денег и теперь начали искать другую лошадь. Время истекало, и они остановились на лошади, которая была на несколько классов выше Файн-Коттона.
Вот только лошади оказались разных мастей. Файн-Коттону исполнилось уже восемь лет, он был вороным, с белыми отметинами на задних ногах. А новой лошади по кличке Смелая (Болд-Персоналити) было семь, но прежде всего она была гнедой и без отметин.
Не проблема: члены синдиката купили краску для волос и постарались изо всех сил. В день заезда они забыли перекись, с помощью которой могли нанести пятна на ноги Смелой, поэтому начали искать белую краску.
Если бы афера удалась, синдикат бы собрал более миллиона долларов. Но затея с треском провалилась [19], в результате чего шестерых пожизненно отстранили от участия в скачках. Джон Гиллеспи и тренер Хейден Хайтана были приговорены к тюремному заключению.
Я показала книгу австралийскому коллекционеру, который пришел в восторг. Его коллекция насчитывала сотни книг, но этой у него еще не было.
– Это очень здорово, я так рад, что зашел к вам! Сколько?
Я знала, что могла попросить у него любые деньги, и он бы мне их заплатил. Но я также знала, что книга попадет в хорошие руки.
– Как насчет десяти долларов?
– Отлично, юная леди, самое то!
Глава 13
Пожалуйста, беспокойтесь
В течение нескольких месяцев, пока я находилась на борту «Айлендера», я снова вела дневник. Но он был безнадежно утерян, когда «Крусейдер», еще одна яхта, на которой я плавала спустя несколько лет, затонула в Бенгальском заливе вместе с экипажем. Меня очень тревожили навыки владельца яхты и ее капитана, и мне хватило ума сойти с «Крусейдера» за несколько месяцев до катастрофы.
К счастью, отец сохранил часть моих писем. Благодаря им родители следили за моими приключениями и злоключениями. Будучи матерью, я только сейчас могу понять, как они, должно быть, постоянно беспокоились обо мне. Иногда больше месяца уходило на то, чтобы письма хотя бы дошли до Новой Зеландии; многие так и не были доставлены. Незадолго до моего отъезда сестра вышла замуж за Колина – строителя, надежного и честного человека. Хотя бы одной из нас удалось устроить свою жизнь.
Я была в отчаянии, уплывая из Рабаула и разрываясь между желанием остаться и срочной необходимостью убежать до того, как испорчу очередные отношения.
16 сент. 1971
Дорогие мама и папа, Джилл и Колин, тетушка и остальные, извините за почерк и пятна от соленой воды по всей бумаге, но я пишу это письмо в морях. Мы наконец-то покинули Рабаул в 6:30 12 сент., мы плыли весь день и той ночью причалили в крошечной деревне…
В конце того письма я написала:
Ну, мне пора, пожалуйста, беспокойтесь, я в порядке.
С любовью, Рут, целую
Я пропустила ключевое слово «не». Сейчас мне смешно, но что подумала мама, когда прочитала мой призыв «пожалуйста, беспокойтесь»?!
Началось очередное приключение. На борту мы следовали простому распорядку дня: на вахте стояли столько, сколько хотели; ели, когда были голодны, и я ощущала, как одиночество и спокойствие потихоньку проникают в глубины моего бытия. «Айлендер» был низким, приходилось постоянно нагибаться. На шлюпе была подвесная печь с двумя конфорками (которая наклоняется, чтобы оставаться в горизонтальном положении, даже когда судно кренится), штурманский многофункциональный стол, две узкие койки, крошечный гальюн и рундук для парусов рядом с анкерной цепью и канатами. К двигателю можно было пройти, только подняв пол кокпита, – не самая простая задача в море.
Из Вевака мы направились в Ванимо – небольшую столицу провинции Западный Сепик [20] Папуа – Новой Гвинеи, а также самый главный порт страны, расположенный на северо-западе, всего в 22 километрах от границы с Индонезией. В то время там проживало лишь 180 европейцев, вместе с которыми в армейском лагере Королевского полка Тихоокеанских островов находилось более 1000 военных, которые охраняли границу от непрекращающегося потока папуасских беженцев, пытавшихся пересечь ее через Западный Ириан.
В 1971 году из Папуа – Новой Гвинеи в Западный Ириан плавало очень мало яхт. Правительство Индонезии буквально только что открыло границу и держало ее под строгим контролем. Это было проблемой. Оказалось, что у нас неправильные карты, ведь названия гаваней и портов поменялись с тех пор, как территория перешла под управление Индонезии от Нидерландов.
По прибытии в Ванимо на борт поднялись таможенники и тщательно обыскали судно. После окончания инспекции один из них сказал: «У вас теперь на одну бутылку виски меньше – эта моя». Мы не собирались возражать. На пристани стояли шесть вооруженных индонезийских солдат: винтовки за спиной, дубинки заткнуты за пояс. Под койкой Майка у нас был хорошо спрятан пистолет 22-го калибра, но они его не нашли.
Таможенники сопроводили нас в иммиграционный департамент, чтобы мы заполнили необходимые формы для проезда через Западный Ириан. Оттуда вооруженный эскорт повел нас в карантинное отделение, где мы заполнили еще несколько форм, а затем, наконец, мы оказались в Военно-морском министерстве. Сам городок был маленьким: в нем проживало лишь несколько папуасов. Мы отправились на рынок, но ничего не стали покупать, потому что многие продукты оказались гнилыми. В Ванимо проживало более полумиллиона индонезийцев, и везде присутствовали военные. На рынке мы встретили двух сотрудников ООН, которые сказали нам не пить воду и не пополнять емкости в Западном Ириане, поскольку вода была полна личинок комаров и бактерий холеры. Они дали и другой совет: ехать дальше как можно быстрее, поскольку с процветающим взяточничеством и воровством находиться здесь было опасно.
Обменяв деньги и собрав все необходимые документы, мы отправились в Джаяпуру – бедный, пронизанный холерой и малярией город, в котором даже почтовой системы не было. Отправить письма домой можно было только через ООН, самолеты которой вновь отправлялись в путь практически тотчас же после приземления. Позже мама рассказала мне, что многие из моих писем так и не дошли, а с некоторых убрали марки. Фраза «пожалуйста, беспокойтесь» оказалась пророческим предупреждением, хоть и случайным.
Пока мы были в Джаяпуре, нам нанесли визит жёны высокого комиссара Индонезии и высокопоставленного чиновника ВМС. Они хотели посмотреть на «Айлендер» и пришли в красивых вышитых куртках, брюках в тон, изящных сандалиях и со множеством украшений. Макияж их был безупречен, а волосы – безукоризненно уложены. Очевидно, что для них этот визит стал грандиозным событием. От пристани к нашей 2,5-метровой шлюпке вела крутая и скользкая лестница, поэтому я очень тщательно объясняла их говорящему по-английски вооруженному охраннику,
