на спине.
Анджело стиснул челюсти, напрягся, лицо побагровело, будто он тужился, и вдруг... бац! крылья распахнулись и затрепетали. Они оказались огромными, но очень лёгкими, почти прозрачными. И никаких перьев – словно за спиной у него возникли два куска бледно-голубого шелка.
– Какая красота! – восхищённо воскликнула Муммия.
– Я тоза хатю! – заныл бывший малыш Риккардо.
Но Кора подумала о другом. Её беспокоила внезапно свалившаяся ответственность. Эксперимент теперь казался ей слишком уж рискованным.
Зажав в кулачке палец сестры, Анджело поднялся на ноги.
– Ну, что, попробуем? – спросил он нерешительно.
– Давай. Для начала поднимись вертикально вверх, но совсем чуть-чуть, не вылетая из колыбели.
– Тогда, если ты вдруг упадёшь, я тебя подхвачу, – добавил Матрас.
Крылья тихонько хлопнули, потом забили сильнее, и Анджело поднялся в воздух.
– Я лечу! – ликующе крикнул он. Было два часа ночи, но никто, кроме Коры (и Джованбаттисты, который видел уже десятый сон), не мог бы услышать Тайный Голос и потому не проснулся.
– Лети скорей сюда, ко мне, садись сверху, – позвал Зелёный Шкаф.
Анджело повернул, но несколько переоценил свои навыки воздушного акробата и чуть не врезался в люстру.
– Ого! – выдохнул он.
Кора бежала следом, подняв руки над головой – она была готова поймать брата, если тот упадёт. Но малыш взлетел вверх, сделал кувырок, расхохотался и приземлился прямо на шкаф, уцепившись за резной карниз.
– Браво! – обрадовался Шкаф.
Анджело тяжело дышал.
– Теперь спускайся и отдохни, – велела Кора. – А завтра мы с тобой начнём заниматься по полной программе.
– Завтра... – мечтательно пробормотал младенец, складывая крылья и забираясь под одеяло, – завтра... Поглядим, как вытянется лицо Джованбаттисты, когда я ему расскажу!
6
Близнецы увиделись за завтраком. Обжора Джованбаттиста яростно сосал молоко, прижимаясь носом к материнской груди, из-за чего едва мог дышать. Анджело ел спокойно, время от времени останавливаясь и с улыбкой поглядывая на Кору.
– Мне ему сказать или ты скажешь?
– Подожди, пусть закончит, иначе подавится молоком.
– О чём это вы? Знаете, я ведь всё слышу! Что у вас за секретики? – обиженно заворчал Джованбаттиста, перестав сосать.
– Кора, отойди! Не видишь, малыши отвлекаются! Что тебе здесь, мёдом намазано? – рассердилась мать.
Разговор продолжился у пеленального столика. Тут Коре наконец разрешили подержать малыша, пока няня присыпает другого тальком.
– Короче, что там у вас такое? – снова спросил Джованбаттиста.
– Я научился летать! Я ночью научился летать! – запел Анджело.
– Не говори ерунды! Ты ж не птица.
– А Кора мне вырастила крылья!
– Не верю!
– Вот погоди, сам всё увидишь.
Прошлым вечером как раз доставили коляску для близнецов, и мама, сверившись с висевшим за окном термометром, велела няне в первый раз вывести их на прогулку.
– Можно мне тоже пойти? – взмолилась Кора.
– Только если не будешь мешать няне.
– Что Вы, синьора, Кора у нас послушная девочка. Она мне даже поможет.
7
Так они и гуляли: няня, Кора и близнецы. Прохожие без устали восхищались малышами, и Кора всё крепче держалась за ручку коляски, опасаясь, что кто-нибудь захочет их украсть.
Няня надела синее платье в розовую крапинку с золотой брошкой на лацкане и коралловые серьги. Она знала, что выглядит очень привлекательной и, проходя мимо витрин, останавливалась, чтобы лишний раз на себя полюбоваться.
Дойдя до парка, они выбрали лавочку у пруда с золотыми рыбками.
Ветви деревьев были усыпаны белыми и розовыми цветами – весна вступала в свои права. Белый мундир сегодня надел даже подошедший поздороваться с няней полицейский: они дружили, потому что родились в одной деревне, а в Лоссай переехали работать, только когда выросли.
