лишения посмертия. А он – заслужил. Теперь тело и душа его будут сожраны, а имя стерто из памяти живых. Такой приговор был оглашен.
Он продолжал улыбаться, сжимая в ладони скребущего лапками жука. Он знал, кто послал ему этот знак. А значит – он справится. Все будет хорошо.
– Я вернусь и верну свою власть, – медленно проговорил он, – ни одной ночи предатели не будут спать спокойно.
– Замолчи, святотатец! – в голосе Эйе отчетливо слышался испуг, и предатель вскинул руки, опасаясь того, что Ирит или ее хозяин как-то вырвутся из круга Гора и набросятся на него.
Глаз Гора тут же засветился под ногами. Треугольник, в который он был вписан, пришел в движение, и в следующий миг яркий диск солнца над головой исчез, свет померк и уши заложило, то ли от скорости, с которой его понесло куда-то, то ли от рева Ирит.
– Рви цепь! – закричал он, надеясь, что она услышит. Сейчас ее тело начнет меняться, и его просто разорвет в клочья. Он принялся быстро читать заклинание, снимающее заклятия, которые делали серебряную цепь прочнее драгоценного железа.
И тут же ощутил, как серебро вплавилось в его собственное тело, потом оковы слетели, а сам он упал на что-то твердое и настолько обжигающе-холодное, что боль раны от цепи отступила на второй план.
Он знал, что будет холодно, ожидал этого. Но даже не представлял себе, что холод окажется настолько ужасающим. Такого он не встречал даже в горах. Остатки его легкой хлопковой одежды не то что не согревали, но даже не прикрывали толком тело, которое немедленно сковало морозом, а пальцы на ногах и руках свело судорогой.
…И вновь что-то заскребло по ладони. Скарабей, посланник бога! Он все еще жив и сжат у него в кулаке! Нет, нельзя сдаваться.
Он обернул себя щитом, как коконом, и дал своей силе потихоньку истекать в окружающее пространство. И тут же стало легче. Холод не отступил, но ноги и руки начали слушаться, и он смог наконец подняться.
И тут же услышал скрежет и скрип. К нему осторожно приближалась гигантская крылатая сколопендра с головой змеи.
– Ирит… – выдохнул он. Сердце болезненно защемило.
Он допросил сотни айри – и давно служащих людям, и вызванных им собственноручно – и знал, что сейчас должно произойти. Их связь уже едва ощущалась, скоро она исчезнет совсем, и Ирит забудет его. Немедленно набросится на бывшего хозяина и сожрет. Надо действовать сейчас. Пока она еще в его власти.
– Прости, Ирит, – прошептал он, – но у меня нет другого выбора. Я должен вернуть свою власть и покарать предателей. А для этого я должен вернуться живым.
Жук снова поскребся в кулаке, как бы давая понять, что он принял верное решение.
И тогда он поднял руку, призывая силу в полную мощь. Сияющие лучи света пробили тело сколопендры в нескольких местах, и она, издав громкий стон, рухнула на промерзшую землю.
Он отвернулся. Нет времени предаваться скорби. С каждой минутой из его тела вытекает сила. Он слабеет. А значит, скоро жуткий холод убьет его надежнее бывшей верной спутницы. Он опустился на колени и сорвал с шеи драгоценный анкх, который не посмели снять предатели. И принялся скрести твердую землю, выводя знаки и линии. Если при помощи Глаза Гора можно попасть в Ледяную пустыню, значит, можно и вернуться обратно. Ведь это не Аменти, ад в царстве мертвых. И он жив. Земля, а точнее, твердый как камень лед поддавался с трудом. А тепло, что согревало его тело, стирало только что выведенные линии, растапливая их. И приходилось начинать заново, делать борозды глубже. И вот, когда сам Глаз уже был готов, он ощутил первый сильный удар по щиту.
Странное существо зависло перед глазами. Зубастая круглая голова примерно с кулак размером, с короткими когтистыми лапами и полупрозрачными серыми крыльями таращилась на него. Обнажив острые как кинжалы клыки, тварь снова ударила в щит.
Кто это? Он никогда таких не видел. Это тоже айри?..
Раздался еще один удар, и точно такое же существо зависло рядом с первым. Повисев мгновение, твари кинулись друг на друга. А следом появились другие. Десяток, сотня… или больше? И без того темное мрачное небо будто закрыла огромная грозовая туча. Твари бились о его щит, не давая сосредоточится, бросались друг на друга, разрывая и поглощая товарищей, а потом снова ударяли в щит.
Щит пока держался. Скорее… сил все меньше и меньше. Если он не успеет, то щит падет и твари разорвут его.
Или убьет холод. Надо спешить. Жук в кулаке скребся все сильнее и настойчивее. Да он и сам понимал, что времени почти не осталось.
Наконец узор был готов. Он попытался раскрутить его, но ничего не вышло. Нужна жертва? Кровь? Что-то другое?
Он изо всех сил ударил острым краем анкха по руке с зажатым в ней скарабеем. Показалась кровь, и существа за щитом пришли в неистовство. Они уже не бились, а скребли щит когтями и пытались прокусить острыми маленькими зубами. Теперь уже не было ни малейших сомнений в том, что это айри.
Капли крови упали на узор. Линии на миг задрожали, наливаясь светом, и он, воодушевленный этой маленькой победой, все-таки сумел подняться и раскрутить треугольник.
И на это у него ушли остатки сил. Он так и остался стоять посреди постепенно гаснущих линий узора.
И в этот же миг одна из тварей пробила слабеющий щит, и вся орава хлынула в образовавшуюся дыру. А с ними – леденящий холод.
Он успел убить, наверное, десятка два, прежде чем его руки совсем онемели. Он почти не почувствовал боли, когда сотни, тысячи зубов впились в его плоть. И только когда одна из тварей вцепилась в руку с зажатым в ней скарабеем, закричал.
И разум его взорвался сотнями, тысячами осколков. Холода он больше не ощущал, только ярость и разрывающий нутро голод. Он вцепился клыками в чье-то крыло, отрывая его и с наслаждением проглатывая. Выставил вперед когти и ринулся в самую кучу, хрустя оторванными крыльями и конечностями… у него самого конечностей оказалось намного, намного больше, чем у остальных. И каждая оканчивалась длинным острым когтем. И крылья… о, теперь их почти ни у кого не было. Понимая, что внизу ползает самая легкая добыча, он спикировал на лед. И, впиваясь когтями в беззащитные тела, пожирал одного и тут же вцеплялся в другого.
Кто-то налетел сверху, но он, отмахнувшись не глядя, подцепил врага на коготь и, ударив о лед, так же
