в Синилии. Старушка Флимм погибла во время химической атаки на город. Малыши Марта и Луи умерли во сне через два года с начала блокады вместе со своими родителями. Кто-то из них затопил на ночь печь, но забыл вынуть заслонку в дымоходе. Они угорели к утру… Льюис, лучший врач Брирайского королевства, беспробудно пил со дня начала войны. Напившись в очередной раз, он свалился в песчаный карьер. Переломал все кости, а умер от внутреннего кровотечения. Есть и другие, и их много. Всего на кладбище Саруэла двенадцать тысяч могил, и думаю, что хотя бы половина из этого количества живет сейчас в виде призраков.
Я медленно подняла голову, рукавом вытерла лицо от пыли со стола, смешанной со слезами, и вновь приложилась к бутылке. Никогда раньше не пила, а уж тем более так много. Но сейчас мне никакая мята с ромашкой не помогут.
— Что же касается тебя и меня… Боже, Ада, я никогда не найду нужных слов, чтобы объяснить, что чувствовал все эти годы.
— Не нужно. В этом больше нет смысла, — мой голос преломился. — Шесть лет – долгий срок.
— У нас осталось полторы недели в Саруэле. Следующий поезд придет через девять дней, и за это время я должен отыскать Гилборнов. А ты… Ты просто живи. Наслаждайся отдыхом. Мы уедем отсюда через девять дней и…
— И больше никогда не увидимся, — прошептала я и залпом допила содержимое бутылки.
Глава 11
Мерные удары маятника напольных часов раздражали. Звук отдавался в ушах набатом. Долбил по мозгам.
Ретт сжал губы, прежде чем спросить:
— Какой была твоя жизнь?
— Что? — я тряхнула головой, прогоняя мрачное наваждение, и затуманившимся взглядом всмотрелась в лицо Ретта. Что он спросил? Ни слова не поняла.
— Все эти шесть лет… как ты жила?
— Действительно хочешь знать? Я понимаю, правда, понимаю, что ты не хотел меня подставить. И то, что ты выбрал месть за маму мне тоже понятно… Нет, Ретт, это не сарказм. На твоем месте я поступила бы точно так же, поверь. Но спустя столько времени ты и впрямь хочешь знать, какой была моя жизнь без тебя?
— Хочу, и я должен узнать. Я постараюсь сделать хоть что-то, чтобы ты забыла прошлое. Та боль, что чувствовали ты и я не пройдет бесследно, но мы можем попытаться ее заглушить.
— Хреново я без тебя жила, — я фыркнула. Алкоголь начал действовать, а как буду вести себя под градусом мне было неизвестно до этой минуты. Оказалось, что, приговорив бутылку красненького, я теряла чувство страха. Даже на бармена смотрела с одной только жалостью, без паники. — Я много болела, потом долго лечилась. Закончила университет каким-то чудом. И вышла замуж, чтобы тебя забыть.
— Получилось?
— Ненадолго. Ты мне снился. Постоянно. Утрами я просыпалась в слезах. С твоим уходом будто умерла часть моей души. Вот как это было. Если бы ты тогда хоть что-нибудь попытался объяснить… Даже если бы солгал, сказал, что больше не любишь и женишься на другой, я бы пережила наш разрыв куда легче. Но ты молча ушел.
— Я не мог, — прошептал Ретт. — Джо знал, где ты живешь. Спрятать тебя я тоже не мог – он бы все равно нашел. Единственным вариантом обезопасить тебя, была операция защиты свидетелей. Но я не знал, как долго мы будем искать Гилборнов. В чужом городе ты могла бы прожить месяц, два или даже десять лет. Я не мог так с тобой поступить.
— Но ты смог уничтожить меня морально.
— Я не знал. Прости меня, Аделаида. Я не знал, что тебе будет настолько плохо. Никогда не верил, что такая девушка как ты, сможет полюбить меня достаточно сильно. Но ты любила, и поэтому тебе стало больно. А я идиот.
— Любила, — глухо подтвердила я. — Больше всего на свете. После смерти моих родителей ты стал единственным родным для меня человеком. А когда ушел, то я осталась совсем одна. Тогда и появился Дерел.
— Он тебя любит? — голос Ретта преломился.
— Нет. И я его – нет.
— Почему тогда вы женаты?
— Мою причину ты уже знаешь, а его… Он испытывал ко мне симпатию, но женился исключительно ради квартиры. Как бы странно это ни звучало – однокомнатная халупа на окраине так себе приданое, но Дерел ленивый засранец, и был рад даже этому. Может быть, у него были еще какие-то причины взять меня в жены, но я их не знаю.
Бармен появился у нашего стола тенью. Тихо заменил пустую бутылку на полную и так же незаметно ушел.
Я больше не планировала пить. Хватило на две жизни вперед. Легкость в теле исчезла, к горлу подступила тошнота, но в то же время захотелось есть.
— Есть хочу, — негромко сказала, поднимаясь из-за стола. — Пойдем домой.
Домой. В наш общий дом, пусть и не надолго. Я произнесла это, и сердце вновь заныло.
— Ничего как раньше уже не будет? — спросил Ретт с надеждой.
Я мотнула головой и ушла вперед, чтобы вновь не выглядеть в его глазах плаксой. Ретт двинулся следом и с расспросами больше не приставал.
Дома страх вернулся. Не боясь выглядеть глупой, я ходила за Реттом по пятам. Одна только мысль о том, что где-то там снаружи каменных стен ходят призраки вызывала во мне священный ужас.
Призраки. Настоящие. И я их видела.
Это не укладывалось в голове. Проще поверить в инопланетян или в собственную шизофрению, чем в призраков.
Ретт больше не бесил, и это радовало. Глядя в его темные глаза или любуясь густыми, аккуратными бровями, сдвинутыми к переносице, мне хотелось сообщить ему, что моя любовь до сих пор не прошла.
Да он и без меня это знал.
На кухне сидели молча. Каша и бутерброды были съедены быстро, и пока пили чай, думали каждый о своем.
Пока я не вспомнила…
— Лэнд. — Я подняла ошарашенный взгляд на Ретта. — Я видела его… Видела на аллее! Он представился Лэндом, и был человеком!
Ретт как раз отпил чай, но кружку от губ отнять не успел. Так и смотрел на меня поверх золоченых краёв.
— На какой аллее?..
— У кладбища. Она там одна, широкая и красивая. Скамейки белые, резные. Он подсел ко мне и завел
