— Я вам верю, — сказал Каладин. — И полагаю, этого достаточно.
Он посмотрел вверх и выругался.
— Что? — спросила Шаллан, взглянув на далекий свет в вышине.
Над краем гребня выглянуло солнце.
Не над тем гребнем. Они больше не шли на запад. Они опять сбились с пути, направившись на юг.
— Бездна! — воскликнула Шаллан. — Дай мне сумку. Нужно нарисовать дорогу.
ГЛАВА 71. Ночное бдение
Он нес тяжкое бремя божественной ненависти, отделенной от добродетелей, которые придавали ей смысл. Он тот, кем его сделали мы, мой старый друг. Но именно таким, к сожалению, он и хотел стать.
— Я был молод, — сказал Тефт, — поэтому многое пропускал мимо ушей. Келек, я и не хотел ничего слышать. То, чем занималась моя семья... Это не то, чем, по твоему мнению, должны бы заниматься родители, понятно? Я не хотел знать. Неудивительно, что теперь не могу вспомнить.
Сигзил кивнул в своей спокойной, но в то же время выводящей из себя манере. Азианин многое понимал. И заставлял языки развязываться. Так нечестно. Ужасно нечестно. И почему Тефт оказался с ним на дежурстве?
Они сидели вдвоем на камнях недалеко от ущелий к востоку от лагеря Далинара. Дул холодный ветер. Сегодня вечером сверхшторм.
«Он вернется раньше. Конечно же вернется».
Мимо пробежал крэмлинг. Тефт бросил в него камешком, направив к ближайшей трещине.
— Я не понимаю, зачем тебе вообще выслушивать все эти вещи. От них никакого толку.
Сигзил кивнул. Штормовой чужеземец.
— Ну, ладно, — продолжил Тефт. — Видишь ли, это был своего рода культ. Его последователи называли себя Предвидящими. Они... В общем, они считали, что если у них получится найти способ вернуть Несущих Пустоту, то Сияющие рыцари тоже вернутся. Глупо, да? Вот только им было многое ведомо. Разные вещи, которые они не должны бы знать, например, на что способен Каладин.
— Вижу, тебе тяжело рассказывать, — произнес Сигзил. — Может, сыграем еще одну партию в мичим, чтобы побыстрее провести время?
— Ты просто хочешь заполучить мои штормовые сферы, — огрызнулся Тефт, наставив палец на азианина. — И не произноси это слово.
— Мичим — название игры.
— Это священное слово, а никакую игру нельзя называть священным словом.
— Там, откуда пришло это слово, в нем нет святости, — ответил Сигзил, явно раздраженный.
— Но мы же не там, ведь правда? Называй ее как-нибудь по-другому.
— Я думал, она тебе понравилась, — проговорил Сигзил, собирая разноцветные камешки, которые использовались в игре. На них требовалось делать ставки и прятать их в груде камней, при этом самому попытаться угадать те, что спрятал соперник. — Эта игра основана на умении, а не на угадывании, поэтому она не противоречит воринским постулатам.
Тефт наблюдал, как Сигзил собирает камешки. Может быть, лучше просто проиграть все сферы в штормовой игре. В кармане Тефта снова водились деньги, и это не шло ему на пользу. Ему нельзя доверять в денежных вопросах.
— Они считали, — произнес Тефт, — что люди скорее проявят свои способности, если их жизням будет угрожать опасность. Поэтому... они подвергали жизни опасности. Слава ветрам, членов своего культа, а не какого-нибудь невинного постороннего. Но и само по себе это было плохо. Я наблюдал, как люди позволяли сталкивать себя с утесов, как их привязывали, и свеча медленно сжигала веревку до тех пор, пока та не обрывалась, а сверху на них обрушивалась скала. Было страшно, Сигзил. Ужасно. Никому не стоит видеть такие вещи, особенно шестилетнему мальчику.
— И что ты сделал? — тихо спросил азианин, крепко затягивая завязки на мешочке с камешками.
— Не твое дело, — ответил Тефт. — Не знаю, зачем я вообще тут с тобой разговариваю.
— Не кипятись, — сказал Сигзил. — Я понимаю...
— Я их сдал, — выпалил Тефт. — Лорд-мэру. Он устроил большой судебный процесс. В итоге всех казнили. Никогда не мог этого понять. Они представляли опасность только для самих себя. Их наказанием за угрозу самоубийства стала смерть. Что за чепуха. Мне следовало найти способ им помочь...
— Твоим родителям?
— Мать умерла в том приспособлении для дробления камней. Она действительно верила, Сиг. Что они есть у нее, понимаешь? Способности. Что если она будет на волоске от смерти, они проявятся, и она спасется...
— И ты наблюдал?
— Шторма, нет! Думаешь, они позволили бы ее сыну увидеть такое? Ты с ума сошел?
— Но...
— Зато наблюдал, как умер отец, — произнес Тефт, устремив взгляд в сторону равнин. — Его повесили.
Мостовик покачал головой и начал рыться в карманах. Куда же он сунул ту фляжку? Повернувшись, он заметил еще одного сидящего неподалеку парня, вертящего в руках, как это часто бывало, маленькую коробочку. Ренарин.
Тефт не одобрял всей той чепухи, которую нес Моаш, желавший свергнуть светлоглазых. Всемогущий определил каждому свое место, и кто мог ставить под сомнение его решение? Уж точно не копейщики. Но в каком-то смысле принц Ренарин вел себя так же неправильно, как и Моаш. Они оба не знали своего места. Светлоглазый, который хотел присоединиться к Четвертому мосту, был ничем не лучше темноглазого, который болтал всякие глупости про короля. Парень не вписывался, даже если другим мостовикам он, по-видимому, нравился.
И, конечно же, теперь Моаш стал одним из них. Шторма, неужели фляжка осталась в бараке?
— Тефт, у нас гости, — сказал Сигзил, поднимаясь на ноги.
Тефт повернулся и увидел, как к ним приближается несколько человек в униформе. Он вскочил на ноги, схватив копье. К ним шел Далинар Холин в сопровождении нескольких светлоглазых советников, а также Дрехи и Шрама из Четвертого моста, дежуривших в течение дня. Теперь, когда Моаш возвысился, а Каладин... в общем, его не было... Тефт занимался ежедневными назначениями. Никто больше, шторм побери, не стал за это браться. Ему сказали, что он теперь главный. Идиоты.
— Светлорд, — отсалютовал Тефт, ударив кулаком в грудь.
— Адолин сказал мне, что вы, парни, приходите сюда, — сказал кронпринц. Он бросил взгляд в сторону принца Ренарина, который тоже встал и отсалютовал, как будто перед ним был не его собственный отец, а кто-то другой. — По очереди, как я понимаю?
— Да, сэр, — подтвердил Тефт, посмотрев на Сигзила. Все так и было. Просто Тефт брал себе почти каждую смену.
— Ты действительно считаешь, что он выжил там, солдат? — спросил Далинар.
— Он выжил. Неважно, что я или кто-то еще думает.
— Он упал с высоты в сотни футов.
Тефт продолжил стоять по стойке «смирно». Кронпринц не задал вопроса, поэтому он не стал ничего отвечать.
Однако ему пришлось прогнать из головы несколько ярких образов. Каладин, разбивший голову о камни при падении. Каладин, раздавленный обрушившимся мостом. Каладин, сломавший ногу, не в состоянии найти сферы, чтобы излечиться. Иногда глупый мальчишка считал себя бессмертным.
Келек, они все думали точно так же.
— Он вернется, сэр, — сказал Сигзил Далинару. — Выберется из ущелья прямо здесь. Хорошо бы, если бы мы его встретили. В униформе, с начищенными до блеска копьями.
— Мы дежурим здесь в наше личное время, сэр, — добавил Тефт. — Ни один из нас троих не должен находиться сейчас в каком-то другом месте.
Он покраснел, как только произнес эти слова, и вспомнил, как разговаривал Моаш с начальством.
— Я здесь не для того, чтобы запрещать вам делать то, что вы выбрали, солдат, — ответил Далинар. — Я пришел убедиться, что вы следите за собой. Никаких пропусков приема пищи, и даже не хочу ничего слышать о том, что вы останетесь здесь на время сверхшторма, если такая идея вдруг придет кому-то в голову.
— Э-э, есть, сэр, — проговорил Тефт.
Вместо сегодняшнего завтрака он отправился на дежурство к ущельям. Откуда Далинар узнал?
— Удачи, солдат, — попрощался Далинар и отправился дальше, окруженный сопровождающими, явно чтобы проверить батальон, который располагался ближе к восточной стороне лагеря. Солдаты там сновали как крэмлинги после шторма, перетаскивая мешки с припасами и складывая их в бараках. Время отбытия грандиозной экспедиции Далинара на равнины быстро приближалось.
— Сэр, — окликнул Тефт кронпринца. Далинар обернулся, его советники замолкли на полуслове. — Вы нам не верите. Что он вернется, я имею в виду.
— Он мертв, солдат. Но я понимаю, что вам в любом случае нужно находиться здесь.
Кронпринц прикоснулся рукой к плечу — салют мертвым — и продолжил путь.
Что ж, Тефт считал, что не было ничего страшного в том, что Далинар не верил. Только сильнее удивится, когда Каладин вернется.
«Сверхшторм сегодня ночью, — подумал Тефт, снова усаживаясь на камень. — Давай же, парень. Что ты там делаешь?»
* * *
Каладин чувствовал себя одним из десяти дураков.
