Смотрю на постой крючок и хмурюсь. Я пока не страдаю амнезией.
Проклятый шкафчик тоже пуст. И ключ, покоившийся рядом с полотенцем, которого, кстати, тоже нет — исчез. Все мои вещи испарились вместе с паром в душевой. Но остались кроссовки. Отлично. Оглядев квадрат со шкафчиками, я усмехнулся.
Выруливая из раздевалки, прикрываю хозяйство и гордо вышагиваю по коридору университета, ловя ошарашенные взгляды студентов. Улыбка становится ещё шире, когда девочки в открытую рассматривают моё тело. Я готов надрать одну задницу и вернуться к желающим уединиться. Попутно подмигивая, нахожу нужную блондинку в потоке, в направлении которой устремляюсь.
Карие глаза обращаются ко мне, когда я кладу ладонь на её плечо и силой разворачиваю к себе лицом.
— Пляж для нудистов не здесь, Картер, — вздёрнув подбородок, парирует она.
— Да? У меня проблемы с географией. Верни одежду, и мы разойдёмся на мирной ноте. долбит
— Какую к чёрту одежду? Ты обдолбался или пропустил удар в голову от груши?
Усмехаясь, я склоняюсь к её уху, и рукой упираюсь на стену около светлой головы.
— Девочки уже увидели всё, что необходимо, и я желаю только одного: чтобы ты отдала одежду, а я вернулся к ним, показав не только внешность, но опыт.
— Я не знаю, о чём ты, — фыркает она, положив ладони на мои плечи и оттолкнув в сторону.
В эту же секунду пакет в её руках начинает играть мелодией, которую я поставил на отца. Из-за этого, моя улыбка становится только шире. Наверно, каждый во вселенной понимает, что мои джинсы сейчас покоятся в этом пакете.
— Поторопись, у меня дела.
— Я не знаю, о чём ты, — продолжает она.
— На кого поставила эту мелодию?
Девушка морщится, а я силой забираю пакет из её рук и достаю мобильник из кармана своих джинс, улыбаюсь тройке рядом с ней. Одна уже есть в моём списке, но, вероятно, ей всё понравилось, ведь она снова улыбается мне. Тройка переглядывается между мной и кем-то ещё, но моё внимание занято. Маленькая чертовка решила перейти мне дорогу, но я не слабак, и со мной эти девчачьи штучки не прокатят. Разводилу не разведёшь.
Поиграв бровями, я прижимаю телефон к уху, чтобы ответить, но голос отца раздаётся не по ту сторону линии, а прямо по коридору. И тот восторженный шёпот, который слышался пару секунд назад от её подруг, оказывается, был из-за отца, которого сочли за будущего преподавателя.
— И какого хрена? — выгнув бровь, усмехается он.
— Решил проветриться, — ответно ухмыляюсь я, понимая, что сейчас на наших лицах одно и то же выражение лица. Перевожу взгляд на занозу в заднице и вскидываю бровь. — На твоём месте, я бы больше так не делал, иначе придётся отрабатывать.
Пухлые губы отлипают друг от друга, когда она открывает рот и желает что-то ответить, но получается лишь тёплый воздух, опаляющий моё лицо. Задерживаю на тройке её подруг многообещающий взгляд и вышагиваю к отцу. Старику уже за сорок, а девочки пялятся на него так, словно эти цифры уменьшаются ровно на двадцать. Мама могла сейчас подпортить прическу каждой, хотя, сомневаюсь, она почему-то не замечает женские взгляды на него. Но я замечаю, и мне не нравится. Плевать, принадлежит внимание отцу или мне, когда на кону стоит моя семья — я, не задумываясь, оторву голову любому. Насмехаться над их обменом слюнями могу только я. И оторвать голову за вмешательство в их отношения — тоже могу именно я.
— Извини, ладонь пожать не могу, слегка занят.
— Я вижу, — смеётся он, — мне стрёмно, потому что моего сына только что сделала девчонка. Нужно провериться, вдруг тебя подменили при рождении. Хотя это странно, я был с Лизи всё время.
— Сейчас натяну трусы, ты расскажешь, какого это, после чего вместе посмеёмся и пожмём друг другу руки.
— Только для начала помой, не хочу трогать область ниже твоего пояса.
— Прикалываешься? Это твоё добро.
— Чтоб ты знал: у меня больше, — заливает он, на что я закатываю глаза и пихаю его плечом.
Слышу перешептывания за спиной и, оставив последний взгляд на Трикси, которая наконец-то рассекретила себя, направляюсь обратно в раздевалку. На этот раз у неё не получилось кинуть меня. Моя мстительница больше не наделена конспирацией, а это означает только одно: будущие проделки против меня, будут висеть клеймом на её лбу. Интуиция не обманула, за что мысленно салютую ей пять.
— Вы уже выбрали место? — спрашиваю я, как только одетый покидаю раздевалку. — И позовите всю команду, он уссытся от радости.
— Уже позвали, — кивает отец.
— Зря. Эти засранцы не удержатся потрепаться. Вас уже сдали.
— Я умею убеждать, — улыбается отец. — Никто не расскажет ему.
— Иначе что?
— Иначе станет изгоем в команде, потому что лишит всех охренительной тусовки.
— Какие высокие стандарты, — смеюсь я, шагая нога в ногу с отцом.
Взглядом упираюсь в Эмили, которая стоя с какой-то подобной себе принцессой, наблюдает за мной, сощурив глаза. И как только её собеседница поворачивается, ко мне лицом — усмехаюсь. Её школьная подруга завоевала титул одной из. Да, я запомнил её внешность, но не её имя. Делаю круг из собственной ладони, по которому хлопаю второй, показ тем, что мы в расчёте. Губы Эмили вытягиваются в букве «О», но она быстро смахивает это ошарашенное выражение лица, и с мрачным видом поворачивается к подруге. Им явно есть о чём поговорить, потому что вторая сама повисла на мне, как только увидела в университете ещё на первом курсе. Я дал ей желаемое, получая своё: месть. Она сделала больно мне, я ответил тем же. Один-один.
Глава 10
Трикси
Моя соседка снова отсутствует, но я уже привыкла к её образу жизни, где утром она еле стоит на ногах с помятым лицом, а вечером при параде покидает комнату. Честно говоря, мне даже нравится, как будто я живу одна. Запах перегара легко выветривается за пять минут, да и сейчас я просто не успеваю его почувствовать, благодаря работе. Я даже вычислила дни, когда Мэйсон отсутствует в библиотеке, чтобы заниматься там. И когда я туда хожу? Правильно, когда он там есть. В принципе, и когда его нет тоже. Я провожу там по несколько часов до рабочего дня, убивая часы докладами. Пока мне прекрасно удаётся совмещать учёбу и работу, хотя мама не совсем верит мне на слово, она верит баллам, а они высоки, что доказывает мою честность.
Сегодняшний день — исключение. Деби в комнате и на удивление трезвая. На лице девушки нет ни единого слоя макияжа. Белокурые локоны собраны в небрежный пучок на макушке, а мешковатая одежда скрывает фигуру или её отсутствие. Иногда я серьёзно задумываюсь накормить её силой, но вспоминаю, что мы практически не видимся и не общаемся. Сомневаюсь, что она и имя то моё помнит, не говоря о внешности. Зрачки голубых глаз похожи на бездну, среди этой тьмы, едва заметна радужка. Смотря в одну точку, Деби обнимает колени и опирается спиной на стену. Не самая лучшая картина, которую я когда-либо видела. Либо она под чем-то, либо что-то произошло.
— Привет, — говорю я, сообщая о своём появлении.
Девушка даже не моргнула, как будто оглохла на оба уха. Она продолжает сидеть на кровати, лишь вздымающаяся грудь говорит о том, что она вообще жива. Кладу рюкзак на кровать и, сделав шаг к кровати соседки, касаюсь плеча. Тут же её глаза устремляются в мои, и я вздрагиваю из-за пустоты в них. Это словно фильм ужасов. Ком из битого стекла зарождается в горле, когда обвожу взглядом её белое как мел лицо.
— Ты в порядке?
— Ты кто? — хрипит она.
Хмурюсь, но не подаю страха, который парализует каждую клеточку тела.
— Трикси, — отзываюсь я.
Губы девушки приоткрываются, награждая меня тёплым дыханием. Ещё несколько секунд она молча смотрит на меня, как будто пытается вспомнить, а после отворачивается и вновь устремляет взгляд в стену. Отлично, просто отлично. Это намёк на то, что я должна отступить и не совать нос в чужую жизнь. Но в полемику вступает совесть. Ещё непонятно, сколько я должна жить с ней в одной комнате. Это вовсе не тот страх, что со мной что-то сделают, я умею постоять за себя, а тот, где ты видишь, как ломается чужая жизнь и не спешишь помочь сломленному. Как будто инвалид упал или пытается въехать куда-либо, а ты стоишь и просто смотришь.
