Теперь Олегу больше всего хотелось раствориться в воздухе, стать невидимым, неосязаемым для сокамерников. Он держался тихо, стараясь не обращать на себя внимания, но взгляды арестантов, то и дело бросаемые в сторону его шконки, оправдывали самые худшие опасения. И надежда прожить еще хоть сутки, появившаяся с утра, таяла, словно песчаный замок под ударами волн.
Товорят, многие люди предчувствуют свою смерть. Товорят, в тюрьме это предчувствие, как правило, обостряется. Нелюбин понял: э т о должно произойти сегодня. А поняв, ожесточился внутренне — уж если ему суждено умереть в этих постылых стенах, то он утащит с собой в могилу двух, трех, четырех... Сколько получится.
Такое в минуты отчаяния случается даже с самыми робкими и безответными людьми — необъятная волна гнева застилает глаза, слепая злоба поднимается из самого нутра, и уже не думаешь о каре и не страшишься мести, и нет большей радости, чем выбитый глаз или порванный рот противника, и нет большего счастья, чем кровь, хлещущая из артерии...
А ведь аналитик курганских отморозков был далеко не робкого десятка.
Нелюбина не трогали до самого отбоя. И лишь после окончания последнего выпуска теленовостей, когда телевизоры были выключены и на «хате» воцарился фиолетовый полумрак, к его шконке наконец подошли.
Их было человек шесть. Все как на подбор — рослые, крепкие, с прекрасно развитой мускулатурой. Предводительствовал Лесцов — как, впрочем, и следовало ожидать.
— Че, бля, копыта разложил, падла гребаная, — уже накручивая себя на предстоящую драку, произнес один из подошедших. — Поднимайся, маромойка. Базар к тебе один небольшой есть.
Олег уже знал, что ударить надо первым и обязательно неожиданно — это внесет растерянность в ряды исполнителей приговора. А дальше — как получится. Он будет бить, душить, кусаться, выдавливать глаза, ломать кости — пока не умрет.
Короткий прямой хук — и стоявший впереди Лесцов, не ожидая такого начала, отлетел в сторону. Нелюбин пружинисто вскочил с нар и, оттолкнув локтем стоявшего слева уголовника, впечатал кулак в челюсть второго. Но следующего удара нанести не сумел: некто, прятавшийся за спинами, с животным рычанием бросился ему в ноги, и Олег, неожиданно для себя потеряв равновесие, тяжело и неуклюже свалился на пол.
И тут же на Нелюбина посыпался град ударов.
Треск, глухое гудение в голове, беспорядочные пинки ногами, и уже не остается сил отвечать. После удара ногой в затылок перед глазами поплыли огромные-огромные фиолетовые круги, Олег попытался подняться, он даже встал на четвереньки, но тут же получил слепящий удар по почкам. Еще один удар — в переносицу. Еще один — в солнечное сплетение. Еще один — в промежность...
Ни Лесцов, ни другие сокамерники, принимавшие участие в убийстве, наверняка не сразу заметили, что они бьют уже мертвое тело. Коротко стриженная голова безжизненно моталась в темно-красной лужице, переломанные руки нелепо подворачивались под туловище, а спортивный костюм почти весь пропитался кровью.
А его продолжали бить.
Наконец, спустя минут двадцать, Лесцов сделал знак прекратить избиение. Наклонился, брезгливо отвернул веко, пощупал пульс.
— Кажись, сдох, — резюмировал он и, нехорошо хмыкнув, добавил: — Как говорится, собаке — собачья смерть... Братва, давайте его на ту шконку перетащим. Шнырей разбудите, пусть кровь затрут. А насчет ментов не менжуйтесь — я грузняк на себя взваливаю. Как и договорились.
* * *
17 января 1997 года, в 10.52, во время планового обхода режимного корпуса № 1 дежурный наряд режимной части остановился у двери камеры № 115 первого корпуса. Во время осмотра в камере был обнаружен обезображенный до неузнаваемости труп подследственного Нелюбина О. Н., 1965 г. р., уроженца г. Кургана, обвиняемого по статье 209 («Бандитизм»).
В тот же день по факту убийства было возбуждено уголовное дело. Тщательный обыск в камере ничего не дал. Судебно-медицинская экспертиза установила, что смерть Нелюбина О. Н. наступила вследствие множества черепно-мозговых травм. Были допрошены все семьдесят пять человек, находившихся в тот момент в камере. Большинство арестантов ушло в глухой отказ — мол, ничего не видели, ничего не знаем. Вроде бы после отбоя была какая-то потасовка, но больно уж спать хотелось, чтобы отвлекаться на такие мелочи.
Правда, подследственный Лесцов В. А., обвиняемый по статье 105 («Умышленное убийство при отягащающих обстоятельствах»), охотно признался, что именно он убил Нелюбина. Мол — понимаешь, гражданин начальник, эта гнида себя слишком крутым посчитала, традиций и законов наших не признавала, да еще какие-то свои права начала качать. Да и не хотелось его валить, просто думали проучить, да только случайность вышла: я ему кулаком в челюсть приложился, а он своей поганой переносицей о перегородку шконок ударился и враз отрубился. Так что давайте возбуждайте уголовное дело, как и положено. На мне и так два трупа, все равно «вышак» светит с автоматической заменой на пожизненное заключение. Одной «мокрухой» больше, одной меньше...
В тот же день, 17 января 1997 года, по удивительному совпадению, в санчасти «Матросски» скоропостижно скончался еще один лидер курганской группировки, Павел Зелянин. По утверждению врачей, Зелянин умер от сердечного приступа. Даже беглый просмотр медицинской карточки подследственного свидетельствовал, что покойный никогда не жаловался на сердце.
После обязательного анатомирования тела были переданы родственникам покойных. Труп Нелюбина, помещенный в цинковый гроб, отбыл в родной Курган, где авторитета и похоронили на лучшем городском кладбище. Тело Зелянина для последующих похорон перевезли в Архангельск.
Рядовые исполнители, так называемые «пехотинцы», не подозревавшие о том, кто же способствовал стремительному взлету и столь же стремительному краху курганской оргпреступной группировки, получили от пяти до пятнадцати лет лишения свободы — преимущественно по 209-й и 105-й статьям Уголовного кодекса. По утверждению очевидцев, из братвы, недавно освободившихся из тех ИТУ, где до сих пор тянут свои сроки курганские, «новым русским бандитам» приходится там очень несладко.
А «компетентные органы» с чувством глубокого удовлетворения отрапортовали о разгроме самой беспредельной и кровавой оргпреступной группировки в истории столичного региона.
И столичная братва, и муровцы, и руоповцы, и работники прокуратуры единодушны во мнении: еще ни одна бандитская бригада не наводила в Москве такого ужаса, как курганская.
Однако никто до сих пор не может вразумительно объяснить: почему обыкновенные провинциальные отморозки так быстро превратились в Москве в «королей беспредела»? Почему эту группировку так долго терпели в столице? И, наконец, главное: почему и Солоник, и Зелянин, и Нелюбин так и не дожили до суда?
Вряд ли эти вопросы когда-нибудь обретут ответы. Ведь те люди, которые с 1993 года незримо стояли за спинами курганцев, сперва возвысив их на криминальном олимпе, а затем безжалостно низвергнув в недра столичных СИЗО, тоже знали нехитрый закон: жертвы требуют искусства...
БУТЫРСКАЯ ТЮРЬМА, ИЗ № 77/2. СПЕЦКОРПУС «РЕКС»
Нечестивый берет подарок из пазухи, чтобы извратить пути правосудия.
Ветхий Завет
1. Получение должностным лицом лично или через посредника взятки в виде денег, ценных бумаг, иного имущества или выгод имущественного характера за действия (бездействие) в пользу взяткодателя или представляемых им лиц, если такие действия (бездействие) входят в служебные полномочия должностного лица либо оно в силу должностного положения может способствовать таким действиям (бездействию), а равно за общее покровительство или попустительство по службе — наказываются штрафом в размере от семисот до одной тысячи минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от семи месяцев до одного года либо лишением свободы на срок до пяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет.
