рыночной экономикой», от диктата которых хотели уйти производственные ТНК при помощи арбитража ООН. То есть их единственным представителем с решающим правом голоса был Советский Союз.
Но и это ещё не всё. Достаточно ознакомиться с чрезвычайно обширной литературой, посвящённой национальным государствам, опубликованной на Западе в период до 1970‑х гг. (хотя, впрочем, и после), чтобы понять: ни один серьёзный, действительно влиятельный в мировом истеблишменте учёный не причислял СССР к разряду национальных государств. Собственно говоря, и официальная советская точка зрения состояла в том, что СССР — это особое наднациональное образование, открытое для вступления в него других стран. Западная элита никогда не считала Советский Союз национальным государством. Если быть совсем точным, значительная часть элиты под влиянием своих интеллектуальных советников не считала его в полном смысле и государством. СССР представлялся скорее некоей государствоподобной структурой, в экономическом плане близкой к уникальной форме корпорации — государства в противовес итальянскому фашизму и германскому национализму — классическим типам корпоративных государств.
Взгляд на хозяйство СССР как на одну большую корпорацию красной нитью проходил через все учебники и серьёзные официально признанные советские работы по политэкономии социализма[1019]. У истоков такой позиции, хотя прямо это никогда не признавалось, лежала работа Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР»[1020]. Некоторые исследователи высказывают точку зрения, что на Западе никогда не относили СССР к корпоративному государству в силу его социально ориентированной политики. Однако такую позицию высказывают, как правило, российские исследователи. Западные же аналитики, опирающиеся на фактический анализ социальной политики производственных корпораций в развитых капиталистических странах, всегда отмечали, что внутри корпорации их собственники и топ — менеджмент проводили активную социальную политику и осуществляли разнообразные мероприятия по развитию так называемого «человеческого капитала».
Нельзя не упомянуть один практически неизвестный, но любопытный факт. Огромное влияние на развитие корпоративизма в широких «элитных массах» имела книга троцкиста, знаменитого Джеймса Бернхема «Революция менеджеров». Помимо прочего в книге говорится о фактической неизбежности перехода ко всемирному плановому хозяйству и прогрессирующему падению роли собственников. В современной России практически никому не известно, что в 1948 г. в ходе следствия над Н. А. Вознесенским всплыл номерной экземпляр переведённой на русский язык книги Бернхема с пометками товарища И. В. Сталина. Как водилось, с 1930‑х гг. в СССР наиболее интересные, актуальные западные книги быстро переводились на русский язык для высшего руководства и рассылались по номерным спискам. В данном же случае эта книга была столь важна, что экземпляр со своими пометками И. В. Сталин передал Н. Вознесенскому для работы. Интересно, что единственный официальный перевод книги Д. Бернхема до сегодняшнего дня на русский язык был сделан в 1953 г. главным антагонистом советской власти Народно — трудовым союзом солидаристов под типично советским названием «Диктатура директоров».
Таким образом, объективные исторические факты, в том числе и приведённые ранее примеры всё возрастающего сотрудничества и взаимодействия между производственными ТНК и СССР, а также простые логические, лишённые какой — либо предвзятости и конъюнктурности выводы из доступных, написанных в основном ещё во времена Советского Союза работ говорят о том, что немалая часть собственников и топ — менеджеров производственных ТНК были готовы идти на взаимодействия и совместную работу с Советским Союзом и видели его, по меньшей мере, своим тактическим союзником. Безусловно, речь идёт не о всех производственных ТНК, не о всех собственниках и не о всех топ — менеджерах, а лишь о некоторой, но крайне влиятельной, включающей представителей таких фамилий как Ротшильды, Рокфеллеры и т. п., части мировой элиты.
Цели третьего уровня западной стороны были связаны с решениями острых проблем, в полный рост вставших перед производственными ТНК к концу 1960‑х гг., о которых речь шла ранее. Вполне очевидно, что в решении всех этих проблем Советский Союз мог играть, и, более того, как показала практика, играл положительную для ТНК и для себя роль. Чтобы не приводить общеизвестные факты и не повторять избитые суждения, ограничимся лишь указаниями на наиболее очевидные свидетельства. Наиболее активные и серьёзные держатели проекта Римского клуба получили в СССР крупнейшие контракты: Аньелли — «Фиат»; Дэвид Ротшильд напрямую и через родственные структуры получил выгодный контракт, связанный с участием в сооружении «КамАЗа»; немецкие участники и финансовый дом Ротшильдов активнейшим образом присутствовали в реконструкции трубной промышленности СССР, особенно в части создания новых производственных мощностей по изготовлению труб большого диаметра для нефте— и газопроводов. Как говорится, идеи идеями, мировые проблемы мировыми проблемами, а денежки счёт любят. Советские партнёры в те времена это отлично понимали.
Однако существует и прямо противоположная точка зрения. В своём рассчитанном на не слишком подготовленных читателей виде она представлена в огромном, многократно цитировавшемся ранее труде Павленко. Совершенно на ином интеллектуальном уровне изложения и аргументации данная точка зрения представлена в целом ряде фундаментальных работ А. И. Фурсова.
В наиболее сконцентрированном виде А. И. Фурсов изложил свою точку зрения следующим образом: «После Второй мировой войны на свет вышла молодая и очень хищная фракция мирового капиталистического класса — корпоратократия. Её первое явление миру — свержение правительства Мосаддыка в Иране в 1953 году, проведённое в угоду не государственным, а корпорационным интересам. Именно корпоратократия разгромила Советский Союз в три пятилетки, создав у нас свою “пятую колонну” и сумев внедрить в сознание многих советских обществоведов характерный для западных политологии и социологии язык»[1021].
В контексте данной точки зрения не только Международный институт прикладного системного анализа в Вене, но и Римский клуб рассматриваются как тщательно спланированные и искусно осуществлённые заговоры по растлению высшей советской элиты, вербовке агентов влияния и прямых агентов с целью нанесения исторического поражения Советскому Союзу. В некотором смысле данная точка зрения имеет фактические подтверждения в отношении Международного института прикладного системного анализа. Однако сюжет с Институтом — совершенно отдельная история, и речь о ней впереди. Более того, сами по себе обстоятельства произошедшего, субъекты и их мотивация в случае Международного института прикладного системного анализа заметно отличались от Римского клуба и, более того, заметно модифицировались с течением времени. Пока же речь идёт собственно о корпоратократии, понимаемой, в соответствии с общепринятой интеллектуальной традицией, как сеть преодолевших и подчинивших себе государства акционеров крупнейших, в известной мере взаимоувязанных между собой производственных корпораций. Как уже было показано ранее на основе фактов, в свержении Мосаддыка рука об руку участвовали, частично в собственных интересах, а частично из — за обстоятельств непреодолимой силы, несколько субъектов действия, включая и советское руководство. Так что сваливать всё на корпоратократию в случае Ирана в строгом аналитическом плане не вполне корректно.
Ныне всё более популярные в России
