— Наверное, опять уши бреет… мудак! — сердился Михалыч-1на сменщика.
" Эх, щас бы накатить граммов двести… — да не с кем..!" — вдруг поймал он себя на мысли. К счастью, ход его рассуждений был прерван. Полупрозрачная голограмма Всевидящего Ока Стратега предстала перед Михалычем. Такое случалось, стоило Геспериону лишь пожелать — и его голографический глаз мог заглянуть в любое время в какой угодно закуток корабля, дабы убедиться что вахта на месте и не спит. Михалыч-1 вскочил с кресла, вытянувшись в струнку перед Всевидящим Оком.
— Готовься. Ты отбываешь на посольском корабле. — прозвучал голос Стратега. — x x x-
После долгого отсутствия Михалыч вновь находился на крейсере «Анигилос». Как изменилось все! Вокруг царила чистота и образцовый порядок. Но самого главного он еще не знал…
В нише приемного отсека, где помещался эглианский корабль, стояли три великана. Наиболее представительный вид имел, конечно же, Гекатей. Тот, что справа, — был известен под именем Архип, магистр планеты Скура. Третьего не смог опознать ни один из пяти клонов посольской охраны. Михалыч пристальнее всмотрелся в глаза незнакомца:
— Шура, ты что ли?.. Не узнал?! Что… эти гады… с тобой сделали?!! — засуетился моряк вокруг Тери, ощупывая его бицепсы.
Гекатей вмешался по праву хозяина:
— Он — Воин Тайир! А ты, — не тот ли, кого мы вернули на Тиру-365?
Михалыч аж прикусил губу:
— Как вернули?!.. И что… Самозванца!.. на мое блатное место?!
Гекатей снисходительно кивнул в ответ, а посол схватился за голову: "Представляю… что он с Валюхой моей щас вытворяет!!! Я его!.. Знаю я этого придурка! Весь в меня!.."
Посол перевел дух и пригладил слипшуюся от пота бороду: "Ну и черт с ним! А вот Шуру, другана моего верни! Слышь ты, падло! Совсем измордовал парня… Верни, понял?! Ато я на тебя Геспериону такую телегу накатаю..!"
Гекатей бросил на парламентера уничтожающий взгляд, охрана сгрудилась вокруг Михалыча. Тотчас из всех проемов и укрытий повыскакивали вооруженные карлики, а из лифтовой ниши появился огромный как гора титан Кронобул.
— Ликвидируй посла! — приказал тому Гекатей.
В этот миг Терий будто очнулся от глубокого сна:
— Оставь его! — сделав шаг вперед, он загородил собой Михалыча: "Брат! Позволь мне уйти с ним. Свою миссию я выполнил. Сотона «Л» больше нет, и я боюсь, судьба сделает нас врагами."
Гекатей смутился, но отвечал, гордо подняв голову:
— Ты ошибаешься, брат. Зло неистребимо, и ты сам сражался на его стороне, за что достоин высокой награды.
— Нет, Гекатей! Нам суждено расстаться.
Обрадованный благополучной развязкой, Михалыч потерял осторожность. Поспешив к посольскому кораблю, он оказался спиной к магистру Архипу, и тот, подобно хищному барсу, бросился на посла, однако его ксифос скрестился с мечом Тери… Эскорт из пяти клонов был сражен наповал, Михалыч каким-то чудом уцелел, под перекрестным обстрелом отделавшись легкими ожогами, но не успел он доползти до посольского рейдера, как тот на его глазах рассыпался на мелкие осколки. Кронобул метнул в Михалыча оранжевой молнией, но Терий заслонил моряка собственным телом. Идеальная хламида восстановила поврежденную ткань почти мгновенно… Когда они с Михалычем заскакивали в эглианский корабль, Терий бросил прощальный взгляд на брата. Лицо Гекатея было каким-то меланхоличным:
— Элеа, Тери!.. Ты выбрал. — резким движением руки титан будто обрубил нить, невидимо связывающую их души. — x x x-
ПЛАНЕТА ТИРА-365.
ИСКАЖЁННЫЙ ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННОЙ КОНТИНУУМ.
ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ КЛИНИКА.
Михалыч-3 не любил смотреть на конченых людей. Но именно они — находящиеся на излечении алкоголики окружали его сейчас. Некоторым удавалось раздобыть водки, и они "соображали на-троих". Так уж повелось со времен жандармского указа: "больше трех не собираться" (Все проклятые царские жандармы виноваты).
Чтобы скоротать время он придумал настольную игру и настолько увлекся, что даже не заметил, как все больше соседей по палате становятся зрителями, а затем и участниками игры. По примеру Михалыча они расчертили бумажный лист, кидая костяшки от нард и передвигая фишки по числу выпавших очков. Играть в "Космического алкоголика" было не просто интересно, а захватывающе!! Фишкаалконавт передвигалась по дуге от планеты к планете и, пройдя полный круг, делала посадку на «базу», где овладевала "Бесконечной бутылкой", встречая по пути массу всяческих препятствий и подвохов. Например, перебор очков означал поломку «автопилота» и уводил на извилистую более длинную дорогу. Были в игре «планеты-ловушки», но их замысловатые названия почему-то не подошли соседям по палате, и планеты окрестили попроще: «Гамбринус», "Жемчужина", «Грот», "Шаланда"… и другие, попасть на которые грозило пропуском одного хода. Обязательной была «дозаправка» на планете «Шанхай». Самым страшным в игре являлось попадание в "Блуждающий космический вытрезвитель", которое наказывалось арестом на три хода. Игра "Космический алкоголик", подобно эпидемии, вскоре перекинулась и на другие палаты, вызывая вполне обоснованную тревогу медработников… — x x x-
МЕЖГАЛАКТИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО.
ОТСУТСТВИЕ ИЗМЕРЕНИЙ.
Навсегда покончив с войной, земляне летели на далекую планету Эгль, вернее, корабль сам уносил их подальше от сатанинской бойни. Терий вычислял курс и приводил в абсолют космическую частоту. Только сейчас он имел возможность оценить достоинства эглианского летательного аппарата: пробоина, полученная при штурме, будто затянулась сама по себе. Терий знал, что кораблем управляет невидимый дух.
— Как твое имя? — спросил Терий.
— Мое имя открыто лишь тому, кто владеет мной! — отвечал незнакомый голос, шедший, казалось отовсюду.
— Тогда почему ты впустил нас?
В ответ была тишина, Дух молчал, но Терий догадался сам. А корабль все летел, удаляясь от проторенных дорог вглубь энтропии, где бесчисленно множество метаморфоз, он летел вечность, но летел один миг, он летел сквозь эфемерность и абсурд, но летел через живой и населенный Космос, он даже не летел — это Время неистово проносилось мимо как что-то несуществующее. Справа, будто дельфин, из хвоста кометы вынырнул знакомый плазмоид. Да, это был он, — стремительный Разум, верный ангел-хранитель, пришелец издалека, этот бродяга без прошлого, он ищет встречи и находит Истину, Покой и радость вольного дыхания. Вокруг простирались бескрайние поля огненной материи. Душа, переполняемая возвышенными и благородными чувствами, растворялась многообразием миров, ощущая в полной мере их совершенство. Что сравнится с этим бесценным даром?! За спиной вырастали невесомые сияющие крылья, а из черноты Космоса глядели миллионы печальных глаз…
Алексей Сотский
Три рассказа
— * КОЩЕЙ-2003 * -
Получено по электронной почте сети «Интернет», обратный адрес в системе не зарегистрирован. — I-
Вы когда-нибудь собирали осенние опята? Если нет — напрасно, ибо такой коктейль из азарта и в то же время умиротворения, пожалуй, больше никак не испытать. Если выбрать нужный день, то грибов в лесу больше, чем Вы способны унести при всем желании, а желание возрастает с возрастанием веса наполняемой корзинки. Вот и появляется азарт, который накладывается на поразительное умиротворение, навеваемое тишиной осеннего леса. Это удивительная тишина, какая бывает лишь в ту пору, когда еще не холодно, а лишь слегка прохладно, ровно настолько, чтобы остудить разгоряченную обилием грибов голову, в ту пору, когда опавшие листья еще не размокли от дождей, которые зарядят после бабьего лета, и их хруст под ногами, шум ветра в кронах деревьев, крики птиц — все это странным образом не нарушает тишину, а вплетается в нее…
В такое вот утро я оставил свою старенькую «Самару» на обочине шоссе и углубился в лес. День был ясен той пронзительной ясностью, которая только и бывает в Подмосковье в конце бабьего лета.
Странно: вроде бы других машин на обочине было в это раннее утро еще немного, и в лесу грибники не перекликались, но в то же время было видно, что я в лесу не первый. Полно пней, заросших так, что мха не видно, и все срезано! Обидно, досадно, ну, ладно: видно, что и мне тоже грибов хватит, надо только углубиться в лес. У меня был компас, я слышал шум дороги за спиной, день был ясный — словом, заблудиться я не боялся. Не угодить бы только в болото, но уж как-нибудь отличу его от остального леса. А диких зверей вроде бы уже лет двадцать как грибники распугали.
Я прошел километра полтора. Шум дороги стих, заглушенный подлеском, и только слышно было, как где-то наверху вопит дятел. Вы наверняка слышали этот исполненный прямо-таки социалистического оптимизма клич, короткий и отрывистый, но в то же время звонкий. Кто не знает: это так кричит дятел. Черт его знает, что он при этом имеет в виду. Этот крик меня развеселил, и я сказал беззлобно:
