– Спокойно, мальчик, – раздался грудной женский голос. – Спокойно. Что ты видишь?
– Алана! – Дан обрадовался, словно и в самом деле был заблудившимся мальчишкой. – Я ничего не вижу. Пустота.
– Успокойся, – настойчиво повторила вампирка. – Ты слишком напряжен. Видишь свечу?
И Дан вдруг понял, что действительно видит ее – обычную восковую свечку, какие продаются в хозяйственных лавках. Столбик пламени безжизненно застыл в пустоте.
– Вижу. Что это?
– Время, – лаконично пояснила Алана. – Сила магов не безгранична. Когда свеча догорит, тебя вернут назад, в твое тело.
– А если я откажусь возвращаться?
Вампирка помедлила с ответом.
– Это знание сокрыто от меня. Возможно, это будет означать твою гибель.
– Смертный, хватит болтать, – раздраженно вмешался магистр Аль-Канаро. – Я согласился поделиться Силой, но не намерен выкладываться досуха. Или делай то, что собирался, или возвращайся – и покончим с этим.
– Иди, мальчик, – мягко сказала Алана. – Не бойся.
– Я… не знаю, куда. Я не вижу Дороги.
– Это не важно. Слушай сердце, зрение тебе не поможет.
Дан сделал первый, неуверенный шаг, и Дорога – прозрачная, чуть мерцающая серебром лента – послушно легла под ноги.
Он пошел вперед, с каждым шагом обретая уверенность. Ему даже начало казаться, что он чувствует босыми ступнями серебристую прохладу Дороги.
Идти было легко, но безвременье и неопределенность давили сильнее самого тяжелого груза. Сколько он уже идет – пять минут? Час? Свеча неуклонно уменьшалась, но сколько ему отмерено, он не знал. Далеко ли еще идти? И куда? Алана сказала: «Слушай сердце», но сердце молчало. Дан переставлял ноги наугад. Не Дорога вела его – он прокладывал Дорогу.
Он не отчаивался – не позволял себе отчаиваться. Когда-то Дан упрямо шел по настоящей Дороге сквозь колючие метели и свинцово-липкую жару, не помня ни цели, ни смысла, вдохновляясь одной лишь верой, что этот смысл существует. Теперь он с тем же упорством продирался сквозь тягучее безвременье. Но сейчас он точно представлял цель – и ради этой цели был готов нарушать законы мироздания.
Впереди мелькнула человеческая фигурка. Мелькнула – и тут же пропала, но он знал, что это не обман зрения и не выверты подсознания. Сердце отчетливо стукнуло пару раз.
Дан инстинктивно ускорил шаги, хотя понимал, что в этом нереальном вне-мирье скорость не имеет значения.
Фигурка снова появилась и больше уже не пропадала. Теперь он мог разглядеть светлые волосы до плеч и небесно-голубое платье, подол которого трепетал словно на ветру. Когда до девушки оставалось несколько шагов, он не выдержал – окликнул:
– Юля! Подожди!
– Не касайся ее, – предупредила Алана. – До тех пор, пока она добровольно не согласится пойти с тобой. Иначе вам уже не вернуться.
Девушка обернулась через плечо.
Дан запнулся. Сердце снова стукнуло – на сей раз с тревогой.
Лицо было неуловимо чужое. Так бывает во сне: видишь кого-то знакомого – и не узнаешь его.
Но вот она улыбнулась – открыто, с доброжелательным любопытством – и моментально превратилась в прежнюю Юльку.
– Мы знакомы?
Он в два прыжка догнал ее. Протянул руку – и тут же отдернул, вспомнив предостережение Аланы.
– Ты… не узнаешь меня?
Девушка покачала головой. Она смотрела без опаски, с интересом, как ребенок, которого еще не научили бояться незнакомцев.
– Юля… вернись. Пожалуйста.
– Куда? – удивилась она. – И зачем? Мне хорошо здесь. Кажется, я всегда мечтала идти вот так. Солнце, ветер, поля. И – дорога без начала и конца.
Солнце? Ветер? Он машинально обвел взглядом пустоту. Но Юлины слова тут же выпали из сознания. Это все неважно. Как убедить ее вернуться?
Он самонадеянно полагал, что самое сложное будет найти и догнать Юлю, а дальше все решится само собой.
В голове вертелись нагромождения слов – пафосных, банальных… бесполезных.
– Ты нужна мне.
Девушка посмотрела на него изучающе, чуть наклонив голову.
– Ты странный. Но ты мне нравишься. В тебе нет опасности. Идем со мной, если хочешь. Со спутником веселее.
– Если я пойду с тобой, мы не сможем вернуться.
– С этой дороги нет возврата, – легко согласилась она. – Зато впереди – много интересного.
«Много интересного!» Дан мысленно застонал. Юля и так не отличалась осторожностью, а Дорога стерла весь прежний опыт, превратив ее в беспечную девчонку. Вот так просто: «Идем со мной», – первому встречному незнакомцу. Далеко ли она уйдет?
Ему не хотелось возвращаться на Дорогу. Он слишком живо помнил ощущение чужеродности, которое сопровождало его постоянно. Наверное, так чувствует себя завоеватель, вторгшийся на чужую территорию: путь свободен, но из каждого оконца его провожают полные ненависти взгляды. Только Дорога была едина во всех ипостасях: и владетель, и владение, и злой взгляд в спину.
Что сказать? Как найти верные слова? Лжи она не простит, а правда… правда уже прозвучала. Хочешь быть рядом – будь.
– Поспеши, Дан, – раздался голос Аланы. – Свеча догорает.
– Свеча догорает… – эхом откликнулся он.
– Что? – удивилась девушка.
– Нет, ничего. Я… с тобой.
– Ты издеваешься, смертный? – хлестнул по ушам злой окрик Аль-Канаро. – Для того, чтобы покончить с жалким существованием, тебе понадобилась Сила Архимагистра вне степени? Я мог бы задушить тебя руками!
Дан поморщился.
– Остынь, Линнэ, – негромко попросила Алана. – Это его право – и его выбор.
Кольнуло мимолетное раскаяние: не успел попрощаться. Но Женька и магистр Астэри поймут, а остальные и сожалеть не станут.
Он коснулся доверчиво протянутой ладони.
Огонек свечи затрепетал в предсмертных судорогах.
…и все погасло.
* * *
Слушание еще не началось, и Зал Собраний бурлил и волновался, как море перед штормом. Только в самом центре, в Круге Равновесия, царил мертвенный штиль.
Подсудимых было четверо. Мальчик в бежевом, расшитом золотом, камзоле нервно ковырял ногтем гладкую полированную поверхность подлокотника скамьи. Временами он вскидывал голову, обводил взглядом публику в амфитеатре – и быстро, как будто испугавшись чего-то, опускал глаза.
Второй мальчик, в зеленом камзоле с синей окантовкой на рукавах и лацканах – цветах Дома Эрра – застыл, вцепившись ладонями в край скамьи и втянув голову в плечи.
Юноша в таком же, как у первого мальчика, одеянии цветов Дома Га'Эрта, казался отрешенным. По его лицу сложно было понять, о чем он размышляет, но точно не о происходящем в зале. Рыжеволосая девушка в черной кожаной куртке и брюках в обтяжку сидела, вальяжно развалившись на скамье и положив ногу на ногу. Она рассматривала публику с таким скучающе-надменным видом, словно была хозяйкой этого зала, а все присутствующие – докучливыми гостями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
