Побледнев как полотно, Шик вытащил свой бумажник.
XLIII
— Видишь, — сказал Колен, — мы уже не кладем скатерти.
— Да это не имеет никакого значения, — сказал Шик, — но я все же не понимаю, почему стол такой жирный.
— Не знаю, — рассеянно сказал Колен. — Кажется, его не удается отмыть. Жир все время проступает откуда-то изнутри.
— Скажи, ведь прежде у вас был шерстяной ковер, правда? — спросил Шик. — А этот выглядит хлопчатобумажным.
— Ковер тот же самый. Не думаю, чтобы он изменился.
— Странно, но почему-то мне кажется, что все вокруг как-то уменьшилось и потускнело. Николя принес жирный суп, в котором плавало что-то вроде гренок. Он налил им по полной тарелке.
— Что это такое, Николя? — спросил Шик.
— Бульон из кубиков, заправленный макаронной мукой, — ответил Николя.
— Высший класс!
— А! Вы нашли этот рецепт у Гуффе? — поинтересовался Шик.
— Скажете тоже! Это рецепт де Помиана. Гуффе годится только для снобов, а кроме того, он требует особой кухонной аппаратуры!..
— Но ведь у нас все это есть!
— У нас? — возмутился Николя. — У нас только газ да голодильник, как у всех. Несете черт те что!
— Ну ладно, ладно, — сказал Шик и заерзал на стуле, не зная, как продолжать разговор.
— Хочешь вина? — спросил Колен. — У меня в погребе осталось только вот это. Но оно недурное.
Шик протянул свой стакан.
— Позавчера Ализа приходила навестить Хлою. Я, к сожалению, ее не видел. А вчера Николя отвез Хлою в горы…
— Знаю, Ализа мне говорила, — сказал Шик.
— Я получил счет от профессора д'Эрьмо. На большую сумму. Видимо, это толковый врач.
У Колена болела голова. Ему хотелось, чтобы Шик болтал без умолку, рассказывал какие-нибудь истории, неважно, какие, лишь бы говорил. А Шик сосредоточенно глядел на окно. Вдруг он встал и, вынув из кармана складной метр, пошел мерить раму.
— Мне кажется, здесь что-то изменилось, — сказал он.
— Разве? — равнодушно спросил Колен.
— Окно заметно сузилось, и комната тоже…
— Как это может быть? С точки зрения здравого смысла… Шик не ответил. Он достал записную книжку и карандаш и записал какие-то цифры.
— Ты нашел работу? — спросил он.
— Нет. Но сегодня после обеда меня ждут в одном месте, завтра в другом.
— А какого рода работу ты, собственно говоря, ищешь?
— О, какую угодно, лишь бы платили деньги. Цветы стоят очень дорого.
— Да, — сказал Шик.
— Кстати, а как твоя работа?
— Меня заменял один тип, потому что я был занят другими делами…
— Начальство не возражало? — спросил Колен.
— Нет, все шло хорошо, он оказался весьма компетентен.
— Ну и что?
— Когда я решил вновь приступить к работе, они сказали, что мой заместитель их вполне устраивает, ну а мне, если я захочу, они могут предложить другое место. Только вот платят там куда меньше…
— Твой дядя больше не будет давать тебе денег, — сказал Колен. Он произнес эту фразу не в виде вопроса, а утвердительно, настолько это казалось ему очевидным.
— Я уже не смогу у него ничего попросить, — сказал Шик. — Он умер…
— Ты мне этого не говорил…
— Это неинтересно, — пробормотал Шик. Николя принес явно давно не чищенную сковородку, на которой метались три черные сосиски.
— Придется их есть в таком виде, — сказал он, — я не могу с ними справиться, у них какая-то немыслимая живучесть. Азотной кислоты плеснул, видите, как они почернели, а все равно не сдохли.
Колену удалось пронзить вилкой, как острогой, одну из сосисок, она изогнулась в агонии и замерла.
— Одна готова, — сказал он. — Теперь валяй ты, Шик.
— Попробую, но это не легко.
Поединок затянулся, и Шик заляпал жиром весь стол.
— Черт побери!
— Не имеет значения, — сказал Николя, — дереву жир полезен. В конце концов Шику все же удалось схватить сосиску, а третью Николя унес на кухню.
— Не пойму, в чем тут дело. Но ведь раньше у вас все было не так, как сейчас?
— Нет, — признался Колен. — Все стало другим. И я ничего не могу поделать. Как проказа! Это началось с того дня, как я разменял последний инфлянк…
— Как, у тебя больше ничего нет?
— Почти, — ответил Колен. — Я заплатил вперед за санаторий в горах и за цветы, потому что мне ничего не надо, лишь бы спасти Хлою. Но и без того все идет как-то наперекосяк. Шик доел сосиску.
— А теперь я тебе покажу наш коридор, — сказал Колен. По обеим сторонам коридора и окна было видно по тусклому, бледному, испещренному темными пятнами солнцу. Нескольким тощим пучкам лучей все же удавалось пробиться сквозь стекло, но, касаясь керамических плиток, прежде таких сверкающих, они разжижались и стекали на пол, оставляя за собой длинные влажные следы. От стен несло сыростью. Мышка с черными усиками сделала себе в углу гнездо на сваях. Она уже не могла, как прежде, играть на полу золотыми лучами. Зарывшись в ворох крошечных лоскутков, она вся тряслась, а ее длинные усы слиплись от сырости. Некоторое время ей, правда, удавалось понемногу отскребать керамические плитки, чтобы они сверкали по-прежнему. Но работа эта была чрезмерной для ее маленьких лапок, и она, вконец выбившись из сил и дрожа мелкой дрожью, забилась в свой уголок.
— У вас, что, отопление не работает? — спросил Шик, поднимая воротник пиджака.
— Работает, — ответил Колен, — греет круглые сутки, да что толку. Вот именно тут, в этом коридоре, все и началось…
— Да-а, черт побери! — воскликнул Шик. — Надо пригласить инженера…
— Он был здесь и сразу после этого заболел.
— Ну и ну! Но это как-нибудь наладится.
— Не думаю, — сказал Колен. — Пошли, закончим обед вместе с Николя. Они пошли на кухню. Она тоже уменьшилась. Николя, сидя за белым лакированным столом, рассеянно ел, читая книгу.
— Послушай, Николя… — начал Колен.
— Да… Я как раз собирался нести вам десерт.
— Не в том дело, — продолжал Колен, — мы его здесь съедим. Речь о другом… Скажи, Николя, ты не хотел бы чтобы я тебя выгнал?
— Нет!
— А ведь это необходимо. Здесь ты опускаешься. За последнюю неделю ты постарел на десять лет.
— На семь, — уточнил Николя.
— Мне тяжело на тебя смотреть. Ты тут ни при чем, виновата атмосфера дома.
— А на тебя она не действует? — спросил Николя.
— Не сравнивай. Я должен вылечить Хлою, а все остальное мне совершенно безразлично. Кстати, как твой клуб?
— Я больше туда не хожу.
— Нет, так это продолжаться не может, — повторил Колен. — Трюизмы ищут повара. Я рекомендовал тебя. Скажи, ты согласен?
— Нет!
— И тем не менее ты туда поступишь.
— Это свинство с твоей стороны! — крикнул Николя. — Я не крыса, чтобы бежать с корабля.
— Так надо, Николя, — сказал Колен. — Ты же знаешь, как мне это тяжело…
— Знаю, — сказал Николя. Он захлопнул книгу и уронил голову на сложенные на столе руки.
— Ты не должен на меня сердиться, — сказал Колен.
— А я и не сержусь, — пробурчал Николя и поднял голову. Он беззвучно плакал. — Я просто болван, — сказал он.
— Ты отличный парень, Николя, — сказал Колен.
— Нет, — сказал Николя. — Знаешь, я хотел бы затеряться, как иголка в стоге сена. И пахнет хорошо, и никто меня там не достанет…
XLIV
Колен поднялся по полутемной лестнице — свет едва пробивался сквозь витражи неоткрывающихся окон — и оказался на втором этаже. Прямо перед собой он увидел черную дверь, резко выделявшуюся на холодной, каменной стене. Он вошел, не позвонив, заполнил бланк и передал вахтеру, который, пробежав его трусцой, сделал из нее пыж, сунул в дуло пистолета с уже наведенным курком и тщательно прицелился в окошечко, прорезанное в соседней перегородке. Прикрыв левой рукой правое ухо, он нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел. Затем он стал не спеша готовить пистолет для нового посетителя. Колен стоя ждал, пока не зазвонил звонок, приказывающий вахтеру провести посетителя к директору.
Он шел следом за вахтером по длинному коридору, пол которого на поворотах имел наклоны, как на велосипедном треке. Стены на этих виражах оставались перпендикулярны полу, поэтому они нависали над головой, и Колену приходилось почти бежать, чтобы не потерять равновесие. Так, не успев опомниться, он оказался перед директором. Он послушно уселся в норовистое кресло, которое взвилось под ним на дыбы и успокоилось только, повинуясь властному жесту хозяина.
— Ну, так что? — спросил директор.
— Вот, я пришел… — сказал Колен.
— Что вы умеете делать? — спросил директор.
— Я кое-чему учился… — сказал Колен.
— Иначе говоря, как вы проводите время? — спросил директор.
— Любимое мое занятие, — сказал Колен, — наводить тень на плетень.
— Почему? — спросил директор, понижая голос.
— Потому, что свет мне мешает.
— Гм… — пробурчал директор. — Знаете ли вы, кто нам нужен?
