ходу пришлось снять куртку, так как стало невыносимо жарко. И Ретт – мой чертов бывший, сейчас был единственным человеком, с которым я могла поговорить.
Иначе сойду с ума.
Я влетела в холл, бросила куртку и трость на пол и бегом поднялась по лестнице, цепляясь за перила. Где остановился Ретт?! Заорала во всю мощь легких, оглушив саму себя:
— Ретт!
Мой голос звонким эхом разлился по коридору. Ударился о свод потолка и затих. Дверь, напротив моей спальни, отворилась.
Ретт!
В эту секунду я его не ненавидела. Он для меня был спасательным кругом в открытом океане.
То ли ужас, застывший на моем лице, то ли паника в глазах… Ретт увидел во мне нечто такое, из-за чего быстро шагнул в мою сторону и крепко обнял.
Я вцепилась в его плечи. Теплый. Живой. Дышит.
— Что-то происходит, Ретт, — голос осип. Говорить громче не могла, да и боялась. Каждый шорох, каждый звук отдавал по нервам как брызги воды на оголенные провода.
Ретт обнимал меня. Гладил по спине. Шептал что-то успокаивающее, а я зажмурилась изо всех сил, мечтая открыть глаза и оказаться в Лэстене.
— Расскажи мне, что случилось? — попросил он.
— Не могу объяснить… Я не знаю… Не понимаю! Вита сказала, что в утренней газете писали о генерале Фрейзере. О Фрейзере, Ретт! Мертвом Фрейзере!
Я сорвалась на крик. Ретт прижал меня к себе еще крепче, а я не думала отойти. Неважно, как он поступил и что сделал шесть лет назад. Паника, захлестнувшая меня, оказалась сильнее других чувств.
Он сильный. От него веет уверенностью и спокойствием. Чего мне сейчас катастрофически не хватало.
До меня не сразу дошло, что Ретт не удивился. Не расспрашивал подробности. Он и глазом не моргнул, услышав о Фрейзере.
— Ты молчишь… Почему? Ты понимаешь хоть что-нибудь? Почему ты прогонял Ванду и других? И с Льюисом… Погоди, ты ведь сам меня к нему отвел! О боги, Ретт, объясни же хоть что-то, иначе я свихнусь!
Теплые ладони скользнули по моей спине, вызывая дрожь в ногах. Не от отвращения, что странно. И я не отшатнулась.
— Я покажу тебе кое-что, но обещай, что не закатишь истерику. Вопли не помогут, — сказал он едва слышно.
Глава 10
Ретт удержал меня за руку и не отпустил, даже когда надевал пальто. Мы так и вошли вместе в его спальню: он держал мою руку сначала в одной своей руке, пока одевался, потом во второй. Будто боялся, что я исчезну.
Мы вышли из дома и запирать дверь не стали. Я вцепилась в Ретта и шагала с ним вровень, лишь бы не отстать. Тростью помогала себе – большую часть веса перенесла на нее.
Старалась не смотреть, куда идем – куда бы ни пришли, мне это не понравится.
На ветру звенели цепи. Бездушный черный гранит надежно сдерживал тех, кто спокойно лежал в могилах…
Ретт первым шагнул на узкую тропинку, уводящую вглубь кладбища, и позвал меня.
— Ада, подойди.
Я сглотнула и набрала в легкие побольше воздуха. Два коротких шажка, и остановилась у могилы. Старой, как и всё здесь.
С фотографии на памятнике на меня смотрела Флимм. Она улыбалась. Волосы, сложенные в аккуратную прическу. Жемчужное ожерелье на тонкой шее.
И даты: “3019 – 3099”
Она прожила ровно восемьдесят лет и умерла в год, когда блокадный Ковентор пал. В три тысячи девяносто девятом жители Ковентора погибли все, до единого, когда синилийцы отступали…
Вот только город тогда назывался иначе. И когда Тирел сказал мне о Ковенторе, то я, разумеется, не могла вспомнить этого названия.
Потому что Тирел его выдумал.
— Он его выдумал? — шепнула я самой себе.
Но Ретт услышал и, более того, понял, что я имею в виду.
— Да. Это город Саруэл, погибший двадцать восемь лет назад за неделю но нашей победы. Да ты и без меня знаешь…
— Знаю. Я не видела его фотографий, потому не могла вспомнить. Но, Ретт… Как то возможно? Саруэл был уничтожен синилицами. Жители города, не умершие своей смертью, держались до последнего, но все равно погибли! Саруэл – заброшен! А… Флимм? Почему я ее вижу… Она же здесь, живая!
— Пойдем, — Ретт снова потащил меня за руку, на этот раз на выход с кладбища. — Не здесь говорить об этом.
— Да не могу я, — из глаз брызнули слезы, ноги отказывались шагать. — Мне страшно!
— Нечего бояться, Ада, — Ретт обнял меня со вздохом, положил мою голову на свое плечо. — Мы в этом городе совсем одни.
— Я схожу с ума! Точно, тебе говорю – еще чуть-чуть и начну кричать.
— Лучше пойдем в бар.
— В какой еще бар?
— Здесь есть недалеко, прямо на углу. Алкоголь не портится, к счастью, а вот закусок нам не видать.
Пока Ретт вел меня в одному ему известное место, я оглядывалась через каждый шаг. Боялась, что за спиной кто-то есть. Привидения? Призраки? Мертвецы?!
Бармен встретил молча. Я уставилась на его шею с ожогом от веревки и тяжело сглотнула. Ретт отвел меня в угол пыльного помещения, усадил за стол и ушел к бару.
Вернулся через минуту с бутылкой вина, но без бокалов.
— За чаем ты этого не выдержишь, — сказал Ретт обеспокоенно. — Пей.
— Я не люблю алкоголь, а тем более вино.
— А виски этим утром?
— Мне пришлось.
— Вот и сейчас придется. Просто доверься мне, ладно? Здесь нет психиатрических больниц и отвести мне тебя будет некуда, — Ретт усмехнулся.
— Боюсь услышать, что ты мне расскажешь, — я вытерла мокрые щеки. Слез больше не было, только съедающее изнутри отчаяние.
— То, во что ты никогда не поверишь.
Чпокнула пробка. Зеленая бутылка встала передо мной. Я вытерла горлышко рукавом и со вздохом приложилась к нему. Несколько глотков сладкой мерзкой жидкости огнем растеклись по венам. В голове зашумело, и я была готова слушать.
Ретт смотрел в мои глаза долю секунды, потом отвел взгляд в окно:
— Спустя четыре года войны и четыре года блокады Саруэла, генерал Фрейзер отступил. Он уводил войско в Лэстен, оставив Саруэл без поддержки, но уйти далеко не успел. Синилийцы уничтожили и Фрейзера, и его армию. Они прошли через Саруэл, не причинив городу особого вреда, и дошли бы до Лэстена. Брарирское королевство
