сразу же покажется чужим…
Нино опустила голову.
— Но я еду не одна, — нерешительно промолвила она.
— Нет, это ужасно — бросить родину!
— Почему? Ведь я ничего не теряю, ничего здесь не оставляю. И разве я могла бы остаться без родителей…
Корнелий понимал, что еще несколько минут, и они расстанутся навсегда. В последний раз стоят они лицом к лицу, и он старается запечатлеть в своей памяти как можно ярче ее глаза, ее лицо, запомнить сказанные при прощании слова.
Нино, старавшаяся хранить спокойствие, искоса взглянула на Корнелия, на его изможденное, бледное, исхудавшее лицо. Сердце затрепетало от нахлынувших воспоминаний. Настроение ее передалось Корнелию. Он с трудом пересилил волнение и попытался еще раз убедить Нино не уезжать:
— Зачем, зачем вам это нужно? Разве по пути вам с теми, кто спасается от ответственности за свои преступные дела? Они бегут от народного гнева… Вы же сами были свидетельницей того, что творилось у нас.
— Ну, об этом не нам судить…
В это время со всех сторон начала доноситься стрельба. Корнелий опознал характерный для турецкой винтовки звук — двойной выстрел, «бах-бах».
— Турки стреляют, — объяснил Корнелий. — Они хотят захватить Батум. Говорит, что город передан им бежавшим правительством…
На мачтах, башнях и палубах стоявших на рейде кораблей, словно звезды, замерцали огни.
Ружейная стрельба доносилась не только с фортов, расположенных в горах. Вскоре она охватила весь город. Кое-где застрекотали пулеметы.
— Да, турки решили занять Батум, — повторил свое предположение Корнелий и, взяв Нино под руку, поспешил проводить ее домой.
Они подошли к калитке небольшого домика Зарандия.
— Прощайте, — сказала Нино Корнелию и протянула ему руку.
— Будьте счастливы! — ответил тихо Корнелий.
Нино посмотрела на него в упор. Подчиняясь какому-то безотчетному порыву, она вдруг обняла его и крепко поцеловала в губы…
Ружейная и пулеметная стрельба усилилась. С гор, где были расположены форты, донесся грохот орудия. Огни на военных судах, стоявших на рейде, начали быстро гаснуть. Затем корабли развернулись и отошли, приняв боевой строй.
5
В полночь 17 марта командующий турецкими войсками своим приказом объявил Батумскую область частью турецкой территории, а себя — генерал-губернатором области. Командованию грузинской армии было вторично предложено разоружить в течение двадцати четырех часов свои войска, сдать оружие и вывести всех своих солдат за пределы Батумской области.
Это требование было предъявлено как раз в тот момент, когда уполномоченные Революционного комитета Грузии и бывшего правительства вырабатывали на станции Саджавахо условия соглашения об отказе правительства от власти, о прекращении военных действий на территории Грузии и о содействии вступлению войск, находящихся в распоряжении Революционного комитета, в Батумскую область для защиты ее от внешних врагов.
Эстатэ Макашвили, Вардо, Эло и Платон Могвеладзе уже с вечера находились в порту с визами на выезд за границу. Прибытие парохода, на котором они должны были уехать, ожидалось с часу на час, но наступило утро, а парохода все еще не было видно.
Всю ночь на пристани царила сумятица. Люди волновались, суетились, куда-то спешили, добывали визы, билеты, о чем-то перешептывались, кого-то ругали.
Порт, площадь и ближайшие улицы были заполнены отъезжавшими, причем каждый с безнадежностью прикидывал, сможет ли пароход взять всю эту массу пассажиров…
Коммунисты, вышедшие из тюрьмы, собрались на совещание, чтобы создать Батумский революционный комитет. Его председателем был избран Серго Кавжарадзе, членами комитета — Парнаоз Сагарадзе, Сосо Алавидзе и еще несколько тифлисских и батумских коммунистов.
На улицах Батума шла стрельба… В Ревком явилась группа офицеров и заявила Кавжарадзе, что передает себя в распоряжение новой власти. Они же сообщили, что части грузинских войск расположены на фортах, в казармах и за городом.
В ту же ночь Ревком направил туда агитаторов с заданием разъяснить солдатам и офицерам, что Батум во что бы то ни стало надо сохранить за Грузией и изгнать из города турок. Отряд коммунистов под командой генерала Цуцкиридзе был послан в район железнодорожной станции для охраны тысячи пятисот вагонов и платформ, доставленных сюда еще по распоражению свергнутого правительства и груженных различными ценными вещами.
Для защиты Батума и его области требовался опытный военачальник, который сумел бы собрать достаточную группу войск и изгнать турок из города.
— Единственным командиром, который пользуется большим авторитетом среди войск и сумеет объединить все войсковые части, — заявили офицеры Кавжарадзе, — может быть только генерал Азизашвили. Он находится сейчас на товарной станции, куда прибыл бронепоездом из Чаквы.
Через некоторое время генерал Азизашвили, пожилой коренастый, смуглолицый человек, пришел в сопровождении группы офицеров в Ревком к Кавжарадзе.
— Генерал, — обратился Кавжарадзе к Азизашвили, — значит, вы не бежали вместе со свергнутым правительством?
— Нет, мне с ними не по пути… Мне родина дороже, чем бежавшему правительству, — ответил спокойно Азизашвили.
— Бот и хорошо! А нам больше, чем им, нужны ваши знания, храбрость и боевой опыт. Таково решение Революционного комитета. Я говорю с вами как председатель Ревкома. Надо немедленно приступить к защите Батума.
— Я готов. Распоряжайтесь мной… Но для защиты города, для военных действий нужны войска… У меня их нет…
— Вы говорите, что у вас нет войск? Несколько воинских частей с артиллерией уже готовы к действиям, но им необходимо общее военное руководство. Ревком возлагает на вас командование войсками, перешедшими на сторону революционной власти…
Бешеная стрельба, вспыхнувшая снова в городе, заглушила последние слова Кавжарадзе.
— Генерал, время не терпит… Слышите, что творится в городе?!
После короткого раздумья Азизашвили ответил:
— Я согласен. Принимаю командование.
Кавжарадзе пожал ему руку и обратился к офицерам:
— Товарищи! Большевики докажут всем, что они в тысячу раз больше любят Грузию, чем бежавшее за границу правительство меньшевиков.
Кавжарадзе обещал Азизашвили всяческую помощь.
— Мне нужны прежде всего, — сказал генерал, — помещение для штаба, адъютант, автомобиль, лошади, план Батума, подробная карта окрестностей города и ваши агитаторы.
Сосо Алавидзе, назначенный военным комиссаром гарнизона, принял меры, чтобы все, что потребовал командующий, было сделано быстро и хорошо.
Азизашвили связался по телеграфу с начальником штаба войск Саджавахского фронта, обрисовал создавшееся положение и попросил сообщить генералу Сумбаташвили, что тот назначен его помощником. Затем он распорядился послать к Саджавахскому мосту поезда для переброски войск в Батум.
В шесть часов утра на улицах города было расклеено постановление Революционного комитета о назначении Азизашвили батумским генерал-губернатором. Азизашвили потребовал от Кязым Карабекир-паши, чтобы он через час приступил к эвакуации своих войск из Батума, освободил городские здания, занятые турками, и приморскую батарею Барцхана. Кязым Карабекир-паша оставил этот ультиматум без ответа.
Стараясь избегнуть столкновения между грузинскими и турецкими войсками, Ревком продолжал вести переговоры. Но Кязым Карабекир-паша, с одной стороны, уверял, что
