Только на образовании Адолф Карлович экономить не стал и даже увеличил до 40 количество наиболее способных выпускников, отправляемых для продолжения образования в Кронштадское штурманское училище и Медико-хирургическую академию. Недаром, сразу же после своего назначения в 1832г. помощником главного правителя, Этолин стал заведовать новороссийским училищем, всячески усиливая в нём преподавание мореходных наук.
Привёз Этолин из столицы и согласие Правления на изменение способа торговли по Квихпаку. Сожжёные одиночки и налёты малемутов убедили директоров в необходимости расходов на постройку юконских шхун. Лучший кораблестроитель соломбальской верфи Джон Гриффит сумел-таки "совместь несовместное": скорость и прочность, мореходность и неглубокую осадку.*(7) И, так как со стапелей московской верфи весной 1840г. сошли бриг "Промысел" и пароход "Мур" (названный так в честь главного механика Рус-Ам), были тут же заложены две шхуны. В марте 1841г. "Чугач" и "Чинук" под командованием штурманов Архимандритова и Красильникова отправились на Квихпак.
В целом рачительный хозяин Этолин вдохнул новую энергию в экономику колоний. А Новороссийск стал наконец походить на город. "Опрятные дома, аккуратно вытянувшиеся вдоль ровных улиц плотно убитых хрящем и даже в дожди остающиеся чистыми. Выкрашеные зеленые будки, в которых сидят (хотел было написать городовые, однако вовремя спохватился) драгуны расквартированного поблизости полка, которые исполняют роль полиции. Все чисто и аккуратно, словно не в отдаленных и диких землях, а где-то в тихом, уездном городе." Однако, вопреки своим намерениям, большую часть срока Адольфу Карловичу пришлось заниматься дипломатией. Началось это уже через 3 месяца после вступления правителя в должность. На прибывшем в Новороссийск 11 июня 1840г. "Орле" пришло сразу два сообщения от консула в Лахаина Александра Доббель, который фактически являлся управляющим владениями РАК на Гавайских островах.
Во-первых, Доббель писал о попытке французов аннексировать архипелаг. Предлогом для вторжения послужили преследования протестантами католиков и, как это не странно, чрезмерно высокая пошлина на ввоз спиртных напитков. В апреле в Лахаине бросил якоря французский фрегат "Артемиз". Капитан Ла-Плас высадил на берег 200 солдат и пригрозил, что будет обстреливать город из всех своих 60-и пушек если королевство не выплатит в течении трех суток залог в размере 50 000 франков. Тот кто планировал эту операцию не сомневался, что в казне королевства такой суммы не найдется. Однако, к великому изумлению капитана, на другой день на борт "Аратемиз" явился министр Янг Камелоа и вручил ему залоговый вексель РА банка на 10 000 пиастров, взаимообразно предоставленный правительству российским консулом Добелл и присовокупил к нему заявление, что пошлины на французские вина будут снижены на 5%. Все формальности были соблюдены. Кроме того, по указанию консула, шкипер компанейского китобойца "Лахтак" Клинковстрем, который в это время находился в гавани, подтянулся поближе к "французу" и встал в двух кабельтовых от фрегата между ним и берегом. Так как даже случайное попадание ядра в судно под российским флагом грозило капитану Ла-Плас большими неприятностями, ему не оставалось ничего другого как удалиться.
Второе известие, более приятное интеллигентному человеку, могло принести Компании значительные неприятности. Молодой король Кауикеаоули долгое время не имевший власти, потому, что после смерти Лиолио Камеамеа II бразды правления по прежнему оставались в руках неутомимой, полной сил и энергии регентши Каауману. От имени юного короля она правила островами еще почти 10 лет. После ее смерти функции регентши попыталась взять на себя одна из вдов Лиолио по имени Кинау. Но Кауикеаоули объявил гавайскому народу, что считает себя достаточно взрослым для того, чтобы взвалить на свои плечи бремя власти. Приняв имя Камеамеа III, король решил изменить порядки во все ещё чисто феодальном государстве и ограничил свою собственную власть конституцией, принятой в Лахаине 2 мая 1840г. В этой конституции, помимо всего прочего, говорилось: "Бог создал из одинаковой крови все народы, чтобы жили они на земле в единстве и блаженстве. Бог дал одинаковые права всем народам, всем вождям и всем жителям всех стран. Он дал им право на жизнь, свободу, на плоды их труда их рук и ума". Либеральная конституция стерла резкую грань между алии и всеми остальными гавайцами. В ней говорилось: "Вожди и народ в равной степени охраняемы единым законом". Конституция говорила о разделе власти. Исполнительную власть представляли король и наместники на 4-х главных островах страны. Законодательная же власть перешла в руки парламента, состоящего из 2-х палат. Палату благородных составляли король и вожди, а в палату представителей входили депутаты избранные народом.
Однако в конституции говорилось лишь о правах гавайцев. Владельцы плантаций, крупнейшим из которых являлась РАК, а большинство приехало из СШ, остались вне закона.
Так как инцидент с французами был исчерпан, правитель на отправился на Гавайи, а составил подробную инструкцию о путях подтверждения прав Компании на её земли.*(8) А правитель занялся политикой американской.
И РАК и КГЗ стремились придерживаться статей взаимовыгодного соглашения, касающихся порядка приобретения пушнины у индейцев. Однако торговые вояжи в проливах парохода "Николай I" под командой капита-лейтенанта Линденберг, вызвали подозрения у англичан в том, что представители РАК продолжают, как и прежде, скупку пушнины на арендованной территории. Этолину пришлось писать специальное письмо, в котором он подробно изложил нелепость подобных обвинений. Взаимные претензии были окончательно исчерпаны, когда 20 февраля 1841г. в Новороссийск прибыл пароход КГЗ "Бивер" и предупредительно, за четыре месяца до оговоренного срока, уполномоченный Гудзонбайской компании г-н Джордж Симпсон лично привез, помимо установленной арендной платы и дополнительных 1200 выдровых шкур для размена на бобров, ещё и 51 шкурку калана и другие меха, приобретенные у тлинкитов с росиийских территорий. Этолин, в свою очередь, отдал предписание в Ситкинскую контору выдать им 306 шкурок речных бобров, которые попали в руки компанейских факторов из британских владений.
Г-н Симсон выразил желание сам сходить на Ситху и пригласил с собою в плавание Этолина, так как тот и сам собирался туда с инспекцией. Во время этого путешествия они и решили полностью изъять из торговли с американцами спиртные напитки. Это произошло после того, как они, в михайловской крепости, стали свидетелями убийства одного местного тлинкита захмелевшим вождем во время пьяной ссоры. Инцидент едва не привел к крупному кровопролитию в селении Хуцнув и лишь решительное вмешательство Этолина предотвратило готовую вспыхнуть резню: дело кончилось тем, что сторона вождя была вынуждена была откупиться от сородичей убитого жизнями двух рабов. Находясь под впечатлением этих событий (подобные инциденты случались время от времени и в британских владениях), Симпсон и Этолин пришли к соглашению полностью отказаться от продажи американцам водки, ликера и рома, несмотря на некоторое неизбежное вследствие этого падение прибыли при торговле. Согласно с этим решением Адольф Карлович дал соответствующее указание всем конторам РАК: "Вместе с сим поставляю на вид о совершенном прекращении отныне выдачи нами рома Американцам, как здешним, так и приезжающим: чтобы впредь решительно ни одному Американцу не было даваемо от нас рому, ни за промыслы, ни в виде подарка, ни в угощение; каковые меры по условию с г-ном Симпсоном будут строго соблюдаться и со стороны Англичан".*(9)
Первый выход в мир "большой политики" Этолина случился в том же 1841г., после очередного посягательства на гавайскую независимость, на этот раз с британской стороны, точнее, со стороны британского консула Ричарда Чарлтон.
"Это нечистый на руку торгаш, кроме всего прочего, занимался разведением скота и несколько раз вступал в конфликт со своим соседом-гавайцем, на земле которого, без всякого на то позволения, пас своих коров. В конце концов терпению соседа пришел конец и он застрелил одну из чарлтоновских коров. На убийство коровы дипломат отреагировал "дипломатическим образом": набросив лассо на шею обидчика он проволок его за своей лошадью по улицам Гонолулу. Этот дипломатический протест закончился смертью гавайца. Решив, что это уже слишком, король потребовал у лондонского правительства отозвать консула. Но до прихода ответа консул бежал в Мексику, где встретился с командиром британского фрегата "Кэрисфорт" капитаном Полетт. А тот, …не имея никаких инструкций из Лондона, решил отправиться на своем фрегате на Гавайи чтобы "навести там порядок".
"Кэрисфорт" бросил якорь в Гонолулу, куда король незадолго до того перевёл столицу, и капитан немедленно отправился в королевский дворец. Он выдвинул изумленному королю ряд требований во искупление несправедливости, постигшей Чарльтона и его корову. Кроме того, Полетт настаивал на выплате штрафа в 20 000 фунтов стерлингов. А поскольку гавайское государство не проявило никакой готовности компенсировать ущерб нанесенный консулу, капитан Полетт объявил, что аннексирует острова.
