межнационализма, включая и квакеров. Профессор Йельского университета доктор богословия Генри Галлам Твиди полностью оправдывал участие духовенства в этой борьбе, говоря: «Когда самое большое преступление во всей истории, каким является мировая война, уже совершилось, то естественно и необходимо, чтобы руководители всех стран оделись в христианскую броню и вступили в ряды сражающегося воинства европейских стран»[127].
Твиди изображал войну в стиле средневековой романтики, которую он представлял себе в образе закованного в броню рыцаря с мечом на поясе, а не в виде современных штыковых баталий или газовых атак. Но были среди духовенства и реально мыслящие, кто хорошо понимал всю специфичность данной войны и нисколько не затушевывал все ее уродливые формы. Поэтому Абрамс и говорит: «Игнорировать [штык] христианину не стоит, его надо сделать главным орудием возмездия». Служитель методистской церкви Джордж В. Доунс даже фантазировал на счет штыковой атаки: «Воткнул бы свой штык в горло, или глаз, или живот гунна без всяких колебаний»[128].
Любить или ненавидеть
Большинство тех, кто считал эту войну христианской войной, принадлежали к прогрессивной части американских христиан, которые призывали за построение самого справедливого общества на земле. Именно они настаивали на скорейшем вступлении США в эту войну, так как заявляли, что от этого зависит судьба всего христианского мира. Хотя они видели такое будущее, в отличие от немецких коллег, по-своему, но также как и те считали войну средством для достижения Царства Божия на земле. Их поддерживали социальные низы общества, которые в прошлом поддерживали крестовые походы, среди которых большинство составляли женщины, именно они требовали немедленного вступления в войну. Их представлял самый воинственный пропагандист, известный руководитель конгрегационалистов Лайман Эббот, идентифицировавший социальные реформы с либеральным богословием. Себя он впоследствии называл человеком, победившим Германию. В своем трактате «Крестовый поход XX века», написанного им в 1918 г., он утверждал: «Этот крестовый поход сделает мир домом для всех, и дети Божьи смогут жить всегда в мире и безопасности»[129].
Читатели находили воинственные изображения не только в проповедях и религиозных газетах, но и в официальных СМИ, включая кинофильмы. Уже к 1916 г. кино стало представлять огромную культурную силу и привлекло огромное количество зрителей во всем мире из-за интереса людей к военной тематике. Самым кассовым стал британский фильм-хроника о сражении на Сомме, выпущенный сразу же после этого сражения. По статистике, после того как его посмотрели миллионы людей в Англии, фильм вскоре обошел весь земной шар[130].
В США таким фильмом стал «Цивилизация», созданный режиссером Томасом Инсом. Голливуд потратил на его создание около одного миллиона долларов. Фильм строго антивоенной направленности обращался ко всем: «Нельзя этого больше никогда совершать, весь мир ужаснула эта война, и впредь нельзя больше никому нарушать мир. Кто может вернуть матерям всех их детей, которые будут оплакиваемы теперь их вечной матерью-вселенной». Хотя этот фильм был за мир и явно против войны, он выступал против Германии, которая ассоциируется с вечным насилием; о войне в фильме было повторено все то, что было сказано с кафедры известным религиозным проповедником. Фильм рассказывает об одном офицере по имени Фердинанд, который по всем своим характеристикам очень похож на немца. Он уподобляется Иисусу Христу, когда его казнят за отказ утопить судно с гражданскими людьми. Появляясь из мертвого тела Фердинанда, Иисус Христос сражается со злым императором и одолевает его в битве. Побежденный император соглашается на мир, и начинается новая эра. Фильм рассказывает, что мир наступил не благодаря военным действиям союзников, а личному вмешательству Иисуса Христа. И именно Его прямое вмешательство дало Его преданным последователям с оружием в руках одержать победу в этой войне.
Борьба с дьяволом
В каждой стране мы наблюдаем свои конкретные интерпретации войны. Это особенно проявляется в разработке двух главных тем: кто такие враги нации, которые предстают если не в образе самого антихриста, то, по крайней мере, нехристианами, и как выглядит искупительная жертва, которую приносят люди на полях военных сражений.
Все воюющие страны демонизировали своих противников и придумывали самые антигуманные средства их уничтожения. Этот процесс стал интенсивным и уродливым, когда демократические правительства принудили средства массовой информации заняться их пропагандой. Именно во время этой мировой войны газеты и журналы, изобретая разные методы, довели рекламу убийства до совершенства. Когда враждующие страны разделяют религиозную идеологию, дегуманизация должна подразумевать также и дехристинизацию. Эта известная еще с эпохи Средневековья христианская дилемма касалась, прежде всего, еретических групп, которым христианство отказывало в праве на существование, подвергая их насильственному уничтожению. Лидеры церкви считали веру своих конкурентов языческой, недостойной стоять рядом с христианством. Фактически они поступали так, как поступают современные исламисты со сторонниками других религий, которых они называют такфирами, то есть неверующими, и против которых ведут джихад[131].
В течение Первой мировой войны духовенство сильно изменилось, это видно по тому, как они подошли к разработке старой дилеммы межхристианской войны. Но, несмотря на то, что они старались придерживаться стандартов гуманизма, у них все равно наблюдалась национальная ненависть к другим народам. Например, клеймя вражеские политические режимы в самых резких выражениях, они поощряли своих последователей, когда те по-христиански относились к врагам, но одновременно считали все другие нации приспешниками сатаны и антихриста. Они так поступали из-за своих религиозных предубеждений, примером которых может служить «небесный лучник» Артура Мэйчена, который стремился разрушить Германию потому, что она является «языческой ордой». Подобным образом всегда вели себя протестанты по отношению к католикам и православным, и наоборот.
Проповедники в протестантских странах языком Библии осуждали своих врагов, которых ждет справедливое наказание как злодеев, и которые принимали у осуждавших дьявольские черты. Немецкие проповедники сосредоточили свой гнев на британцах, чье решение вступить в войну в 1914 г. казалось им необъяснимым актом саботажа против божественного плана, и они открыто объявляли своей христианской обязанностью ненавидеть таких врагов. В войне против Г ермании Англия нападала на сердце протестантства, которое считало себя подлинным христианством. Одна из немецких газет писала в то время: «Англия уступила языческой жажде азиатского завоевания, выступив против народа Реформации». Эти слова подразумевали участие в армии Британии мусульманских и индусских солдат, которые были набраны ею в восточных колониях, но эта тема сразу проходит, когда сама Германия вскоре объединяется с Османской империей.
Немецкие пропагандисты изображали Англию как настоящее дьявольское зло, используя для его определения всем знакомые литературные персонажи — короля Ричарда III и Мефистофеля. Так, например,
