разговор… И был таким милым, — я скривилась, понимая, что любезничала с одним из тех, кто лишил меня Ретта. Встретила бы снова – свернула шею. Ну и что, что не хватило бы сил? Я бы все равно попыталась.
Ретт вскочил с места, стянул пальто со спинки стула и накинул на плечи. Проходя мимо меня, он положил на мое плечо ладонь.
Я замерла, борясь с желанием потереться о его руку как кошечка. Теплая, сильная, и такая… Знакомая.
— Запри двери и окна, Ада. Я рассказал тебе не все: призраки станут приходить всё чаще и чаще, до тех пор, пока не выпьют из тебя и меня все силы. Они еще не поняли, почему их тянет в этот дом, но их сущность жаждет живого тепла.
Я вздрогнула, и все мысли о теплых, нежных руках Ретта исчезли. Лучше бы он не говорил правды о призраках, перед тем как уйти!
Двери и окна я заперла. Мне понадобилось много времени, чтобы снова обойти весь дом. Трость мешала, а нога, хоть уже почти не болела, все равно не позволяла наступать на нее в полной мере.
Наилучшим решением было спрятаться в спальне до возвращения Ретта. Так я и поступила. Смахнула уже ненужные листы бумаги с записями на пол и забралась под одеяло. Довольно быстро стало скучно, и пришло похмелье. Адское состояние, надо сказать, во время которого я поняла, что больше не выпью ни капли алкоголя.
Листочки я подняла. Вооружилась карандашом и вписала крупными буквами: “План книги”.
Статью о призраках не пропустит ни одно приличное издательство, а вот написать мистическую историю, якобы вымышленную, я смогу. Пусть даже для себя, пусть ее никто не издаст, но на память для нас с Реттом я напишу…
Для нас с Реттом?
Я хмыкнула. Губы расплылись в улыбке. Боль в душе таяла с каждой секундой всё быстрее, уступая место дурацкому чувству влюбленности. Я любила Ретта много лет, а теперь влюблялась заново.
Он меня не предавал. Это все, что я хотела знать, чтобы простить его.
Работа над книгой неожиданно меня увлекла. Я не могла и представить, что найдется занятие, которое будет не менее интересным, чем журналистика. Но придумывать перипетии сюжета, разные повороты событий, характеры героев и ситуации, в которые они будут попадать, оказалось неожиданно увлекательно. Я подняла голову от бумаг, когда за окном уже полностью стемнело.
И ужаснулась.
В каком неуютном, холодном и жутком месте я сижу! Горела только настольная лампа, отопление опять барахлило, поэтому в комнате царил холод. Голые стены, ледяной каменный пол. И окно, которому иллюзию уюта кое-как придавала штора. С улицы доносились смутные шорохи. Может быть, они мне мерещились, но еще слишком сильны были воспоминания о том, как призрак бродил под окнами и завывал в тоске, пугая меня до дрожи.
Или это был не призрак?
Пришла пора придать немного жизни дому. Ретт обещал, что жить нам здесь осталось девять дней, но девять дней – долгий срок.
Я спустилась на первый этаж, по пути зажигая свет везде, где попадались выключатели. Темнота, пустота и холод вызывали просто физическое отвращение. Хотелось света, тепла… А может быть, даже любви. Дом перестал быть тюрьмой, которую мне пришлось делить с Реттом. Меня вдруг со страшной силой потянуло превратить его в уютное гнездышко пусть и ненадолго.
Зажгла свет в гостиной, в коридорах и на кухне. Чернота за окнами нервировала, напоминая о том, что мертвецы прямо в эту минуту могут собираться под дверью, чтобы вытянуть еще немного жизненной энергии. Поэтому я опустила жалюзи, задернула шторы и понадеялась, что этого хватит, чтобы мой дом не привлекал внимания, как сияющая рождественская елка.
Я отправилась на кухню. Что еще может помочь придать жилищу немного уюта? Запах свежеиспеченного пирога. К тому же, когда Ретт вернется, надеюсь, десерт его порадует.
Порылась в кладовке в поисках продуктов. Там нашлась упаковка муки, слежавшейся, но вполне пригодной, если просеять ее через мелкое сито. Обнаружилось сливочное масло, довольно большой запас яиц, соль и сахар, а также целый мешок яблок. Вытащила одно яблоко, обтерла его передником и надкусила. Сладкое, сочное.
Я принялась за готовку, а чтобы тишина не давила, начала тихонько напевать под нос. Ретт так и не смог настроить старое радио, а его очень не хватало. Теперь я понимала, почему ему не удалось починить – сложно поймать хоть одну радиостанцию в мертвом городе.
Когда я еще была полна надежд на удачный брак с Дерелом, то любила готовить под музыку. Но быстро надоело. Как оказалось, ему было абсолютно все равно, что я готовлю и с каким настроением, главное, чтобы перед ним трижды в день стояла миска сытной еды, и его никто не беспокоил.
Приготовив тесто, смешала натертые яблоки с сахаром и выложила начинку в центр будущего пирога. Сверху аккуратно украсила тонким переплетением полосок из теста и ломтиками яблок.
На какое-то время я забыла, где нахожусь. Тепло от духовки распространилось по кухне, аромат пока еще сырой выпечки действовал успокаивающе. Но пела я тихо, очень тихо, время от времени прислушиваясь к тишине за окном.
— Проклятый лед…
Почудилось, что я слышу голос Ванды. Вскинулась и осмотрелась. Конечно, в доме никого нет – я тщательно заперла все двери и окна. Шагнула к окну, но тут же отпрянула. Боюсь, если выгляну и увижу утопленницу, лишусь чувств.
Ретт говорил, что мертвецы тянутся на живое тепло. С ума сойти, как я могла так долго ничего не замечать? Хотя неудивительно. Я никогда не слышала ни о чем подобном. Может быть, где-то в Синилии гуляющие по улице призраки в порядке вещей, но не в Брарийском королевстве. Я не могла даже представить, что призраки не только существуют, но и могут выглядеть почти как живые люди, поддерживать разговор, лечить вывихи и даже пытаться пить чай. А еще печь пирожки. А были ли те пирожки испеченными незадолго до того, как попали ко мне, или они пролежали в доме Флимм все двадцать восемь лет? Я не знала, как выглядит выпечка, которая осталась в тарелке почти на три десятка лет. Что-то мне подсказывало, что пирожки давно бы сгнили.
Шаркающие шаги остановились под окном. Раздался негромкий скрип ногтей по стеклу. Ванда скользила пальцами к задвижке, не зная, что та находится внутри… Створка задребезжала, но не поддалась. Шаги удалились, и теперь уже из холла донесся все тот же скрипящий звук.
Я так и стояла посреди
