и их бытовым. У них очень своеобразные представления о профессионализме. «Мейстар» — специалист по деланию чужих дел. Для кого-то киллер — нужный специалист по улаживанию чужих дел. Ну, выкладывай, что еще грозит потрясти основы нашего королевства.
— Республики.
— А, какая разница, столетием больше, столетием меньше… — Он заразительно рассмеялся, и Ринель, отстраненно посмотрев на него, снова поразилась, как он сумел за все эти сотни лет сохранить свое мальчишеское обаяние, не раз помогавшее ему выходить из самых сложных ситуаций. И уж во всяком случае, еще дома, в детстве, когда они ночами воровали варенье с дворцовой кухни и их ловили с поличным, наказывали всегда ее… никогда она не была образцом поведения для истинной эльфийки. И чем все кончилось: она в бригаде «У», а юный прекрасный принц стал, как он сам говорил, не хвастаясь, одним из самых выдающихся наемных убийц последнего столетия. И свою работу он превратил в высокое искусство — он никогда не оставлял следов, собственно, по этой примете его и узнавали. Хорошие отношения он из всего их клана поддерживал только с ней — а она его не осуждала. Слишком часто они оказывались по одну сторону баррикад… Да что там говорить — многих его «пациентов» она шлепнула бы лично из соображений государственной безопасности. Но так элегантно — никогда. Они часто встречались — иногда она выручала его доступом к информации, иногда он помогал ей. Собственно, если бы в Казначействе при полном отсутствии следов обнаружили свеженький труп — хоть Кравлина, хоть того муравья, — она бы знала, с кого спросить. Но трупа не было — значит, это не он. И вкратце изложив ситуацию она задала свои вопросы.
— Говоришь, Семьи вроде ни при чем и магии не замечено… Хорошо, красиво… — Он задумчиво перекидывал лепесток огня с пальца на палец. — Только слишком много выпендрежа, я имею в виду, для профессионала. Либо он дешевый пижон — но тогда я не понимаю, как ему удалось попасть в подвалы Казначейства и, что еще важнее — уйти оттуда. Либо он профессионал высочайшего уровня — но тогда я не понимаю, зачем ему эта монета. Со своей точки зрения, я соединил бы эти два варианта, как то: работал профессионал, но по заказу дешевого пижона. Знаешь, какой-нибудь «новый» заказал такую навороченную казначейскую фенечку-грошик. Но чтобы профессионал такого класса стал работать на причуды «нового» в обход Семьи — не верю… Хотя, для собственного спокойствия, поинтересуюсь у всяких вольных художников. Но интересно все же… Ладно, потом расскажешь, как все повернется. Тусси, лапушка, давай сюда свои шедевры…
Перед Тусси по воздуху плыли к столу полные тарелки и бокалы. На некоторое время за столом воцарилось молчание. Ринель постепенно оттаивала — может, у этой малышки и были нетрадиционные сексуальные пристрастия, но ее готовка компенсировала все.
Набитые резаными грибами в соусе нежнейшие мясные трубочки, похрустывая обжаренной внешней корочкой, прямо-таки таяли во рту.
— Еще немного, и я начну радоваться жизни, — пробормотала Ринель, пододвигая к себе вторую порцию. Ронди доедал третью.
— Не спеши: ее пирожки — это тоже нечто!
— И давно ты откопал это местечко?
— Достаточно. Правда, обычно я сюда захожу в одиночестве…
— И поэтому она так на тебя смотрит? А как же матрос?
Айрондир аж подавился грибами, а Тусси, мгновенно оказавшаяся рядом, с силой долбанула его по спине, гневно глядя на Ринель.
— А матрос плавает, понятно тебе, леди? Все они, коты мартовские, в некотором смысле матросы. Поматросят, а ты потом отдувайся, как дура. Понятно? Только вот лезть в мою личную жизнь не советую — глаза выцарапаю. А лучше объясни мне леди, как ты можешь быть таким же вот Мастером на государственной службе? Из спецподразделений, что ли?
— Да где уж нам уж выйти замуж, мы уж так уж как-нибудь… Такой Мастер у нас на весь клан один, так что корми его как следует. А я Мастер Порядка при Дырках — вот и все дела. Ну ладно — это он может о своих подвигах вешать, а нам, госсотрудникам, молчать велено.
— Почему?
— А фиг его знает, но клятву дают все.
— Слушай, леди, если ты при Дырках состоишь, может, поможешь?
— А что за дело?
— Ринель, порядочные эльфы вопросом на вопрос не отвечают. — Ронди наконец продышался и смог говорить.
— Ты порядочный, ты и молчи. Так что такое?
— Мне для кухни кое-какие пряности нужны…
— А что, Мастер помочь не может?
— Мастер сказал, что помочь может его сестра, если захочет. А их не достать, невыгодно.
— За деньги?
— Так ведь это ж не партия. Я же не крупный оптовик. А протаскивание всяких мелочей — это как раз при таможне отслеживают. Заказ-то я оформила, и три шкуры они с меня сняли, вон, почти голая хожу, но теперь говорят, что-то там с настройкой, а рожи так кирпича и просят.
— Какие рожи?
— Да у тех ребят с восьмого Тампера. Как я понимаю, они мой груз получили, и то ли зажали, то ли кто повлиятельнее перекупил. Ну, из тех, кто может себе позволить одного из наших поваров держать… Только мне от этого не легче… Поможете?
— А заявка была оформлена?
— Ну… зуб даю, была!
— По всей форме? И налог на контрабанду уплачен?
— И налог на контрабанду, и страховка на случай нерасчетного взаимодействия немагических сущностей в секторе и добровольное пожертвование в фонд помощи ветеранам Таможни.
— Ладно, если была оформлена, они тебе твою кулинарию завтра сами доставят. — Голос Ринель звучал мягко, только давно прошли те времена, когда матросы с Дырок покупались на ее ласковый голос. Сейчас уже все знали, что сотрудников бригады «У» лучше не видеть, а если все же видеть, то подальше от своего терминала. — Хотя если они в самом деле загнали куда-то твой заказ, то завтра смогут принести разве что свои головы повинные с отступными. Или отступные повинные с головами.
— Нужны мне их головы или отступные! Я их в гребешковое суфле не добавлю.
— Тогда… Когда там следующее открытие Дырки в тот мир?
— Через девять дней. Так ведь еще снова заказать надо, при следующей переброске заказ передадут, потом пока его в том мире выполнят…
— А вот это уже не твое дело. Или возвратят то, что уже получили, или за свой счет закажут Высокому Магу открытие виртуальной дырки для передачи сообщения и передадут заказ с очередной переброской. А у В.М. с лицензией работы на таможне за срочную работу такие расценки…
— Ну ладно, сестренка, сможешь это уладить — уладь. Хотя бы для меня. А если сама сюда приезжать думаешь, то тем более. Я бы и сам мог…
— Лучше не надо! — хором сказали Ринель и Тусси и, переглянувшись, рассмеялись.
* * *
Еще вчера я гордо рассуждал про себя о том, что с каждым проведенным в столице днем я воспаряю все выше и выше — вон, даже с самим Государственным Казначеем лично пообщался. Но, с другой стороны, чисто профессиональной, мои дела, наоборот, идут все хуже и хуже. На первое задание я летел на завывающей и сверкающей оперативной машине, вчера в Казначейство нас везли на служебном развозном экипаже, и наконец сегодня все вернулось на круги своя. Для полицейского сериала, это, наверное, был бы нестандартный ход: супергерой и борец за справедливость отправляется на операцию, стоя на одной ноге в переполненном трамвае.
Когда я в офисе заикнулся о машине, мохноног меня поднял на смех: «Ты бы еще себе транспарант над головой соорудил. Дескать вот он я, опер легавый, подходи по одному, кто смелый! И будь спокоен, подойдут. Чему вас только в ваших университетах учат!..»
Вопрос отпал сам собой. После получасового инструктажа и короткой экскурсии в арсенал мне под расписку был выдан недельный проездной, и теперь я имел дополнительные полчаса на обдумывание задания и приведение себя в нужное состояние духа — насколько это вообще возможно в трамвае. Моя роль в операции оказалась проста до чрезвычайности: войти в Свободную, пройти сквозь рынок, найти Хуманскую Пивную и, уничтожив от двух до шести кружек, выйти обратно. В разговоры не вступать, конфликтов избегать, покупок не делать. Внимания к себе не привлекать, кольцом не размахивать, а просто сидеть и на часы поглядывать, словно кого-то ожидая. Супер-Барсика не выискивать, а он связь со мной будет держать по коммуникатору, выполненному в виде серьги в моем правом ухе. Я было возмутился, дескать за кого меня так примут, но оказалось, что именно с такой серьгой — всего лишь за дурака провинциала, который слепо подражает первой же увиденной столичной моде. Потому что на «лесбиянку, уже нашедшую себе пару и не желающую дополнительных приключений» я ну никак не тяну.
