Управления, которого до сих пор без особой теплоты принимают подчиненные, ты стараешься подчеркнуть мой авторитет, но сейчас нас никто не видит. Почему бы тебе не расслабиться? Пей чай, ешь печенье. Можем поиграть в шахматы перед сном, – Аверин кивнул на небольшой журнальный столик в углу купе – там, кроме журналов, лежала коробка с дорожными магнитными шахматами. – А что до моего комфорта, то я отлично высплюсь на обычной полке. И засну гораздо лучше, если буду знать, что перед завтрашним тяжелым походом ты спишь в человеческих условиях, а не согнувшись в три погибели на полу.
– Как вам будет угодно, – равнодушно ответил Владимир, после чего взял печенье и чашку с чаем. И принялся молча пить горячую жидкость.
Аверин только покачал головой. Ответа он так и не получил, но продолжать задавать вопросы посчитал бессмысленным. Если Владимир не дал объяснений сразу, значит, этому есть причина.
Аверин и прежде не раз задумывался о поведении Владимира и для себя решил, что оно вполне может объясняться постоянным присутствием Кузи. Дивы не конфликтовали, договорившись о правах, обязанностях и субординации. И именно поэтому Владимир даже в домашней обстановке придерживался рабочих отношений.
Сочтя тему исчерпанной, колдун взял один из журналов, лежащих на столике. Тот оказался посвящен автомобилям. Аверин не без удовольствия обнаружил на первой же странице фотографию Василя и углубился в чтение. А когда статья закончилась, перед тем как перевернуть страницу, он поднял глаза. И слегка вздрогнул: Владимир сверлил его немигающим взглядом. Обычно див смотрел хозяину куда-то в район губ или подбородка, но сейчас его глаза совершенно точно были направлены прямо, а зрачки слегка светились своим собственным голубоватым светом.
Это… выглядело как вызов. Но Аверин прекрасно знал, что Владимир не стал бы бросать ему вызов. Просто див хочет максимально завладеть вниманием колдуна. И все равно этот взгляд вызвал легкий озноб.
Такая игра хорошо знакома любому колдуну. Аверин придал своему лицу беззаботное и слегка насмешливое выражение, откинулся на спинку с мягкой подушкой, чтобы показать диву, насколько он расслаблен. И, улыбнувшись, произнес:
– Все-таки хочешь поговорить?
– Да, ваше сиятельство. Во избежание дальнейшего недопонимания. Речь о том, что вы называете дружбой.
Голос дива тоже изменился. Он стал мягче, но уверенней и настойчивей. Именно так разговаривал Владимир, когда находился в должности Императорского дива.
Аверин продолжал безмятежно улыбаться. Сейчас нельзя себе позволить даже намека на напряженность.
Подобной сцены колдун ожидал все три месяца совместной службы. Все это время Владимир действительно изображал абсолютное и безоговорочное подчинение. И первую проверку провел быстро и неожиданно, изобразив, что атакует Меньшова. Аверин знал, что в тот момент Владимир наблюдал и сравнивал двоих колдунов. И судя по тому, что сразу после проверки как ни в чем не бывало вновь вернулся к образцовой службе, действия хозяина посчитал вполне удовлетворительными. Но в том, что за первой проверкой последуют и другие, Аверин ничуть не сомневался. И очередная произойдет также в самый неожиданный момент. Все дивы проверяют своих хозяев. Но Владимир – государственный див с практически неограниченным уровнем доступа. Он просто обязан проверять на профпригодность колдуна, находящегося на столь высокой должности, столько раз, сколько посчитает нужным.
– Я тебя внимательно слушаю и разрешаю высказаться открыто и начистоту.
– Хорошо, – глаза Владимира по-прежнему светились. – Вы много раз говорили, что я не понимаю, что такое дружба. Возможно, это так. Но я высоко ценю ваше отношение. И буду всегда ценить его. Однако обстоятельства изменились. Вы должны прекратить считать меня своим другом.
– И почему же? – поинтересовался Аверин.
– Потому что вы мой хозяин, – проговорил Владимир таким тоном, как будто это все объясняло.
– И что? – Аверин подался вперед. – Ты имеешь в виду, что дружба между нами – это нарушение субординации? Сергей Мончинский – тоже мой подчиненный. Ты и с ним мне дружить запретишь?
Владимир медленно помотал головой:
– Вы не понимаете. Див может ненавидеть хозяина, а может уважать. Может быть беззаветно предан, а может предать и убить. Это неважно. Див – это всего лишь инструмент в руках колдуна. Дружить можно с равным, но не с дивом. Ведь, несмотря на красивые обороты речи, никто не станет всерьез дружить со своей собакой. А див – не безобидная собака. И вы отлично знаете, насколько привязанность к диву делает человека уязвимым перед ним.
Аверин рассмеялся:
– Так ты решил, пользуясь дружбой, захватить власть надо мной? Но из тех же дружеских чувств заранее предупредил об этом?
Владимир, однако, не среагировал на шутку, а лишь слегка придвинулся и сложил руки на столе. Его лицо по-прежнему оставалось жестким и холодным:
– Речь не обо мне. Взгляните на себя со стороны. На что похожи ваши привязанности к дивам? Одного вы считаете членом своей семьи, а второго – близким другом. Что бы вы сами сказали, увидев такого колдуна?
– Ты намекаешь, что моя привязанность к Кузе – результат захвата?
– Нет. Я бы почувствовал, если бы в вашем к нему отношении присутствовала колдовская природа. Но вы привязались к нему как к человеку. И пытаетесь дружить со мной как с человеком. А мы не люди. Ваше… великодушие зашло слишком далеко.
Немного помолчав, он добавил:
– А по поводу господина Мончинского я хочу предупредить. Выделять его среди сотрудников Управления лишь потому, что он ваш друг и будущий родственник, я тоже не позволю. Я всегда выполняю свои обязанности согласно приоритетам.
Аверин заметил, как на миг превратились в узкую полоску зрачки Владимира. Див ждал ответа. Но Аверин уже знал, что пройдет эту проверку.
– Я читаю твое дело, Владимир, – спокойно сказал он. – Ты служишь не столько по приоритетам, сколько подчиняясь своему собственному пониманию долга и справедливости. Ты истолковал приоритеты, оставшись защищать разоренный восстанием и захваченный «красными» Петербург. Ты пытался предупредить меня об опасности, несмотря на желания того, кого считал императором. Ты помогал Сергею и Савелию готовиться к экзамену. И ты не отдал своего хозяина в богадельню, нарушив при этом все возможные приказы и инструкции. Так что я был неправ, говоря, что ты не понимаешь дружбу. Ты понимаешь больше, чем мне казалось, – Аверин посмотрел прямо в сияющие глаза. – Скажи, чем Афанасий Репин отличался от других колдунов?
Ничего не дрогнуло в лице дива. Но Аверин почувствовал, как на миг замерло его собственное сердце. И это означало, что он угадал, упомянув колдуна Тайной Канцелярии. К этому человеку Владимир испытывал очень сильные чувства.
– Он был честным и порядочным, – медленно произнес див. – И выделялся служебным рвением. В отличие от… предшественников. А еще он был очень сильным колдуном с необычным
