Сунув добычу в сумку, двинулась к двери и на пороге спросила:
– Женечка, а Яна не звонила?
– Нет, – покачала головой подруга, – даже странно, словно пропала, и дома у них тоже никого нет.
– Очень прошу вас, будьте осторожны, не пускайте в квартиру посторонних, всяких слесарей, рекламных агентов и побирушек.
– Никогда, – серьезно пообещала Женя, – сегодня уезжаю на дачу и пробуду у родителей до среды. Там, глядишь, и Яна объявится.
На Киевском вокзале двинулась прямиком к начальнику. Дверь кабинета охраняла бдительная секретарша, дама лет пятидесяти со старомодной «халой» на темечке.
– Андрея Сергеевича нет, – грозно заявила она, – билетами не занимаемся, идите в кассы.
Но у меня наготове слезливая история. Оказывается, я четвертого июня ехала в Конотоп на тринадцатом поезде, в вагоне с таким же номером. И надо же! Забыла в купе сумку с документами и крупной суммой. Проводник нашел потерю, сдал в бюро находок. Теперь хочу отыскать этого честного человека, чтобы наградить. Такое сейчас редкость.
– Да уж, – согласилась помягчевшая дама и защелкала рычажком селекторной связи.
И десяти минут не прошло, как стало известно имя, фамилия и адрес доброй самаритянки – Фоменко Любовь Павловна, улица Красного Шлагбаума.
Дивясь такому диковинному названию, раскрыла атлас и обнаружила этот «Шлагбаум» почти в самом центре города, возле станции Красная Пресня-Товарная. Сначала совершенно спокойно докатила до проспекта Маршала Жукова, трудности начались потом. Косяком потянулись странные кварталы из одних гаражей, мастерских и каких-то заводов. Потом пересекла железнодорожные пути и оказалась на улице, с двух сторон которой шел красный кирпичный забор. Он тянулся и тянулся, потом дорога резко свернула вправо и уперлась в железные ворота с раскрытой калиткой.
Поняв, что заблудилась, запарковала «Вольво» на узеньком тротуаре и пошла внутрь. Во дворе толкалось много женщин с большими китайскими клетчатыми сумками. Направо, насколько хватало глаз, тянулись железнодорожные пути. Смутное подозрение зашевелилось в душе. Пейзаж казался знакомым. Я подошла к невысокому зданию и прочитала адрес: 1-й Силикатный, дом 11. Ниже глаз наткнулся на вывеску «Учреждение ИЗ 48/3». Пересыльная тюрьма! Вот почему тут кругом пути, а во дворе толпятся тетки с продуктами. Ну и совпадение.
Я села в «Вольво» и снова открыла карту. Господи, как добраться до этого идиотского Красного Шлагбаума? В окошко постучали. Мне старательно улыбалась хорошенькая девушка с вульгарным лицом.
– Слышь, маманя, у тебя в машине телефона нет? До зарезу позвонить надо, а до автомата три километра топать.
Я протянула мобильный. Девчонка заорала как ненормальная:
– Галка, сегодня свиданки не дадут, на завтра записалась. Предупреди там наших.
Она кричала и кричала, я разглядывала карту.
– Ну спасибо, маманя, – наконец сказала звонившая. – Чего ищешь-то, скажи, может, знаю?
– Навряд ли, улица Красного Шлагбаума.
– Ха, – захихикала девица, – я на ней живу. Видишь дом?
И она ткнула пальцем с облупившимся на ногте лаком в грязно-серую бетонную башню.
– Только напрямик не проехать и не пройти, все из-за тюрьмищи поганой. Подвезешь до дома – покажу.
Мы покатили назад и довольно долго петляли по кривым переулкам. Наконец блочный дом встал прямо перед капотом. Больше никаких зданий на этой улочке не было.
Я взобралась на второй этаж и не успела позвонить, как дверь распахнулась.
– Слава богу! – закричали в два голоса женщина и девочка примерно Машкиных лет. – Думали, не приедете. Идемте скорей.
И они начали вталкивать меня в ванную.
– Мойте руки, один уже появился, – сообщила женщина и сунула кусок мыла.
– Мамочка, ой, мамочка, – заплакал кто-то в глубине квартиры.
Женщина потянула меня в комнату. На разложенном диване распростерлась маленькая кудлатая собачка. Бедняга щенилась. Рядом с ее судорожно-вздрагивающим тельцем лежал щенок, но он появился на свет в «мешочке», требовалась срочная помощь. Здесь же на коленках стояла еще одна рыдающая девочка.
– Хватит лить сопли, – сказала я, – быстро несите острые маникюрные ножницы, бутылочки с теплой водой, полотенца.
Женщина и девочки забегали, словно блохи. Через час все закончилось. Три черненьких очаровательных тупоморденьких щеночка яростно сосали усталую мать.
– Дайте ей теплого сладкого молока и не кормите два дня мясом, – велела я.
– Ой, – засмеялись девочки, – а у нас денег на мясо нет, Сьюзи картошку, суп и макароны ест.
– Хватит болтать, – разозлилась мать, – мы не нищие! Сколько вам должны?
Я покачала головой:
– Ничего. Скажите спасибо, что не так давно принимала роды у своей собаки и помню последовательность действий.
– Так вы не «Ветеринарная скорая помощь»? – изумилась женщина.
– Нет, ищу Любовь Павловну Фоменко.
– Это наша мама, – хором заявили девицы.
– Дайте с человеком поговорить, – оборвала их Любовь Павловна. – Зачем я вам понадобилась?
– Забыла представиться, майор Васильева, занимаюсь розыском пропавших людей.
Фоменко настороженно глянула на детей:
– Идите, идите.
Девчонки вышли за двери, но скорее всего притаились за порогом, потому что из коридора донеслось сдавленное хихиканье.
– Четвертого июня вот эта девушка отправилась в вашем вагоне из Москвы, не помните, где она сошла?
Любовь Павловна повертела в руках снимок.
– Помню. Еще очень странно показалось.
– Что?
– Пассажирка предъявила билет до Фоминска, там и вылезла.
– Ну и что тут необычного?
– До Фоминска можно на электричке добраться, зачем брать купейный билет, переплачивать? Электрички регулярно ходят.
– Может, торопилась.
– Все возможно, конечно, только таких пассажиров в нашем поезде раз-два и обчелся. Еще без багажа появилась, стояла на платформе до последней минуты, пока ей чемодан не принесли. А сошла в Фоминске. Я еще в окошко поглядела, когда тронулись: села на лавочку и пирожок ест.
Часы показывали восемь, когда я наконец въехала во двор. Но жара и не собиралась спадать. Раскаленное марево плыло над городом, и даже в Ложкине дышалось с трудом.
На большой полянке перед гаражом прямо на траве сидели Маня и… Бекас. Перед ними лежал абсолютно разобранный мотоцикл.
– Мусечка, – завопила Маня, – Коля может из любого мотора ракету сделать, обещал, что мой мотик начнет двести километров в час бегать.
Догадавшись, что Колей кличут Бекаса, я осторожно осведомилась:
– А зачем тебе мотоцикл с такой скоростью?
– Пригодится, – заявила Маня.
Бекас смущенно вздохнул:
– Сейчас соберем, как новый станет.
– Он еще у Аркашкиного «мерса» какую-то штуку починил, вендикас, что ли.
– Бендикс, – поправил Бекас, – это в стартере.
Я поглядела на его лицо, с которого таинственным образом исчезла замкнутость, и спросила:
– Сколько вам лет, Коля?
– Восемнадцать, – ответил парень, – но вы не думайте, что раз молодой, то ничего не умею. В моторах разбираюсь, всегда механизмы любил. Часы могу починить, утюги, радио, телик.
– Гав, – подтвердил Снап.
Бекас моментально подобрался, но, увидав, что пес со всех лап спешит к приехавшей Зайке, как-то сразу отмяк.
– Не отвлекайся, – скомандовала Маня, – сейчас Кешка приедет, и ужинать отправимся.
Бекас покорно стал ковырять отверткой во внутренностях несчастного мотоцикла.
Я пошла в дом. Ни на минуту, Коля, не сомневаюсь в твоих способностях автослесаря. Вот только думаю, как много ты успел всего за восемнадцать лет: и посидел уже, и к Круглому в шестерки попал, и за мной скорее всего следишь.
Глава 13
Утро началось как всегда. Поняв, что старухи все равно не дадут спать, спустилась к завтраку вовремя. Домашние зевали во весь рот. Бабушки, наоборот, бодрые и полные сил. На столе дымилось блюдо с неизменной овсянкой.
– Мулечка, – прошептала Маня, – передай масленку, тостик намажу.
– Мария, – заявила Римма Борисовна, – сколько раз тебе говорить, не шепчись, очень невоспитанно.
И она пододвинула к девочке коробочку «Сканди».
– Терпеть не могу маргарин, – взвилась Маша, – масла что, нет?
– Масло, – тут же отреагировала Римма Борисовна, – страшно вредный продукт, сплошной холестерин. И удар по печени. Маргарин куда лучше.
Манюня молча ковыряла ложкой скользкие холмы каши. Зайка постаралась сменить тему:
– Всю ночь мы с Серафимой Ивановной почти не спали: у Ваньки с Анькой зубы режутся.
Близнецы пока не доставляли нам особых забот. Самостоятельно передвигаться не умеют и большую часть времени проводят в своей комнате на втором этаже. Да и режим у них пока еще совсем младенческий – сон и еда. На редкость тихие, беспроблемные дети. Поднимают шум, только если оказываются в разных кроватках. Желают спать всегда рядом.
