– Еще надо мной подтрунивал! – говорил Боцзюэ. – Тебе моя скороговорка не по душе пришлась, зато мне строптивый мул понравился. Я – строптивый мул, а невестка Лю, баба твоя, – черепица разбитая. Пока ты, облезлый мул, жернова вертел, я черепицу молол.
– А твоя Ду, старая потаскуха, таких бобов наварит, что и собаки жрать не станут, – отвечал Сида.
Посыпались колкости и попреки, и обоим пришлось пить по штрафной.
Настал черед Фу Цзысиня.
– Я вам скажу скороговорку торгового люда, – начал он. – При совпадении пью чарку.
Одну лодку, два весла –Всех троих волна неслаК бурным Четырем рекам,[932]Как мелодия легка! –Пять тонов, иль шесть на лад –Пел ли песенки подрядХор из певчих семерыхПро бессмертных восьмерых[933]Девять, десять – дни весны –Там и тут цветы красны,Чтоб в одиннадцатый деньПить вино, на сад глядеть,А в двенадцатый опятьВсе сначала запевать:Одну лодку, два весла…
Ни одна кость не совпала со сказанным.
– Вот это да! – воскликнул шурин У Старший. – Ловко сказал приказчик Фу, не правда ли?
– Надо ему хоть запасную чарку выпить, – сказал Боцзюэ и, выйдя из-за стола, лично поднес Фу Цзысиню наполненный до краев кубок. – А теперь черед приказчика Ханя.
– Не смею опережать батюшку, – проговорил Хань Даого.
– Мы ж играем, – говорил Симэнь. – Давай, давай, а я потом.
– Первая строка – парящая в небе птица, – объяснил Хань, – вторая строка – плод, третья – название игральной кости, четвертая – чиновное звание. Строки должны быть связаны одна с другой. При совпадении пью штрафную.
Журавль небожителей в небе явился –За персиком свежим он в сад опустился,[934]Но сирым красавцем[935] он тут же был схвачен –Инспектору школьному в дар предназначен.[936]Вот иволга желтая в небе явилась –За вишнею красною в сад опустилась,Но парою девушек[937] накрепко схвачена –Вельможе[938] в подарок теперь предназначена.Вдруг аист-старик в небесах появился –За лотосом спелым он в сад опустился,[939]Увы, в три силка был немедленно схвачен[940] –Правителю области в дар предназначен.[941]А вот ясна горлица в небе явилась –Гранатов попробовать в сад опустилась,Четверкой красавцев[942] несчастная схвачена –И князю удельному[943] в дар предназначена.Фазан золотистый с небес появился –И в сад за полынной травой опустился,[944]Владыкой Пяти горных высей захвачен[945] –Министру в подарок бесценный назначен.Сама пеликанша с небес появилась –Съесть яблочко сочное в сад опустилась,Но в зелени темной она была схвачена[946] –И канцеляристу в подарок назначена.[947]
Хань Даого бросил кости, и настал черед Симэня.
– Я метну четыре кости, – пояснил Симэнь. – При совпадении пью штрафную.
Вдруг шесть обернулось зарею востока,[948]Снежинок-цветов хоровод не унять,Хуннян – деву красную сладко обнять,Инъин остается вздыхать одиноко.[949]
На строку со словом «красную» на столе появилась красная четверка.
– К зиме, брат, тебя ждет новое повышение по службе, – заметив кость, сказал Боцзюэ. – Надо тебя, выходит, поздравить.
Боцзюэ наполнил большую чашу и, поднося ее Симэню, кликнул Ли Мина и остальных певцов.
Вышли певцы и запели. Веселый пир затянулся до зари. Потом Симэнь отпустил актеров и певцов, а после того, как убрали посуду, наказал Хань Даого, Гань Чушэню, Цуй Бэню и Лайбао по очереди ночевать в лавке и караулить на совесть. Тогда только все разошлись на ночлег, о чем говорить не будем.
На другой день Ин Боцзюэ привел к Симэню подрядчиков Ли Чжи и Хуана Четвертого, которые должны были вернуть хозяину долг.
– Мы выручили всего только около тысячи четырехсот пятидесяти лянов серебра, – объясняли Симэню подрядчики. – Так что пока не в состоянии вернуть долг сполна. Все, что нам удалось набрать вам, почтеннейший сударь, вот эти триста пятьдесят лянов. В следующий раз мы обязуемся погасить весь долг без малейшего промедления.
За них замолвил доброе словцо и стоявший рядом Ин Боцзюэ.
Симэнь передал серебро зятю Чэнь Цзинцзи и велел взвесить его на безмене. Должников отпустили, а серебро лежало на столе.
– Брат Чан вроде дом себе подыскал, – обратился к Ину Симэнь. – Как будто из четырех комнат и всего за тридцать пять лянов. Когда он ко мне пришел, у меня был серьезно болен сын, и мне было не до этого. Я его тогда сразу отпустил. Не знаю, говорил он тебе или нет.
– А как же! Конечно, говорил, – отвечал Боцзюэ. – Я ему прямо сказал, что он не вовремя тебя побеспокоил. Досуг ли, говорю, брату, с тобой заниматься, когда у него наследник болеет. У него, говорю, и без тебя хлопот хватает. Я ему тогда же посоветовал, чтобы он пока к хозяину не показывался, и пообещал с тобой, брат, обсудить, а ты, видишь, и сам заговорил.
– Вот и хорошо! – выслушав Боцзюэ, заключил Симэнь и продолжал: – Давай сейчас поедим, а потом я дам тебе пятьдесят лянов. Надо ему помочь обделать дело. Тем более, нынче для этого благоприятный день. А на оставшиеся деньги пусть брат Чан откроет при доме мелочную лавку. Выручки им двоим и хватит на прожитье.
– Брат Чан за такую твою милость должен будет потом пир устроить, – заметил Боцзюэ.
Симэнь немного поел за компанию с Боцзюэ.
– Я тебя задерживать не буду, – сказал Симэнь. – Бери серебро и ступай помоги ему купить дом.
– Ты бы дал мне сопровождающего, – попросил Боцзюэ. – Как-никак серебро при мне.
– Брось уж ерунду-то болтать! – оборвал его Симэнь. – Спрячь в рукав, ничего с тобой не случится.
– Да как сказать! – не унимался Боцзюэ. – Мне еще в одно место попасть надо. По правде сказать, нынче у двоюродного брата Ду Третьего день рождения. Я ему с утра подарки отправил, звали после обеда приходить. Мне уж не придется потом к тебе заглянуть, о деле доложить. Так что лучше дай слугу. Он тебе и доложит.
– Тогда я пошлю Ван Цзина, – сказал Симэнь и кликнул слугу.
Чан Шицзе оказался дома. Увидев Ин Боцзюэ, он попросил его пройти в дом и присаживаться. Боцзюэ достал серебро.
– Вот какое дело, – начал он. – Брат[950] велел мне помочь купить дом, но я занят. Меня двоюродный брат Ду Третий приглашает. Так что пойдем купчую оформим, и потом я к брату пойду, а доложить благодетелю отправится слуга. Вот для чего я его с собой взял, понял?
Чан Шицзе засуетился и велел жене подать чай.
– Кто б еще кроме брата мог оказать мне такую милость? – приговаривал Шицзе.
Они сели пить чай. Потом он позвал слугу, и все вместе они направились в сторону Нового рынка. Серебро вручили хозяину и составили купчую. Боцзюэ наказал Ван Цзину доложить хозяину, а остальное серебро велел взять Чан Шицзе, после чего простился с ним и поспешил на день рождения к Ду Третьему.
Симэнь пробежал глазами купчую и протянул Ван Цзину.
– Ступай передай дяде Чану, – сказал он. – Пусть у себя хранит. Однако не о том пойдет речь.
Да,
Если с просьбой вам прийти пришлось бы,лишь к достойным обращайте просьбы,Если беды ближних вам не чужды,пусть близки окажутся и нужды.Нашу жизнь назвать бы впору безднойсуеты ненужной, бесполезной.Только та услуга и огромна,что окажут тайно нам и скромно.
Воистину:
Отблеск благородного сияньяблагодатный на кого нисходит? –Зла с добром отколь чередованье?Перемены сами происходят.
Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ
ХАНЬ ДАОГО УГОЩАЕТ СИМЭНЬ ЦИНА
ЛИ ПИНЪЭР ЗАБОЛЕВАЕТ НА ПИРУ В ДЕНЬ ОСЕННЕГО КАРНАВАЛА.[951]
И в прошлом, помнится, году
я в этот день грустна была,
И ныне тягостная скорбь
меня жестоко извела.
Как меркнет на закате день,
так осень гаснет, отпылав.
Разлукой вечною томлюсь,
слез безутешных не сдержав.
За стаей увязался гусь[952] –
письма я, видно, не дождусь,
Все таю, таю с каждым днем,
слабее, тоньше становлюсь.
Цветок, бесчувственный на взгляд,
дарит, однако, аромат,
А я с тревогой на лице
украдкой в зеркальце гляжусь.
Так вот. Вернулся как-то вечером из лавки Хань Даого и лег спать. Приближалась полночь, когда жена его, Ван Шестая, завела такой разговор.
– Гляди, как нам благоволит хозяин, – начала она. – Сколько ты в этот раз денег нажил! Надо бы угощение устроить и его пригласить. Он ведь сына потерял. Пусть у нас немного посидит, тоску развеет, а? Небось, не объест. Зато и мы перед ним не будем в долгу. Да и приказчики, видя, как ты близок с хозяином, станут совсем по-другому к тебе относиться. Особенно если придется еще ехать на юг…
