– Кора, посиди здесь. И глаз не спускай с братьев, – сказала няня. – Я пока прогуляюсь с синьором полицейским, ему нужно отдать мне письмо от моей матери.
«Почему бы ему не отдать письмо здесь?» – обычно спрашивала в таких случаях Кора. Но сегодня она, сгорая от нетерпения, сама хотела поскорее остаться наедине с близнецами.
Как только няня и её друг-полицейский скрылись за летней эстрадой, Джованбаттиста завопил:
– Не верю, не верю, я вам не верю!
Но Кора уже расстёгивала кофточку на спине Анджело. Для этого пришлось распеленать и ноги, упрятанные в большой фланелевый конверт.
Потом она огляделась по сторонам: никого.
– Скорее! Покажи ему!
Раздался шелест крыльев. Анджело взлетел и уселся на спинку скамейки.
– Ничего себе! – восхищённо воскликнул Каменный Мальчик, стоявший на камне посередине пруда. В руках он держал рыбу, изо рта которой бил фонтан. – Обалдеть!
Джованбаттиста просто онемел. Анджело гордо захлопал крыльями:
– Видал?
И, не спрашивая разрешения у Коры, перелетел на ветку лимонного дерева.
– Вернись сейчас же! Если упадёшь и поранишься, больше тебя с собой не возьму!
Но малыш только рассмеялся, уже прикидывая расстояние до верхушки самой высокой пальмы.
– Спускайся немедленно, – рассердилась Кора.
– Не глупи, – вмешалось Лимонное Дерево. – Ты ещё слишком мал, чтобы так высоко взлетать. Можешь немного передохнуть здесь, если хочешь, но только слушайся сестру.
– Смотри, упадёшь в воду – я не смогу нырнуть, чтобы тебя спасти, меня к этому камню цементом прикрепили, – добавил Каменный Мальчик с середины пруда. А каменная рыба у него в руках только фыркнула, выдав особенно высокий фонтан.
– Тревога, тревога! Няня и синьор полицейский возвращаются! – крикнула Пальма, которая с высоты своего роста могла видеть весь парк. Ветер раздувал её ветви и раскачивал гроздья фиников, трещавших, словно кастаньеты.
Анджело, перепугавшись, нырнул в коляску и поскорее забрался под вышитое пикейное одеяльце.
– Не делай так больше, – шепнула Кора. Она вся взмокла, сердце колотилось в груди.
– Почему это ты вырастила крылья только ему, а мне – нет? – возмутился Джованбаттиста, пнув брата ногой.
– Потому что он мой, а ты – нет. Пришлось бы спрашивать разрешения у Джакомо, а ему такое не интересно.
– Но спросить-то можно!
– Всё, что говорят мои подруги, он считает девчачьими глупостями. И потом, боюсь, что с таким именем у тебя нет шансов, – сказала Кора. – Чтобы летать, нужно быть птицей. Или Ангелом.
Джованбаттиста разревелся и стал бушевать, отвешивая Анджело под одеялом один пинок за другим. Тот тоже заплакал. Подбежала няня, полицейский следовал за ней.
– Что случилось? Так, значит, ты приглядываешь за младшими братьями, Кора? Почему ты их не укачала? Вот так, молодцы, – она энергично затрясла коляску, потом поправила одеяло. – Кора! Что это? Зачем ты сунула Анджело в руку эти листья? Они же грязные, а он всё тянет в рот, ещё поцарапается...
– Это не я! – не задумываясь, возразила Кора.
– Думай, что говоришь, – напомнил ей Каменный Мальчик. – Хочешь, чтобы вас раскрыли?
– Наверное, это ветер, – поправилась девочка.
Но няня не слушала. Они с полицейским склонились над коляской.
– Ути-пути, красавчик! – замурлыкала она, почёсывая Джованбаттисту под подбородком. – Ути-пути и ты, маленький ангелочек! Ты мне улыбнёшься? Правда, чудесные близнецы?
– Вообще друг на друга не похожи, – заметил полицейский.
– Это потому что я умею летать, а он – нет, – гордо заявил Анджело.
Но двое взрослых, конечно, не могли понять, что он сказал.
8
Наступило лето. Близнецы подросли. Джованбаттиста уже весил шесть кило, так что никакие крылья не подняли бы его в воздух. Да что там подняли – и от земли бы не оторвали.
Кора, постоянно слыша стоны и жалобы, сочувствовала брату и однажды даже согласилась втереть немного пыльцы ему в кожу, но из этой затеи ничего не вышло. Когда Джакомо обнаружил её в Комнате мальчиков – так теперь называлась комната для шитья – засунувшей руки в колыбель, он взорвался:
– Не смей трогать моего близнеца, когда меня рядом нет!
Ничего себе претензии! Каждый день, пока он был в школе, гулял или гонял в
