— «М» уже было.
— Ну, тогда, допустим, «Н». Так вот, Канетти, а по сути дела «Н», скупал предметы старины и, как я уже говорил, военные тайны. Он мог купить все — от чайной ложечки до собора Святого Павла… Это был во всех отношениях подходящий покупатель — он бы заплатил не торгуясь. Назначив день сделки, Моррел отправился прогуляться по городу и, волею случая, оказался неподалеку от замка Блэквудов. Тут на него и наткнулся посланный за священником конюх. Недалекий Фред сгреб Моррела в охапку и потащил в кабинет умирающего. Экзотический способ, которым священник был доставлен к старому Хьюго, помог объяснить окружающим его странное поведение. Помните, Дэниел сказал, что святой отец от страха позабыл все молитвы? Нет, не в страхе тут дело…
— Но он же потом прекрасно отпевал лорда!
— Ватсон, а вы слышали, что он там орал во время отпевания? А? Ветер, дождь, гром. А махать руками особого ума не надо. Это даже вы сможете… Короче, волей-неволей, в кабинете лорда Моррел вынужден был выслушать исповедь Хьюго Блэквуда. И тут выяснилась удивительная вещь. Оказывается старик знал о том, что Грегори отравил его, но, видимо, был настолько измучен долгими годами болезни, что смотрел на смерть как на избавление. К тому же, он лишний раз убедился, что не зря изменил завещание.
Холмс разжег потухшую было трубку и продолжал:
— Теперь Грегори был у Моррела в руках. И ему в голову пришла блестящая мысль сделать Грегори подставным лицом. Хорошо зная нравы чикагских миллионеров и их подручных, Моррел понял, что от него могут очень просто избавиться, не заплатив ни гроша. Он подумал, что было бы неплохо передать Грегори все полномочия, а затем, спрятавшись неподалеку от условленного места, в случае необходимости помешать Канетти скрыться с деньгами и пирамидой. Этот негодяй решил остаться в замке, дождаться конца погребения и лично переговорить с Грегори. Но в день похорон его ждал страшный удар. — Холмс победно посмотрел мне в глаза. — В дверях замка он наткнулся на меня! Представляете, Ватсон? Думать, что я давно мертв и покоюсь на дне Рейхенбахского водопада, и — на тебе!..
— Да, я его понимаю. И даже где-то сочувствую… — пробормотал я.
— Хор-роший удар для Моррела! — повторил Холмс, не слушая меня. — Он подумал, что я узнал его, и решил немедленно бежать из Лондона. Но от своих планов он не отказался. После церемонии похорон Фрэнк забежал к кладбищенскому сторожу и написал Грегори письмо. Чтобы окончательно убедиться в том, что там был именно Моррел, я и разыграл ту маленькую сценку с уборкой грязи, которую мы якобы нанесли. В действительности же я искал следы пребывания Моррела. И я нашел их! Нашел — вы слышите, Ватсон? Я обнаружил крошки египетского песчаника, того самого, из которого сложены все пирамиды, в том числе и пирамида Хеопса. Я вижу, вы хотите спросить, как я узнал, что этот песчаник египетский? Ну, Ватсон! Даже последнему профану ясно, что египетский песчаник отличается от английского в той же степени, как вы отличаетесь от меня или, скажем, ньюфаундлендский «Ка-Эс» отличается от девонширского. Вот вы только послушайте…
— Не надо! — поспешно перебил я Холмса. — Я вам верю. Вы специалист.
— Да, я специалист, — подтвердил Холмс. — Честно говоря, там были даже не крошки, а целые куски песчаника. Даже вы смогли бы определить.
— Несомненно, — согласился я, вспомнив склад надгробных плит около сторожки.
— Итак, Моррел написал Грегори письмо, в котором шантажировал его и, вместе с тем, сулил немалые деньги за выполнение легкого и простого задания. Начало письма, конечно же, содержало точные инструкции, которые до нас, к сожалению, не дошли. Пришлось действовать чисто логическим путем — проследить за Грегори. Этот логический путь привел меня в отель «Нортумберленд». Мы там были, помните?
— Ваши идиотские затеи не забываются, — согласился я.
— Грегори зашел внутрь, но идти вслед за ним означало бы выдать себя с головой. Поэтому нам ничего не оставалось делать, как проникнуть туда под видом водопроводчиков. Согласитесь, удачная маскировка? Это дало мне возможность, не привлекая ненужного внимания, изучить книгу постояльцев и выяснить, с кем мог встречаться Грегори. Я понял, что Моррела, а следовательно, и Грегори может заинтересовать только Альберто Канетти.
Таким образом, оставались неясными лишь два момента: где находится пирамида и когда будет совершена сделка. Поразмыслив, я понял, что пирамида может быть спрятана лишь где-то на берегу Темзы под Лондоном. А поскольку пирамиды в наших широтах встречаются крайне редко — за что, надо признаться, я так люблю наши широты, — то она, несомненно, привлекала бы всеобщее внимание. Это наверняка заставило Моррела замаскировать ее. И, скорее всего, под угольную кучу или террикон, каких там немало.
Я счел, что разрывание всех угольных куч в окрестностях Лондона — занятие трудоемкое и неблагодарное. Пусть Грегори с Канетти сами доведут нас до места! Однако в этом случае мы упустили бы Моррела, который мог скрыться или, не будучи схвачен с поличным, сделать вид, что оказался там случайно и понятия не имеет ни о какой пирамиде. Выход был только один: взять эту троицу в тот момент, когда Моррел сбрасывает с пирамиды уголь, чтобы к приезду Канетти показать товар лицом.
Собрать всех троих вместе можно было в двух случаях. Во-первых, если бы Моррел слишком долго провозился с раскопками, что было крайне маловероятно. И, во-вторых, если бы Грегори с Канетти в нарушение инструкций прибыли на место раньше времени.
Чтобы определить время, необходимое для очистки пирамиды, я поставил эксперимент с пирамидкой и углем — вы вчера были ему свидетелем. Найденное время я умножил на масштабный коэффициент и обнаружил, что Моррелу на всю операцию понадобится немногим больше часа. Тогда, чтобы лондонская парочка прибыла на место часом раньше, я решил перевести часы во всем Лондоне на час вперед. У Моррела же часы шли как и раньше.
Определить, что встреча произойдет в воскресенье, не составило никакого труда. Пять дней в неделю Грегори работает, а по субботам обязательно навещает клуб… Ну, а остальное вы видели. Преступники в руках правосудия! Вот и все, Ватсон. Ватсон! Ватсон! Вы спите?
— Нет, — сказал я, — к сожалению, у меня бессонница. А вам чего не спится? А! Вижу. Ну что же, пожалуйста. Вы самый, самый гениальный сыщик на свете! Вы само совершенство! Вы молодец! Вы очень умный. Очень.
Холмс расплылся.
— Наконец-то, — сказал он. — Наконец-то. А я уж думал, вы не догадаетесь. Спасибо, спасибо, Ватсон. Вы ничуть не преувеличиваете. Так оно и есть. Да, кстати, хорошо бы завтра заехать к Блэквудам и рассказать, как мы ловко распутали это трудное дело. Надеюсь, Дэниел уже починил свой аппарат…
Я выглянул в окно. Наш кэб медленно тащился по Оксфорд-стрит, освещаемой бледным светом газовых фонарей. Я зевнул. Меня начало клонить в сон.
— Знаете, Ватсон, — неожиданно сказал Холмс — Я чувствую, что меня опять начинает одолевать скука. Каждый раз после завершения очередного дела…
Он не договорил, вздохнул и извлек из складок плаща свою любимую скрипку. Мгновение — и он уже играл. Заунывная, берущая за душу мелодия понеслась по спящему Лондону, пронеслась над Вестминстером, взлетела в темное небо над Тауэром и исчезла где-то по дороге в графство Кент…
Эпилог
Письмо Дэниела Блэквуда мистеру Шерлоку Холмсу
19.01.18…
Дорогой друг!
Вчера, вытирая пыль с книжного шкафа, дворецкий Квентин (помните старину Квентина?) уронил на пол несколько книг. Каково же было мое удивление, когда из одной книги вылетели пятьдесят шесть одинаковых ассигнаций и разлетелись по всему залу.
Холмс, простите меня, но я, кажется, показывал Вам не ту книгу. Однако даже это обстоятельство не помешало Вам с блеском закончить мое дело. Позвольте же выразить Вам мое непреходящее восхищение.
На днях к нам опять заходил мистер Наполеон. Его вылечили. Оказалось, что его настоящая фамилия Магомет. Странная, надо сказать, фамилия.
Брат пишет мне письма, но я ему принципиально не отвечаю. На них нет обратного адреса.
Еще раз искренне благодарю Вас за все, что Вы сделали для меня.
Искренне Ваш
Дэниел Блэквуд
P.S. Огромный привет доктору Ватсону.
