— А для меня?
— Для вас уже нет, — ответил профессор и встал. — Я не хочу пугать вас понапрасну, но будьте осторожны.
— Я буду осторожна, — сказала Хлоя. Зрачки ее расширились, и она растерянно провела ладонью по волосам.
— Но как я могу быть уверенной, что я больше ничего не подхвачу? — спросила Хлоя чуть не плача.
— Да вы, деточка, не волнуйтесь, — успокоил ее профессор. — Ведь нет никаких оснований полагать, что вы что-нибудь подхватите. Д'Эрьмо огляделся по сторонам.
— Ваша первая квартира мне больше нравилась. В ней царил какой-то более здоровый дух.
— Да, — сказал Колен, — но это не по нашей вине…
— А чем вы вообще-то занимаетесь?
— Учусь жить, — ответил Колен. — И люблю Хлою.
— Значит, вы ничего не зарабатываете?
— Нет. У меня нет работы в обычном смысле этого слова.
— Да, — пробормотал профессор, — работа — вещь отвратительная, я это отлично знаю, но то, что делаешь для своего удовольствия, не может приносить дохода, поскольку… — Он умолк. — В прошлый раз, — заговорил он снова, — вы продемонстрировали мне аппарат, который составлял удивительные смеси. Надеюсь, он все еще у вас?
— Нет, я его продал. Но угостить вас вином я все же могу. Д'Эрьмо заложил за воротник своей желтой сорочки пальцы и почесал кадык.
— Следую за вами, — сказал он. — До свиданья, милая дама.
— До свиданья, доктор, — ответила Хлоя. Она вжалась в постель и натянула одеяло под подбородок. Ее лицо, оттененное простынями цвета лаванды, было светлым и нежным.
XLVIII
Шик прошел через подземную проходную и пробил свою карточку в автоматических табельных часах. Как и всегда, он споткнулся о порог металлической двери коридора, ведущего в цех. Клубы пара и какого-то черного дыма ударили ему в лицо. Различные звуки тут же обрушились на него: глухое гуденье турбогенераторов, скрежет мостовых кранов, катящихся под потолком по перекрестьям рельсов, дребезжание кровельного железа от перемещения воздушных масс в атмосфере. Коридор был темный, освещаемый через каждые шесть метров электрическими лампочками, красноватый свет которых лениво скользил по гладким предметам и застревал на шероховатостях стен и пола. Раскаленный металлический пол у него под ногами был весь во вмятинах, а местами пробит насквозь. В эти дыры виднелись пламенеющие жерла черных каменных печей на нижнем этаже. Над его головой по толстым трубам, выкрашенным в красный и серый цвета, с бульканьем текли какие-то жидкости, и при каждом ударе механического сердца, давление которого поддерживали специальные операторы, балки, несущие кровлю, с небольшим опозданием прогибались и ощутимо вибрировали. На стенах образовывались капли, и иногда, при самых сильных ударах, они срывались и падали Шику за воротник, отчего он всякий раз вздрагивал. Капли эти были бесцветные и пахли озоном. Коридор в конце концов повернул, и тогда сквозь щели в полу стали видны станки цеха. Внизу, перед приземистыми автоматами, рабочие выбивались из сил, чтобы вовремя извернуться и не угодить в шестерни зубчатых передач, так и норовящих растерзать их в клочья. На правой ноге каждого на них было надето тяжелое кольцо из кованого железа, и его снимали лишь два раза в день, в обед и вечером. Рабочие эти собирали детали, которые автоматы выбрасывали через узкие отверстия. Если замешкаться хоть на секунду, детали снова падали в разверстые жерла станков, где в глубине вращалось великое множество зубчатых колес.
Станки были самых разных калибров, и Шик давно привык к этому зрелищу. Его конторка находилась в глубине цеха, оттуда ему надлежало следить за бесперебойной работой всех механизмов и помогать наладчикам снова пускать в ход автоматы, которые останавливались, если вырывали у рабочих куски мяса. Для очистки воздуха в производственных помещениях распыляли тонкие струи бензина, которые притягивали к себе пары кипящего масла и мелкую металлическую стружку, вздымавшуюся темными столбами над каждым автоматом. Шик поднял голову, трубы по— прежнему тянулись за ним следом. Он дошел до клети лифта, шагнул на платформу и затворил за собою дверцу. Там он вытащил из кармана томик Партра, нажал кнопку и, пока клеть опускалась, углубился в чтение.
Глухой удар платформы о пружину амортизатора вывел его из забытья. Он вышел и направился в свою конторку — застекленную, слабо освященную выгородку. Сел, снова раскрыл книжку и снова углубился в чтение, убаюканный равномерным бульканьем жидкостей в трубах и потрескиванием автоматических станков. Возникшее вдруг изменение в привычном гуле работающего цеха заставило его поднять глаза. Он обвел взглядом цех. Одна из струй бензина внезапно потеряла упругость и провисла посреди помещения, словно ее рассекли надвое. Станки, которые она перестала обслуживать, тут же затряслись. Шику издали было хорошо видно, как судорожно задергались шестерни и как перед каждым из автоматов медленно оседали фигуры рабочих. Шик отложил книгу и опрометью кинулся из конторки. Он подбежал к пульту управления струями бензина и торопливо дернул за рычаг. Разорванная струя так и осталась неподвижной. Она висела, похожая на полотно косы, а над четырьмя станками клубились черные дымы. Шик помчался к станкам. Они медленно останавливались. Обслуживающие их рабочие валялись на полу. У каждого из них правая нога из-за железного кольца была согнута под странным углом, а кисть правой руки оторвана. Кровь дымилась, капая на раскаленный металл цепи, и в воздухе распространялся чудовищный запах живого обугленного мяса.
Шик разомкнул при помощи своего ключа ножные кольца и разложил искалеченных рабочих на полу, перед станками. Затем он вернулся в конторку, вызвал по телефону дежурных санитаров и снова кинулся к пульту. Он еще раз попытался пустить струю бензина. Но ничего не получилось. Поначалу струя била в нужном направлении, но, дойдя до четвертого станка, бесследно исчезала, словно ее обрубили топором, и даже был виден срез струи.
С досадой ощупывая в кармане вожделенную книжку Партра, Шик направился в Центральное управление. Выходя из цеха, он прижался к стене, чтобы пропустить санитаров, которые, уложив тела пострадавших на электрокар, везли их в Генеральный коллектор.
Шик шел теперь по другому коридору. Он видел, как умчавшийся далеко вперед санитарный электрокар с тихим урчаньем повернул и как при этом над его задней осью выбилось несколько белых искр. Потолок, низко нависавший над головой, гулко отражал стук его шагов по металлическому полу. Коридор был не горизонтальный, а подымался под небольшим углом вверх. Чтобы попасть в Центральное управление, надо было миновать три других цеха, и Шик шел не спеша, рассеянно поглядывая по сторонам. Наконец он добрался до главного корпуса и поднялся в приемную начальника отдела кадров.
— На номерах семьсот девять, десять, одиннадцать и двенадцать произошла авария, — сообщил Шик выглянувшей из окошечка секретарше. — Эти четыре машины надо заменить и послать туда четырех новых рабочих. Я могу поговорить с начальником отдела кадров?
Секретарша нажала какие-то пестрые кнопки на полированной панели из красного дерева и сказала:
— Идите, он вас ждет. Шик вошел в кабинет и сел на стул. Начальник устремил на него вопрошающий взгляд.
— Мне нужно четверо рабочих.
— Хорошо, — сказал начальник отдела кадров. — Завтра вы их получите.
— Одна из очистительных струй отказала, — добавил Шик.
— Это меня не касается. Обратитесь в соседний кабинет. Шик вышел. И, прежде чем попасть в кабинет начальника материального обеспечения, ему пришлось выполнить те же формальности.
— Одна из очистительных струй семисотого цеха отказала, — доложил он.
— Совсем?
— Струя не доходит до конца, — уточнил Шик.
— И вам не удалось ее наладить?
— Нет, ничего не вышло.
— Я прикажу проинспектировать ваш цех, — произнес начальник материального обеспечения.
— Я не выполню сменного задания. Прошу вас поспешить.
— Это меня не касается, — ответил начальник материального обеспечения. — Обратитесь к начальнику производства.
Шик отправился в соседний корпус и вошел к начальнику производства. Тот сидел за слишком ярко освещенным столом, а позади него, на стене, висел большой экран из матового стекла, по которому медленно, словно гусеница по капустному листу, ползла красная линия; стрелки больших круглых шкал в хромированных ободках, расположенных на этом же экране, перемещались еще медленнее.
— Производительность вашего цеха понизилась на ноль целых семь десятых процента, — сказал начальник производства. — Что случилось?
— Четыре машины вышли из строя, — объяснил Шик.
— При снижении производительности до ноль целых восемь десятых процента вас уволят.
Начальник производства проверил показатель на шкале, сделав пол-оборота на своем вертящемся никелированном кресле.
