Рафаэль ухмыльнулся и поднял над Лео обсидиановый нож…
Корпоративный праздник с жертвоприношением во славу латиноамериканского Дяди Сэма был в самом разгаре.
ИВАН ДАУНШИФТЕР
Старорусская постапокалиптическая повесть
452 F — это температура, при которой прекращается цифровая жизнь — плавится пластик и перестают существовать гаджеты.
Вести из Грядущего
В родной глуши
— Меняю трешку в Гранатном переулке на комнату на Кожуховской.
— Да вы, батенька, из дикого яйца вылупились!
— Ай! Больно! Он не заразный?
— Да что вы! Господин хороший! Самые лучшие щенки! От охранных чемпионов! Кого нужно — того и загрызут! Даже костей не сыщешь!
— Кости должны остаться. Для отчету.
— Не беспокойтесь! Вырастут собаки сильные и верные!
— Да кто нынче верен? Какая тут порода? Задохлики! И нервные, раз цапаются! — вознегодовал потенциальный приобретатель. — Этих только в суп.
Покупатель мечтательно прижмурился, видимо, воображая лакомое блюдо по старинному китайскому рецепту. Или культовую древнерусскую эрзац-шаурму — сытный пирожок.
Но тут уже законно вознегодовал продавец.
— Не надо пальцы им совать! Взрослый чужаку с ходу не только палец, но и по самое не балуй откусит! Руки мыть изначально надо, перед засовыванием! Экий распальцовщик, знаток пород выискался!
В ответ потенциальный клиент лишь глухо заурчал, точь-в-точь, как отставной философ, выкуренный бесхозными школярами из коттеджной рублевской берлоги. Да и вообще в такой глуши, где по неписаной традиции собирались по субботам щенководы и покупатели, хамить друг другу было не принято. На прежней центральной площади столицы, внезапно ставшей почти что презренной окраиной, не было чужаков. Поди попробуй доберись в одиночку, не зная верных троп, живым из благодатного Бирюлево или ставших элитным местом Печатников к Кремлю, где не было вокруг ни огородов, ни прудов с рыбицей, ни парков с грибками. Ни лесной живности, тихо млевшей от человеческого вида…
Теперь только ветер гулял по руинам никому не нужных офисов, ставших надгробными памятниками былому. Там, где не было промышленных производств, не было и промышленных запасов, и ничего нужного для тех, кто должен выживать в мире, в одночасье лишенном искушенной прелести электронной подмаргивающей жизни.
Зато расцвели на земле и новые очаги цивилизации. Необычайное значение, в том числе и культурное, обрел теперь Люберецкий рынок, поскольку по субботам там выступали не только певцы-охальники, но и почет-сказители, воспевавшие подвиги и несказанный интеллект заказчика, совершившего невиданно-потаенное, о чем простому злодею и помыслить страшно…
Сказание о Новом Китеже
Новая группа по интересам в Живом Каменном Журнале — пещера северного вестибюля станции Пятницкое шоссе, правая стена.
Иван стоял возле рыночной Живой Стены, хронически открытой на группе «Собачники», внимательно читал свежевыбитые объявления о приглашениях на вязку, продаже получившихся щенков и предложении услуг «водителя собаки» для поисков чего-нибудь полезного и ценного. Может, хоть на этот раз ему повезет, и он наткнется на легендарную запись, предназначенную именно для него?
Среди укоренившегося в новой реальности искушенного населения ходили упорные слухи, что путем тщательного поиска на Живых Стенах можно найти объявление, не выбитое надолго, а начертанное быстроосыпающимся грифелем либо углем, а то и вовсе симпатическими чернилами. И гласит то объявление о месте и времени сбора очередной ватаги, отправляющейся в благословенные места, где всё осталось по-старому. Туда, где свет дают лампы, а не лучины без переключателей, где жилища обогреваются батареями, а не печурками… Иван почти забыл, что такое батареи, — осталось лишь какое-то смутное воспоминание о тепле, причем без занозистых тяжелых кривых деревяшек и дыма, раздражающего глаза и горло. А еще в той жизни были автоматы, за малую монетку наливавшие сладкий кофе с ванилью. Или даже горький, но с шоколадом. И волшебное окошко в далекие миры — айфон, окно побольше — стационарный компьютер, что-то невыразимо мудрое и, может быть, даже более быстрое, чем надежные деревянные счеты. Да и брали в ту ватагу не всякого, по прошлому тоскующего, а настоящих богатырей, у которых и родственники были богатырями. И деды имели богатырский билет за печкой. Или в загашнике.
Впрочем, среди замкнутого на людских иллюзиях множества преданий выделялось одно, которое утверждало, что на Земле остался только один город, где уважаемые люди по-прежнему живут в комфорте, с той же лампочкой еще того самого Ильича, — это Новый Китежград, он же золотодворцовый Лондон. Место скопления чудес и почетных изгоев. Город, регулярно скрывающийся под толщей изоляции — при первых же признаках серьезной опасности… А в самом центре его, в Сити, говорят, и раньше мирно спал коммунистический призрак, которому регулярно перепадали косточки от тамошней банковской системы, изначально придуманной для Генриха VIII и, соответственно, его восьми жен.
Ведь когда-то так было повсюду, хотя об этом лучше не вспоминать, тем более вслух — сочтут неместным отродьем или, хуже того, истографом, чудеса прошлого в памяти хранящим и другим их продающим. А это хуже пачкуна-сталкера, заводящего доверчивых людишек с каменистых огородов в зоны безысходности. Память, она сродни памятнику — всем хорош, и ликом, и статью, но не кормит и не греет. Хотя еще недавно были времена — как книжки, особливо классики в кучках собраний сочиниловок грели душу и тело в ласковых буржуйках! Кончились те времена — и вроде как позабылись прежние людские дурости: биография, моралька и тот еще лихой консенсус… Впрочем, консенсус на пиво не намажешь. А надо бы. Пиво ломтями всухомятку Очепятиской мастерской — само оно после натураль-баньки с красна-девицами, из северного полона приобретенными.
Иван, приехавший из заморской стороны в звании стажера (иначе говоря вековым натуральным штилем — оруженосца настоящего топ-бизнес-рыцаря), имел все шансы быстро достичь знатных должностей в филиале транснациональной корпорации, в которой его семья владела крупным пакетом волшебных бумаг — акций. Звали тогда Ивана просто и незатейливо — Джон. Переселившись на престижную топ-менеджерскую должность (предки отправили за море почтенного служения бизнесу ради), он в полной мере наслаждался жизнью в свободное время на правах небедного экспата — то есть почти что белого работорговца, только с офисными плантациями. Да и слово это мудреное кануло куда-то, завалилось под пыльное Время…
Джон честно постигал корпоративную мудрость и ждал неминуемых перемен к своему лучшему. Посещал клубы и рестораны, бухал с ушлыми аборигенами, практиковал умиротворенческий секс с аборигенками, о чем и сказывал его блог в популярной соцсети «Кругом». Всё было чудненько. Трамваи бегали. И даже птички пели задаром. Правда, другое они тоже делали… Но раз стал памятником — жди птичек…
С чего начинается конец Родины?
И погибель других земель…
Всё было хорошо. Для хороших людей. А потом пришла Корпоративная чума…
Первыми ее жертвами обычно становились члены совета директоров, заместители генерального директора, вице-президенты. И ни одна служба безопасности не знала, откуда приходит напасть и как передается. Поэтому панические слухи расходились по офисам еще быстрее чумы.
— Это наказание за межвидовой свальный грех между начальством и секретаршами!
— Нет! В «WoT» появилось бактериологическое оружие, которое поражает игроков!
— Да что вы глупости говорите, когда это — порождение искаженного корпоративного духа! Забыли люди о его почитании, недостаточно жертв приносили, вот дух конкретно и разгневался!
— Нарушены были правила служения нашего! Директора перестали возноситься к небесным высям в отдельных лифтах, допустив сближение с чернью. Вот и последовала кара страшная, но справедливая!
— Сотворение затворилось!
— Пробил час вселенского Референдума!
— Это инопланетяне-колонизаторы повыключали рубильники и провода позамыкали!
— Кофемашины стали разумными и отомстили нам!
— А я недавно пылесос и стиральную машину ударил! Правда, нечаянно…
— Братцы! Простите, это я тогда весь фонд глобального развития скрысячил и не поделился…
Звучали и редкие голоса, утверждавшие, что нет бациллы страшнее паники, недаром ее так долго подкармливали и лелеяли фармацевтические компании при активной поддержке иных государственных мужей. Вот к примеру, в 2005 году главный врач Англии Лиам Дональдсон утверждал, что эпидемия птичьего гриппа может убить не меньше пятидесяти тысяч человек, а скорее всего, жертв будет в десять раз больше. Число же заболевших вообще не будет поддаваться исчислению. На самом деле, заболели, как известно, не более пятисот пятидесяти человек. Консультант британского правительства сэр Рой Андерсон получал от медицинской корпорации сто шестнадцать тысяч фунтов в год за то, чтобы хвалить определенные лекарства, пугая всех перспективой новой «испанки» и обеспечивая централизованную закупку тех самых чудо-таблеток. Корпорация заработала три с половиной миллиарда фунтов. Когда скандальные факты всплыли, то 1,9 миллиарда у фармацевтов отобрали как штраф. Но было поздно. Бацилла паники заматерела и зажила самостоятельной высоковирулентной жизнью.
